Когда телефон зазвонил в очередной раз, Сигизмунд не выдержал — изменился в лице. Федор закрыл собой брешь. Снял трубку.
— Алло? Тараканы? Кошачьи гальюны? А, таблетки… Нет, в газете ложная информация. А вот так. Обман потребителя. Противозаконное деяние. Кисуля, вас что, в первый раз обманывают? Ну вот видите… И мы страдаем. Все страдают.
В голове у Сигизмунда совершенно некстати зазвучал голос Мурра. Молодого Мурра, веселого и пьяного:
Страдают люди,
Страдают звери,
Страдают птицы
И деревья.
Страдают рыбы,
Страдают слизни,
Мы все страдаем
При этой жизни.
Зачем страдают?
Кто это знает? —
Я это знаю,
Я сам страдаю —
Е-е.
Сансара, сансара,
сан-са-сара, сансара!
В каком же году это было? В 94-м? В принципе, не так уж и давно. Впрочем, в этой стране издревле год за два. За три. За десять. Страдальцы, блин.
— …Ну вот, — бодро журчал Федор. — Конечно, будут отпираться. А вы не слушайте. Обращайтесь в общество защиты прав потребителей. А как же? Нарушен же закон! Звоните несколько раз. Сейчас эти мудаки в газете явно затихарятся. Кто ругается матом? Я? А что я сказал? Ну, так они же и есть мудаки… Компенсация — просите миллион. А как же?
Пауза.
— Почему МЫ-то должны выплачивать вам компенсацию? Ну и что, что у нас нет таблеток? Это газета написала. Мы не давали. Туда звоните.
Федор относительно мирно продиктовал номер телефона редакции. Положил трубку.
— Пивка бы попить, Сигизмунд Борисович, — сказал он. — И как вы это терпите?
— Не отключать же телефон. Могут ведь и нам позвонить. Через неделю все уляжется, забудут…
— А где Светка? — спросил Федор.
— В налоговую потащилась.
Федор сходил за пивом. Отбили еще несколько атак. Неожиданно среди атак пришел заказ. Большой заказ. От какого-то навороченного. Расселял коммуналку, тараканья там было видимо-невидимо.
После этого Федор был командирован в “секонд-хенд” к Сашку — отрабатывать должок.
Сигизмунд посидел еще в конторе. За окнами наливались синевой сумерки. Фиолетово задрожали фонари. Когда снова зазвонил телефон, Сигизмунд не стал брать трубку — просто плюнул, выключил свет, запер дверь и отправился домой.
* * *
Лантхильда мыла пол. Сигизмунд стоял в конце коридора и смотрел, как она спиной приближается к нему. Ждал, пока можно будет неожиданно ухватить ее за зад. Она смешно взвизгнет, потом станет браниться по-своему…
Идиллия. Феокрит.
Он уже заранее растопырил пальцы, готовясь… и тут в дверь позвонили. Лантхильда выпрямилась. Убрала таз с тряпкой. Откуда-то выбрался хундс и громко залаял.
— Кого там еще несет? — проворчал Сигизмунд, подходя к двери. — Кто там?
Из-за двери прокричал аськин голос:
— Морж! Открывай! Сова пришла!
У Сигизмунда отлегло. Могло быть хуже. Могла прийти мать, могла ворваться разъяренная вчерашним разговором Наталья.
Аська стояла на пороге, приплясывая. Одета она была совершенно не по погоде — в ботинках, в “резиновых”, облегающих голубеньких джинсах, в курточке на рыбьем меху с эмблемой какого-то занюханного футбольного клуба из Иллинойса. На голове — ушанка. Губы посинели. А может, помада такая.
— Ты что пляшешь? — спросил Сигизмунд, впуская ее в квартиру. — Писать хочешь?
— Холодно, — лязгая зубами, ответила Аська. — Я и не думала, что так холодно…
Она резко повернулась и задела головой молоток.
— Ой, что это у тебя тут, Морж?
— Новые европейские прихватки. Нью-эйдж.
— Не врешь? — Она недоверчиво посмотрела на молоток. — А классно. Я себе тоже такой повешу. А на фига он?..
— Счастье в дом приманивает.
— Точно повешу. У меня счастья в доме уже сто лет не было.
— С тех пор, как этот лысый ушел?
— Какой лысый? — Аська, похоже, успела прочно забыть хмыря, чье фото красовалось у нее на стенке.