- Видишь? Это десятерица мудрейшего из мудрейших! Пользуясь ею, я проникну в потусторонний мир, вызову души Сократа, Платона и самого Пифагора! Я узнаю от них будущее, которое они прочтут не в книгах Фортуны, как мыслят многие, а которое увидят приближающимся к. земле, подобно тому, как местность бежит навстречу скачущему во весь опор всаднику. Все предопределено: и существование государств, и войны, и рождения великих полководцев, тиранов, писателей, и забвение многих, и возвеличение иных после смерти!
- Всё повторяется? - шепнул Цицерон.
- Всё. Мы жили сотни раз и будем жить…
- Зачем?
- Чтобы совершенствоваться. И когда душа станет равной божеству, она окунется в Хаос, чтобы омыться в нем, ибо представление о земле исчезнет, воспоминания изгладятся и начнется новая жизнь в воспоминании вечно движущегося Космоса…
- Не понимаю, - сказал Цицерон. - Учение Пифагора о вечном круговороте не есть ли красивый софизм, придуманный философом, который, очевидно, боялся смерти? Страшась бесследного исчезновения, он впал в теорию пентаграммы, создал тетрактиду, давшую десятерицу, и построил учение, как некий могущественный царь - великолепный город…
- Вот сосуд с водою, - перебил его Нигидий Фигул, - я направляю лучи солнца, чтобы освятить ее, и, когда вода, очищенная светом, станет прозрачной в себе, я позову непорочных детей, усыплю их блеском этого зеркала и буду беседовать с душами мудрецов. Хочешь присутствовать при этом таинстве?
- Нет, - отказался Цицерон. - Сегодня, как тебе известно, у меня пир, и, если ты, ученейший муж, соблаговолишь почтить нас своим присутствием, мы будем счастливы и возблагодарим богов за их милость!
- Пока соберутся гости, я успею совершить таинство, а потом буду рад провести несколько часов в обществе твоих друзей…
На пиршестве Цицерон старался быть веселым, но это плохо ему удавалось. Всё его раздражало: и Теренция, одевавшаяся не по возрасту, и её грубые остроты, и умный разговор Аттика с Туллией, любимой дочерью, которая утверждала, что родина Гомера - Смирна, а не какой-либо иной город, доказывая свою правоту ссылкой на ионическую речь в поэмах великого певца и полузабытые свидетельства ученых греков. Но всё это были только придирки, главной же причиной раздражения являлись безвыходность, в которой он очутился после возвращения из изгнания, и необходимость, вопреки убеждениям, поддерживать триумвиров.
"Пойти на службу к врагам, которые меня предали в руки Клодия? Поддерживать их, заискивать перед ними и унижаться? О боги, до чего я дожил?! Прав Варрон, величая их трехглавым чудовищем, а я должен смириться перед ними, иначе они меня уничтожат или вновь отправят в изгнание!"
Мысль о скитаниях на чужбине была невыносима. В Фессалонике он чуть не сошел с ума, лишенный возможности заниматься политикой, выступать перед толпой на форуме, разлученный с близкими и друзьями. Общественная деятельность на пользу отечества была Архимедовым рычагом, приводившим в движение всю его жизнь, и, если рычаг не работал, жизнь останавливалась, увядала, чтобы, захирев, отмереть.
Но теперь общественная деятельность вновь открывалась перед ним: он был знаменит, как во время заговора Катилины (сам Помпей Великий заискивал перед ним), и знал, что нельзя не покривить душой, иначе месть триумвиров повергнет его в беды.
- Почему не поехал я в Галлию легатом при Цезаре? - мучительно шептал он, потирая переносицу, что служило признаком раздражения. - Там бы я жил спокойно, отличился, и не страшны были бы мне триумвиры… Но ведь Цезарь - триумвир! Везде они! Всюду их тяжелая могущественная лапа!
Примирение Помпея с аристократией, вызванное стремлением устранить Клодия от снабжения продовольствием Рима, а затем рост влияния триумвира на государственные дела испугали Цицерона. Нужно было выбирать между двумя сословиями, и он не колебался; решил скрепя сердце добиваться в сенате закона, который предоставил бы Помпею сроком на пять лет высший надзор за гаванями и рынками республики.
- Помпей будет заботиться о снабжении Рима хлебом, Клодий не посмеет ему мешать, - говорил Цицерон друзьям, - и голод в государстве прекратится. Все-таки лучше надменный Помпей, чем наглый Клодий!..
Аттик пожал плечами.
- Клодий распространяет слухи, что голод был искусственно создан Помпеем, который стремится к царской власти. Клодий угрожает выставить свою кандидатуру в эдилы и кричит на форуме, что не допустит, чтобы сенат вознаградил тебя за разрушенные дома и виллы.
Цицерон побледнел.
- Но разве у нас нет Милона? - сказал он. Конечно, есть. Милон женат на Фавсте, дочери Суллы, и он со всем и головореза ми сильнее Клодия, однако многие сенаторы готовы поддерживать не Милона, а Клодия, чтобы ослабить могущество триумвиров.
