- Как мне повезло, что вы обязались внести квартирную плату за вашего соседа, - со скрытой насмешкой проговорил Молине. - Привратник предупредил меня нынче утром, что Кейрон сбежал и мировой судья наложил печати на имущество этого молодчика.
"Не попасться бы мне на пять тысяч франков!" - подумал Бирото.
- А ведь все считали, что дела у него идут превосходно, - сказал Лурдуа, который вошел в это время, чтобы вручить парфюмеру счет.
- Коммерсант застрахован от превратностей судьбы, только удалившись от дел, - изрек маленький Молине, тщательно складывая контракт.
Архитектор оглядел старикашку с тем удовольствием, какое испытывает любой художник при виде карикатуры, подтверждающей его мнение о буржуа.
- Когда над головой зонт, обычно думают, что дождя бояться нечего, - сказал Грендо.
Молине посмотрел с подчеркнутым интересом не в лицо архитектору, а на его усы и эспаньолку и преисполнился к Грендо таким же презрением, какое тот испытывал к нему; старикашка задержался в лавке с тем, чтобы, уходя, запустить в архитектора когти. Живя среди своих кошек, Молине многое у них позаимствовал: нечто кошачье было и в его повадках, и в выражении глаз.
Вошли Рагон и Пильеро.
- Мы говорили о нашем деле с судьей, - сказал Рагон на ухо Цезарю, - он утверждает, что при спекуляциях такого рода требуется расписка продавцов и ввод во владение, чтобы всем нам стать законными совладельцами...
- А, вы участвуете в деле с покупкой земли в районе церкви Мадлен? - заинтересовался Лурдуа. - Об этом много толков, - говорят, там будут строиться дома!
Подрядчик-маляр, явившийся, чтобы получить по счету, решил, что ему, пожалуй, выгодней не торопить парфюмера.
- Я вам представил счет, потому что год кончается, - шепнул он Цезарю на ухо. - Но мне не к спеху.
- Да что с тобой, Цезарь? - спросил Пильеро, заметив удивление племянника, который так был огорошен счетом, что не отвечал ни Рагону, ни Лурдуа.
- Ах, пустяки! Я согласился взять у соседа, торговца зонтами, на пять тысяч франков векселей, а он прогорел. Если он подсунул мне негодные векселя, я попался, как олух.
- Ведь я давно вам говорил, - воскликнул Рагон, - утопающий для своего спасения способен схватить за ногу родного отца и топит его вместе с собой. Уж я-то насмотрелся на банкротства! Когда человек прекращает платежи, он еще не мошенник: он становится им позже, - по необходимости.
- Это верно, - заметил Пильеро.
- Если я попаду когда-нибудь в палату депутатов или приобрету какое-либо влияние в правительственных кругах... - начал Бирото, приподнимаясь на носки и опускаясь на пятки.
- Что же вы сделаете? - спросил Лурдуа. - Ведь у вас - ума палата.
Молине, которого интересовало любое обсуждение вопросов права и законности, задержался в лавке; а так как, заметив внимание других, и сам становишься внимательней, - Пильеро и Рагон, знавшие взгляды Цезаря, слушали его так же сосредоточенно, как и трое посторонних.
- Я предложил бы учредить трибунал несменяемых судей с участием прокурора, как в уголовном суде, - сказал парфюмер, - По окончании следствия, во время которого обязанности нынешних агентов, синдиков и присяжного попечителя выполняет непосредственно сам судья, купец может быть признан несостоятельным должником с правом реабилитации или банкротом. Несостоятельный должник с правом реабилитации обязан уплатить все полностью; он становится хранителем как своего имущества, так и имущества жены; а все права его, включая право наследования, принадлежат с этого момента кредиторам; он продолжает вести свои дела в их пользу и под их наблюдением, подписываясь при этом "несостоятельный должник такой-то" - вплоть до полного погашения долга. Банкрот же присуждается, как встарь, к двухчасовому стоянию у позорного столба в зале Биржи с зеленым колпаком на голове. Все его имущество, равно как и имущество его жены, и все его права переходят к кредиторам, а его самого изгоняют из пределов королевства.
- Торговля стала бы надежней, - заметил Лурдуа, - каждому пришлось бы хорошенько подумать, прежде чем заключить какую-либо сделку.
- Существующий закон не соблюдается, - с раздражением сказал Цезарь. - Из ста купцов более пятидесяти так расширяют торговые обороты, что на семьдесят пять процентов не могут покрыть свои обязательства или же продают товары на двадцать пять процентов ниже настоящей цены и этим подрывают торговлю.
- Господин Бирото прав, - поддержал Цезаря Молине. - Действующий закон слишком мягок. Банкрот должен выбрать одно из двух: либо полный отказ от своего имущества, либо бесчестие.
- Черт побери! - воскликнул Цезарь. - Если так будет продолжаться - купец скоро станет заправским вором. Пользуясь своей подписью, он может запускать руку в любую кассу.
