А потом грязно подставила.
Сел, закурил.
На кухне тихой сапой возникла Лантхильда. Не оборачиваясь, Сигизмунд скосил на нее глаз. Небось, проверяет: не гневается ли? Не раскусил ли хитрость?
На стол перед Сигизмундом вкрадчиво лег альбом. Тот самый, что был выдан Лантхильде — изобразительным искусством тешиться. Еще до памятного заточения.
— Ну что, — сказал Сигизмунд, — садись, Лантхильд. В ногах правды нет.
Лантхильда тут же уселась рядом на табурет. Поерзала в нетерпении, не выдержала — раскрыла перед Сигизмундом альбом.
Сигизмунд прикусил губу, чтобы не расхохотаться. Альбом содержал в себе не просто рисунки безусловно одаренной, но нигде не обучавшейся девки. Это был семейный альбом. Лантхильда создала его в подражание фотоальбому, который показывал ей Сигизмунд.
Все изображения были взяты в рамочки разного размера, некоторые — в фигурные. Портрет аттилы был, кроме того, снабжен имитацией печати в уголке — якобы содранный с удостоверения.
Все портретные изображения были сделаны точно в анфас. Лица строго взирали на “фотографа”. Показывая “снимки”, Лантхильда поясняла: это аттила, это айзи, это свистар, брозар, еще один брозар — старший с его квино и барнилом… Аттила был Сигизмунду уже знаком: неуловимо похожий на Ленина, только с бородой, косами и честным взглядом барышника. Прищур у аттилы был еще более лукавым, чем у Ильича. За версту видать — тот еще фрукт. Небось, у него Лантхильда и научилась, как вину на другого перекладывать.
Айзи была дородная, косы носила “баранками”. Такие хозяйственные тетки встречаются в Прибалтике на хуторах, куда заезжие питерцы заглядывают купить молока. В 70-е годы, по крайней мере, еще не перевелись, а сейчас в связи с независимостью — хрен их знает.
Мать Лантхильды звали Фреда. Или Фреза. Девка неразборчиво проговаривала.
Свистар была младше Лантхильды. Разительно походила на подружку патлатого, которая в новогоднюю ночь все повторяла “ну, Дима…” Тут у девки действительно глаз-алмаз, хоть и пьяна была до невозможности.
— Красивая мави, — со значением постучал по изображению Сигизмунд. Мави действительно была ничего, в его вкусе. — А как, кстати, эту мави хайтан?
Звали маленькую мави громоздко, как комод: Куннихильда.
По поводу сестрицы Лантхильда с гордостью что-то сказала. Смысл фразы полностью ускользнул от Сигизмунда.
Следом шел старший брозар. Был похож на зажиточного крестьянина из журнала “Нива”. Картуза только не хватает. Имел жену с младенцем на руках. И жена, и младенец с убийственной серьезностью таращились с рисунка.
Девка что-то настойчиво пыталась объяснить Сигизмунду касательно старшего брата. Вообще видно было, что ей есть что сказать о каждом из членов семьи. Сигизмунд страшно жалел о том, что не понимает. Ну ничего, язык получше выучим — разберемся.
Насколько Сигизмунд понял, этот брат был славен чем-то из имущества. Лантхильда так объясняла, что впечатление складывалось противоречивое. То ли комбайн он имел, то ли что-то ловко спер.
За старшим братом следовал второй — собственно брозар. Тот самый, легендарный, на которого то и дело ссылалась в своих разговорах Лантхильда. Брата звали как-то уж совсем несусветно: Вамба. Хорошее имя для собаки. Короткое и звучное.
Кроме дружной семьи деда Володи, как окрестил звероподобного аттилу Сигизмунд (про себя, конечно), в альбоме были широко представлены биситандьос. Видать, имелись в виду односельчане. И, стало быть, землянок там несколько. Община у них там, что ли? Может, они эти… которые кружатся и радеют? Сигизмунд читал про таких в “Настольной книге атеиста”. Эта книга валялась в районной библиотеке, куда Сигизмунд ходил читать журнал “За рулем”. Пока ему искали журнал, листал “Настольную книгу”.