- Верно, Клодий откололся от триумвиров, - согласился Цицерон, опустив голову, но тотчас же поднял ее: - Да будет проклята борьба за власть! - воскликнул он сдавленным голосом. - Пусть боги тяжко покарают мужей, злоумышляющих против отечества!
V
Поддержанный Цицероном, Помпей получил надзор за хлебной продажей в республике и проконсульскую власть: в его распоряжение перешли государственная казна, войска и корабли; пятнадцать легатов были выделены ему в помощь.
Помпей деятельно принялся за обеспечение Рима продовольствием. Корабли подвозили хлеб со всех концов земли, и голод прекратился. Но Красс, ненавидевший Помпея, злоумышлял против него. Узнав, что во дворце Помпея остановился изгнанный из Египта восставшим народом царь Птолемей Авлет и что Помпей хлопочет о восстановлении его на престоле, Красс стал тайно работать против триумвира. Сначала он распространил слухи, что сто александрийских послов, отправившихся в Рим с целью обвинения Птолемея, убиты в дороге сикариями Помпея, а затем, добиваясь назначения в Египет, поручил Клодию возобновить нападки на него.
В следующем году борьба возобновилась. Клодий привлек к суду Мнлоиа, обвиняя его в насилиях, и, когда поднялся Помпей, чтобы защитить своего сторонника, выступил Сальвий. Свист, крики, вопли, площадная брань не давали Помпею вымолвить ни слова.
Клодий поднял руку.
- Тише, квириты! - возгласил он. - Прежде, чем начнет Помпей Великий защищать грязного разбойника Милона, я хочу спросить: кто морит вас, квириты, голодом?
- Помпей, Помпей! - закричала толпа.
- Кто стремится отправиться в Египет?
- Помпей, Помпей!
- Кого следует послать?
- Красса, Красса!
- Горе тебе, Клодий! - вскричал Помпей, - Боги видят твою подлую работу, видят твою лживость, продажность и пусть воздадут тебе по заслугам!..
Клодий захохотал.
- Что мне твои боги, Помпей? Вот римский бог, - указал он на плебс, загромождавший форум, - и ему одному я служу! А вы, триумвиры, кто вы? Популяры? Не верю. Ты, Помпей, не первый раз перебегаешь к нобилям, а разбойник Милой найдет себе смерть где-нибудь на помойке рядом с вонючей падалью!
- Ха-ха-ха! Го-го-го! - гремел форум вслед взбешенному Помпею, который быстро удалялся, едва владея собою.
Триумвир вошел во дворец, оставив ликторов при входе, отстранил Юлию, бросившуюся ему навстречу, и заперся в таблинуме.
На душе было тяжело.
"Тогда… возвращаясь из Азии… я распустил легионы… А ведь мог бы стать единодержавным правителем Рима… Не решился… Хотелось спокойной жизни, домашнего уюта, семейной тишины…"
Стукнул кулаком по столу и выбежал на улицу.
- Пусть он враг, - шептал он, следуя за ликторами, - а всё же триумвир!
Красс, взбешенный нерадивостью скриба, не сумевшего взыскать с должника деньги, драл его за уши и бил по щекам, когда Помпей появился на пороге.
- А, это ты, Великий! - сказал Красс, отпуская раба, из глаз которого катились слезы. - Взгляни на этого бездельника, который разоряет меня! Он не учел синграфы, и я потерял пятьсот динариев! Я поступил с ним слишком человечно, а ведь следовало бы дать пятьдесят ударов!
- Что для тебя эти деньги? - презрительно пожал плечами Помпей. - Неужели Крез будет себе портить кровь из-за нескольких динариев?..
- Нескольких! - возмутился Красс. - Ты, видно, не расслышал, дражайший! Я сказал: пятьсот!
- Не время тратить время на это. Нам предстоит заняться более важными делами. Отпусти скрибов, прошу тебя.
Когда они остались одни, Помпей спросил:
- Давно получал известия от Цезаря? Что он делает? Где находится?
- А разве он перестал тебе писать?
- Нет, - смутился Помпей, - "о я не ответил на его последнюю эпистолу, и ои, очевидно, обиделся.
Красс усмехнулся.
Цезарь находится в Равенне. он часто разъезжает по Цизальпинской Галлии, чтобы творить суд, созывать знать на собрания, разбирать жалобы… Он заказывает италийским купцам оружие лошадей и одежды, - подняв толстый указательный палец, тихо сказал он, - вербует воинов, переписывается с римскими друзьями при помощи тайного алфавита, следит за событиями в республике, принимает почитателей и просителей, приезжающих ив Рима…
- А известно тебе, Марк Дициний, что аристократия злоумышляет против нас? Она ненавидит Клодия и поддерживает его…
- Знаю больше. Сенаторы во главе с Цицероном обсуждают, как отменить аграрный закон Цезаря. И я ждал Помпея Великого, чтобы он предложил первый, что делать.
- Мой совет - ехать к Цезарю… предупредить его…
- Ты прав. Обсуждение аграрного закона назначено, по предложению Цицерона, в майские иды, и, если мы не оглушим сенат сильным ударом, триумвират будет ниспровергнут. Не отправишься ли со мною?
- Нет, я должен ехать за хлебом в Сардинию и Африку.