Не знаю, может, из-за удара, но они все, мои друзья, принесшие меня, казались мне еще более измотанными, чем я сам… Они только и знали, что повторять: а, Фердинанд?… А? Я их едва слышал… А?… А? А?… я слышу шумы… я вам говорил… и потом бомбы! Как они падают! Одна за другой… Не только комод раскачивается в коридоре, рвутся снаряды, и Лили со своей чашкой… дзынь! дзынъ!.. понятно, потом все закончилось, нет больше тревоги… Но извините! Бомбы! Они вступают с опозданием… Гр-рох! Это нечто!..
– Лили! Лили!
Я зову ее.
– Убирайся к черту со своей чашкой!
Я не хочу, чтобы она уходила!.. Я не хочу, чтобы она спускалась обратно к Жюлю! Достаточно в доме воды, достаточно молока! Если и не будет ни того ни другого, обойдемся!
У меня глаза крепко закрыты, залиты кровью, голова… она меня целует, она целует меня! Слизывает кровь, целует брови, разбитый лоб… виски… она меня обнимает очень нежно, это не любовь, это обожание… она меня обожает… Обожание щемящее, откровенное, прекрасно, а жизнь вас покидает… Я не уверен, что это не смерть! Какой ушиб!.. ну и досталось же мне! Мне-то, моей уязвимой голове! Разбитой! Это падение в шахту лифта! Ах, Арлетт меня любит, она меня обожает… и я ее тоже, но по-своему, я не умею быть нежным… я люблю Бебера, я люблю своих больных, все остальное не имеет большого значения для меня… так, суета! Я никогда особо не копаюсь в своей душе… у меня бывали неприятности, жизнь быстротечна, были маленькие радости, было хорошее и плохое… С Лили мне посчастливилось, жизнь мне также подкинула Жюля, живущего подо мной, внизу, выродка, преступника!.. я ему так прямо и говорю: подлец! Какая мерзость! В конце концов, он такой, как есть, и он мне дорог… и я не питаю иллюзий… калека, страшила!.. разложившийся душой и телом! Эгоист, полусвинья, это очевидно! Подлая натура… был бы полной свиньей, если б мог!.. вы улавливаете… пьяница, враль, жулик, животное, но полон очарования, забавный злюка… правда, не всегда: часок из десяти!.. драгоценное время!.. чудовище, которое должно жить… в клетке или под кучей соломы… Я бы его засунул под солому, как индусы прячут своих кобр, чтобы они не высовывались… В придачу к остальным своим грешкам, Жюль – пьяница, развратник и лентяй, я это подчеркиваю… и к тому же крайне скуп!.. в общем, миленький экземплярчик!.. и… наконец: вор!.. он не упустит ничего, что плохо лежит!..
Интересно ли мне, что с ним произошло?… я не испытываю к нему искренних чувств после его гнусных поступков… как он поимел Лили прямо на моих глазах… пользуясь сложившимися обстоятельствами…
– Жюль ничего не натворил, Лили?
Нет, он исправляется, вроде бы…
Я пролежал без сознания по крайней мере три четверти часа перед его квартирой… И он не пришел мне на помощь!.. я замечаю, что уже вечер… я вижу сады сквозь оконные переплеты… закат… Сакре-Кёр в сиреневой дымке… я лежу в кровати… я совсем разбит, но я не жалуюсь, просто лежу себе и страдаю… но, главное, пострадала голова…
– Он в заведении Прюн,* с ним все в порядке!
Новости приходят снизу, от консьержки… я бы не так волновался… но все его клиенты скалятся на улице!.. смеются надо мной… а уж озлобленные, не знаю из-за чего!.. из-за глины?… из-за акварелей?… в шоке от всего увиденного! Как будто они никогда не видели голых задниц?… Это уж особенно!.. не надоели еще голые задницы!..
– Ну, скажи, только честно? Ты ему позировала?
– Да, Луи!.. Да, Луи!.. не напрягайся!
Вечно она твердит мне, что я напрягаюсь!..
– Где вы были?
– У Прюн!
Прюн, это за улицей Гортензии… там тусуются художники, там все мелют вздор несусветный! Стоит сплошной гомон!
– А меня он крыл? Жюль?
– В общем-то…
Она мне никогда не врет.
– Что он сказал тебе?
– Ну, ты же знаешь…
Брань этого развратника отвратительна! Горбатый, безногий, ревнивый гад еще и похабничал, в то время как я подыхал на тротуаре! Она никогда не позволит себе повторить… прежде всего потому, что я не понял бы… удар о лифт меня добил!.. со мной покончено… я не оживу уже…
– Ну как, ты лучше чувствуешь себя, Фердинанд? Ты ничего себе не повредил? А что с головой?