- Вы не слишком-то снисходительны, господин Бирото, - заметил Лурдуа.
- Он прав, - сказал старик Рагон.
- Все несостоятельные должники подозрительны, - изрек Цезарь, раздраженный денежной потерей, ошеломившей его, как первый клич охотника ошеломляет преследуемого оленя.
В это время метрдотель принес ему счет от Шеве. Затем явился мальчишка из кондитерской Феликса, лакей из "Кафе Фуа", кларнетист от Коллине - каждый со счетом.
- Час расплаты, - с улыбкой заметил Рагон.
- Да, вы задали пир на славу, - сказал Лурдуа.
- Я занят, - заявил Цезарь всем посланцам, и они удалились, оставив счета.
- Господин Грендо, - обратился Лурдуа к архитектору, заметив, что тот складывает подписанный Бирото вексель, - проверьте и подведите, пожалуйста, мой счет; осталось только произвести обмер - о ценах ведь вы со мной уже условились от имени господина Бирото.
Пильеро посмотрел сперва на Лурдуа, потом на Грендо.
- Архитектор с подрядчиком договаривались о ценах, - шепнул он на ухо племяннику, - хорошо же тебя обобрали.
Грендо вышел, Молине последовал за ним и с таинственным видом обратился к архитектору.
- Сударь, - сказал он Грендо, - хоть вы меня слушали, но, видно, не поняли: желаю вам завести зонт.
Грендо охватил страх. Чем менее законен барыш, тем упорнее за него держатся: такова уж человеческая натура. Архитектор, не жалея времени, с увлечением изучал квартиру парфюмера, вкладывая в это все свои познания, трудов он потратил на десяток тысяч франков, но из-за собственного тщеславия продешевил; и подрядчикам не стоило поэтому больших усилий соблазнить его. Однако самый неотразимый аргумент - возможность поживиться - и хорошо понятая угроза повредить ему клеветою не так сильно на него подействовали, как высказанное Лурдуа соображение о деле с земельными участками в районе церкви Мадлен: Бирото, видимо, не намерен строить там дома, он попросту спекулирует на цене участков. Архитекторы и подрядчики столь же тесно между собой связаны, как драматурги и актеры: они друг от друга зависят. Грендо, которому Бирото поручил договориться о ценах, держал руку подрядчиков против буржуа. Поэтому трое крупных подрядчиков - Лурдуа, Шафару и плотник Торен - заявили, что он прекрасный малый и что работать с ним - одно удовольствие. Грендо стало ясно, что счета, в которых он имел долю, так же как и его гонорар, будут оплачены векселями, а старикашка Молине вселил в него сомнение в надежности этих векселей. И архитектор решил быть безжалостным, как и подобает художникам, людям беспощадным к буржуа. К концу декабря у Цезаря набралось на шестьдесят тысяч франков счетов. Феликс, "Кафе Фуа", Танрад и мелкие кредиторы, которым полагается платить наличными, по три раза присылали к парфюмеру. Подобные мелочи в торговом деле хуже катастрофы, они - ее предвестники. Когда убыток выяснен - размер бедствия определился, но паника не знает границ. Касса Бирото была пуста. Страх охватил парфюмера: за всю его деловую жизнь с ним ничего подобного еще не случалось. Как и все, кого не закалила долгая борьба с нуждой, Цезарь был слаб духом, и положение, столь обычное для большинства мелких парижских торговцев, привело его в полное смятение.
Парфюмер приказал Селестену разослать клиентам счета; но ему дважды пришлось повторить свое приказание, прежде чем старший приказчик исполнил его. Клиенты - как называли торжественно своих покупателей розничные торговцы (Цезарь также употреблял это выражение вопреки протестам жены, заявившей ему в конце концов: "Называй их как знаешь, пусть только платят") - клиенты были большей частью люди богатые, от которых никогда не приходилось терпеть убытков, но платили они по счетам, когда вздумается, и нередко оставались должны Цезарю до пятидесяти - шестидесяти тысяч франков. Младший приказчик взял книгу счетов и начал выписывать самые крупные из них. Цезарь побаивался супруги. Чтобы скрыть от нее уныние, в которое ввергнул его вихрь бедствий, он собирался выйти из дому.
- Добрый день, сударь, - сказал Грендо с развязностью, которую напускают на себя обычно художники, собираясь говорить о денежных делах, по их утверждению им совершенно чуждых. - Мне ни гроша не удалось получить по вашему векселю и приходится просить вас обменять его на звонкую монету. Я крайне сожалею, что вынужден на этом настаивать; но мне не хотелось бы обращаться к ростовщикам - настолько-то я смыслю в коммерции, чтобы понимать, что таким путем я подорву ваш кредит: поэтому в ваших же интересах...
- Сударь, - сказал опешивший Бирото, - говорите, пожалуйста, потише, вы меня просто ошеломили.
Вошел Лурдуа.
- Понимаете, Лурдуа... - обратился к нему Бирото, улыбаясь.