В эти годы Ремизов сблизился с поэтом Вяч. Ивановым - одним из теоретиков русского символизма, стал одним из постоянных участников ивановских "сред" на Башне. На этих собраниях он познакомился со многими петербургскими литераторами, философами и художниками. Духовное сближение Ремизова и Иванова было вызвано созвучностью их тогдашних воззрений на природу художественного творчества и задачи современного искусства, ищущего пути к народной душе. Для Ремизова середина 1900-х годов - время обращения к народному творчеству и интенсивного самопознания истоков своего интереса. Легенда, сказка, полузабытый обряд или быличка - все это, по Ремизову, осколки народного мифа, воскресить который - миссия писателя. Эта идея была наиболее четко заявлена в его открытом письме в редакцию ряда газет и журналов, вызванном обвинением в плагиате, которое возникло по поводу его обработок народных сказок. Декларация Ремизова была тесно связана по идеям и словесным формулировкам со статьями Вяч. Иванова "О веселом ремесле и умном веселии" (1907) и "Две стихии в современном символизме" (1908). В ней Ремизов фактически подтверждал свою близость к тому "грядущему мифотворчеству", которое пропагандировал Иванов. Последний воспринимался Ремизовым как идеолог художественного направления, родственного ориентации его эстетического самосознания. В связи с этим закономерно то, что первое отдельное издание своего цикла сказок "Посолонь" (М., 1907) писатель посвятил трехлетней дочери Наташе и Вяч. Иванову: ребенку - естественному объекту и субъекту мифа, и теоретику, обосновавшему роль мифотворчества в истории культуры.
В "Посолони" Ремизов обратился к восстановлению мифа, скрытого под поздними наслоениями; к раскрытию истоков изначальной гармонической целостности мира. В сказках этого цикла "посолонь" (по ходу движения солнца) сменялись времена года, и каждому из них соответствовали древние, подчас забытые обряды, отголоски которых сохранились в сказках, загадках, считалках, детских играх. Ремизову удалось достичь органичного соединения двух эстетических задач - создания "истинно" символистского произведения и достижения той чаемой художниками начала века "простоты", которая "возвращала" миф его носителю, в данном случае - ребенку. Для писателя "Посолонь" на всю жизнь осталась самой любимой книгой. В дарственной надписи жене на ее первом издании он отмечал: "Первая книга моя "бескорыстная". Всегда хочется что-то сказать, о чем-то передать, с чем-то борешься, что-то защитить, а тут - в этой книге - так. Просто так. Так птицы поют, (как нам - людям - кажется "бескорыстно")". Книга была единодушно высоко оценена в художественной среде (А. Блок, Андрей Белый, Вяч. Иванов и др.). М. Волошин писал: ""Посолонь" - книга народных мифов и детских сказок. Главная драгоценность ее - это ее язык. <..> Ремизов ничего не придумывает. Его сказочный талант в том, что он подслушивает молчаливую жизнь вещей и явлений и разоблачает внутреннюю сущность, древний сон каждой вещи. Искусство его - игра <…> Призвание Ремизова быть сказочником-сказителем, ходить по домам <…> и, кутаясь в свой вязаный платок, рассказывать детям и взрослым своим таинственным, вкрадчивым голосом бесконечные фантастические истории про забытых и наивных человеческих богов". Начиная с "Посолони", жанр литературной сказки, основанной на фольклорной основе, стал одним из основных в творчестве писателя (сборники "Докука и балагурье" (1914), "Укрепа" (1916), "Русские женщины" (1918) и др.).
События революции 1905 года явились первой практической проверкой тех доктрин, за увлечение которыми Ремизов заплатил десятилетием своей молодости и которые были столь трудно "изжиты" им в вологодский период. В 1907 году в издательстве Вяч. Иванова "Оры" был опубликован сборник ремизовских апокрифов "Лимонарь".