Это опять Оттавио… он спрашивает, громко кричит, прямо в ухо…
– Да… да… уже лучше.
Я его не убедил… Ах, Оттавио! товарищ мой!.. настоящий друг!.. а силач какой!.. и так предан!..
Они допили ромашковый отвар.
– Ну ладно, Фердинанд, ну хватит! Тебе уже лучше!.. ты сейчас немножко поспишь!.. Лили останется с тобой…
У них тоже дела… они уходят… Шармуаз, Оттавио, мадам Влюв… и мадам Жандрон… сады все еще танцуют за окном, качаются… я ничего не говорю… прикрываю глаза… я боюсь за голову… коридор, должно быть, тоже качается… что с моей бедной головой?… стены раскачиваются сильнее… или мне кажется…
– Здорово бомбили? – не унимаюсь я.
– Знаешь, здесь не так… больше в Сент-Уане…
И верно, стало намного спокойнее… Еще разносится эхом… отдаленные бах-бабах… окно открыто, поет соловей… это вовсе не метафора… Соловей!.. не какая-нибудь пташка-воробушек… житель кустов вокруг площадки для игры в шары!..* каждое лето вечерами, или если ночью вас мучает бессонница… ночь долго молчит затаившись, и вдруг вы слышите его… все липы в его распоряжении… сладкоголосый соловушка… шлет вам свои трели, как только смолкают сирены… Я слышу его… не могу встать, лежу на спине, но даже сквозь звон в ушах…
Я так хотел его услышать!
Ба-бах!
Снова падают бомбы! И опять Ба-бах!
– Ах, они опять грохочут!
– Это у тебя, милый, в твоей голове!
Лили знает меня отлично, все мои мысли, знает, что является причиной моих страхов, гулов, звонов… последствия травм, ударов… но сейчас эти звуки идут извне! Я уверен!.. вспышки где-то в стороне Mo…
– Да посмотри же, милый!
– Ты права, слишком далеко… там… красное… за заводами Рено… мне кажется…
Рено или в другом месте! Какая разница!..
– Но ты слышишь сирены? Я их слышу! Они завывают! Снова начинается!
Она соглашается…
– Тогда скажи, Лили, что мы остаемся! Хватит! Не будем спускаться!..
Я приподнимаю веки пальцами… хочу увидеть небо в отблесках пламени… все светится… желтое… желтое… светло-желтое… вибрирует воздух! Небо!.. Сакре-Кёр!.. все! Ярко-желтое!.. безумно-яркое!.. невыносимо яркое!.. и война!.. простите!.. они всё сметают на своем пути!.. Не нужно электричества… электричества… Плевать на парижскую CPDE!* Комната освещена как днем… Я хочу отдохнуть… я устал… Я болен!.. действительно болен… я устал, мне необходимо отдохнуть… я действительно болен!.. болен… не буду снова вдаваться в детали!.. к тому же почти всю неделю я работал по ночам… совсем не спал… бомбежки Ренжиса…* изматывающая служба, что тут скажешь!.. сейчас они об этом начисто забыли, свиньи!.. все переворачивается!.. вот шкаф, мерно раскачивается…
– Смотри, Арлетт, посмотри на шкаф! Шкаф скачет к двери… удирает! Опрокидывается! падает с грохотом!.. нет?… я не брежу, Лили, а?… он уходит?…
Мебель оживает, она движется… шагает… а стены!.. стены валятся на меня!..
– Нет… нет, Луи…
– Да!.. Да!.. Да!..
Я уверен!
Ба-бах! Вон там что-то! Очередной взрыв! Знакомые звуки войны! А это зенитки отвечают! Бу-у! Вафф! уаввв! И еще, ууууавв! Лай!
Снаружи разыгрывается новый спектакль!.. взлетают ракеты, пульсируют… ищущие лучи прожекторов… Бледные росчерки на небе… я вижу! Вижу! Я таращу глаза… огромным усилием воли удерживаю веки…
– Ты видишь, Лили? Ты-то видишь?
Надо сесть и получше все рассмотреть, я приподымаюсь, вот я уже стою, держась за Лили… пошатываясь, тащусь к окну… тому, что на Гавено,* проспект Гавено… уже посветлело, да что там, светлее, чем днем!.. белый день, ослепительно-яркий!.. светящийся воздух! Небо!.. крыши… Весь Париж! В глазах темно, как если бы вас ослепили!.. ничего, кроме блеска крыш! Сверкание черепицы!.. блестящие украшения! Бриллианты!.. бомбы разрываются, как распускающиеся цветы! Красные! Красные! Гигантские гвоздики!