Основным текстуальным и идейно-тематическим источником ремизовских апокрифов сборника "Лимонарь" было то же исследование Веселовского "Разыскания в области русского духовного стиха". "Лимонарь" обладает внутренней целостностью. В своем цикле писатель "исследовал" природу революции 1905 года, характер ее движущих сил и влияния на народную судьбу. Для этого он обратился к древнерусской апокрифической литературе, к заключенным в ней религиозным, философским и эстетическим представлениям.
Ремизов не пытался "реконструировать" средневековое мышление, в котором, как показал А. Н. Веселовский, органично соединялись древние языческие и христианские представления. Он постарался понять систему, парадигмы и художественную образность этого мышления, потому что считал его в каких-то базисных элементах живой составляющей современного мышления русского народа.
Ремизовские апокрифы - не стилизации под старину. Соединение принципа символизации, характерного для средневекового мышления и, в частности, для его художественного типа, со свойственным символизму нового времени принципом "презумпции" параллелей и соответствий позволило писателю создать цикл художественно целостных произведений, по жанру являющихся "апокрифами" (т. е. произведениями, "отреченными" по содержанию и многообразными по форме). В изображении Ремизова революция - это безумный вихрь, стихийная "плясавица", все разрушающая и несущая хаос ("О безумии Иродиадином, как на земле зародился вихорь", "Гнев Ильи Пророка, от него же сокрыл Господь день памяти его"). Ее гибельность заключена в том, что запланированное революционерами насильственное создание "нового неба" и "нового человека" является делом, неорганичным для народа ("Отчего нечистый без пят и о сотворении волка"). В использованной писателем системе символических соответствий это деяние ассоциировалось с постоянными попытками сил Зла разрушить предустановленное Богом ("Вещица, имен которой двенадцать с половиной"). По Ремизову, природа самого человека - двойственна, он - создание и Бога, и Сатанаила, но стремление через смерть победить Смерть и вело только к ней же.
Публикация сборника вызвала значительный интерес в среде медиевистов. С конца 1900-х годов установились дружеские контакты Ремизова со многими известными учеными, такими, как А. А. Шахматов, А. И. Яцимирский, Е. А. Аничков, М. Н. Сперанский, И. А. Шляпкин, И. А. Рязановский и другими. О их взаимоотношениях свидетельствуют многочисленные архивные материалы, а также произведения самого писателя. Его увлеченность древнерусской культурой повлияла на дальнейшее духовное развитие С. П. Ремизовой-Довгелло, по совету Вяч. Иванова поступившей учиться в Санкт-Петербургский Археологический Институт (1910–1912) по специальности "Русская палеография". Фактически Ремизов занимался вместе с ней и приобрел уже не дилетантские, а серьезные научные знания в области русских древностей и, в частности, в сфере палеографии славянских рукописей. Тогда же он научился писать, пользуясь древним славянским алфавитом - глаголицей. В системе эстетического самопознания писателя глаголица изначально приняла на себя не только "компенсаторную" функцию средства его приобщения к избранному научному миру, но и функцию "сакрального языка" - атрибута эзотерического знания, что находилось в русле тогдашних интересов русских модернистов к всевозможным "тайным доктринам".
1910-й год знаменателен в творческой биографии Ремизова как год создания повести "Крестовые сестры". После ее появления критики заговорили о писателе как равноценном продолжателе традиций мастеров русской прозы XIX века. Наряду с романом Андрея Белого "Петербург" повесть "Крестовые сестры" стала одним из произведений, завершающих петербургский период русской литературы. Как и в романе "Пруд", Ремизов художественно исследовал в ней те же, центральные для него проблемы теодицеи и причин человеческих страданий. Фабульная основа произведения - история трагической судьбы отставного чиновника Маракулина. Но эта "реалия", будучи спроецированной, а затем и включенной в "петербургский текст" русской литературы (цитатный контекст произведений Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского), трансформировалась в символ, который имел мифологические первоистоки. В системе символических соответствий финальное самоубийство выбросившегося из окна Маракулина представало новой не-свершившейся попыткой уподобить себя Спасителю - принять на себя "крестные мучения" ради освобождения мира от власти Сатанаила.