Попино с тревогой поглядывал на "сочинителя". Торговый люд смотрит на писателей со смешанным чувством боязни, жалости и любопытства. Хотя Попино получил хорошее образование, но взгляды и предрассудки его родственников, притупляющая ум работа в лавке и кассе сказались на его взглядах, подчинив их нравам и обычаям среды; подобное явление можно наблюдать, следя за изменениями, происходящими за десять лет с сотней школьных товарищей, мысливших примерно одинаково при окончании коллежа или пансиона. Андош принял растерянность Попино за глубокое восхищение.
- Давайте-ка до обеда обсудим как следует проспект, а потом отложим все заботы и выпьем, - предложил Годиссар. - На сытый желудок читать трудненько. Язык ведь тоже участвует в пищеварении.
- Сударь, - сказал Попино, - иной раз проспект - это целое богатство.
- А для такого бедняка, как я, богатство только в проспекте.
- Здорово сказано! - восхитился Годиссар. - У нашего шутника Андоша остроумия хватит на сорок человек.
- На сто, - воскликнул Попино, ошеломленный шуткой Фино.
Нетерпеливый Годиссар схватил рукопись и прочитал громко и напыщенно:
- "Кефалическое масло"!
- Я предпочел бы "Цезарево" или "Кесарево масло", - вставил Попино.
- Друг мой, - возразил Годиссар, - ты не знаешь провинциалов: существует хирургическая операция под этим названием, и провинциалы так глупы, что примут твое масло за родовспомогательное средство. А тогда попробуй докажи им, что они ошибаются.
- Не настаиваю, - заметил автор проспекта, - только позвольте заметить, что "Кефалическое масло" в переводе значит "масло для головы", - и, следовательно, это название вполне выражает вашу мысль.
- Посмотрим, - с нетерпением сказал Попино.
Вот этот проспект, который до сих пор рассылается повсюду в десятках тысяч экземпляров. (Второй исторический документ.)
"КЕФАЛИЧЕСКОЕ МАСЛО"
Золотая медаль на выставке 1827 г.
Патент на изобретение
и усовершенствование
Никакое косметическое средство не способствует росту волос, равно как химический красящий препарат не остается безвредным для вместилища разума. Наука открыла недавно, что волосы представляют собой мертвое вещество и никакими средствами нельзя приостановить ни их выпадения, ни седины. Чтобы предотвратить высыхание волос и облысение, достаточно предохранять корни волос от внешнего влияния воздуха и поддерживать свойственную голове температуру. На основании принципов, установленных Академией наук, и было изготовлено "Кефалическое масло", способствующее сохранению волос, к чему стремились уже древние римляне, греки и северные народы, дорожившие богатой шевелюрой. Исследования ученых доказали, что представители знати, которые раньше отличались длинными волосами, не употребляли никакого иного средства: был только утрачен способ изготовления масла, ныне искусно восстановленный А. Попино, изобретателем "Кефалического масла".
Сохранять волосы, вместо того чтобы добиваться невозможного или вредного на них воздействия, - таково назначение "Кефалического масла". Масло это, препятствующее образованию перхоти, обладает приятным запахом благодаря своему составу, в основу которого положена ореховая эссенция; предохраняя голову от воздействия окружающего воздуха, оно таким образом предупреждает простуду, насморки и всякого рода болезненные явления, вредные для головного мозга. Таким образом, корни волос, содержащие питательную влагу, никогда не подвергаются действию ни холода, ни жары. Волосы - это великолепное украшение, которым так дорожат мужчины и женщины, - у лиц, употребляющих наше масло, сохраняют вплоть до преклонных лет блеск, тонкость, глянец, придающие такую прелесть детским головкам.
Способ употребления напечатан на обертке каждого флакона.
Совершенно бесполезно намазывать маслом волосы; это не только смешной предрассудок, но и неудобная привычка, ибо масло всюду оставляет следы. Достаточно каждое утро, расчесав предварительно волосы щеткой и гребнем, обмакнуть в масло небольшую мягкую губочку и постепенно, разделяя волосы на пряди, смазывать их у корней так, чтобы кожа была покрыта тонким слоем масла.
"Кефалическое масло" продается во флаконах, снабженных подписью изобретателя во избежание подделки. Цена - три франка за флакон. Обращаться к господину А. Попино, улица Сенк-Диаман, Ломбардский квартал - Париж.
Покорнейше просим оплачивать почтовые расходы.
Примечание - Торговый дом "Попино и К°" поставляет также аптечные масла: померанцевое, лавандовое, миндальное, масло какао, кофейное, касторовое и другие".
- Дорогой друг, - сказал прославленный Годиссар, улыбаясь Фино, - написано великолепно. Черт побери! Здорово мы ударились в науку! Мы не виляем, берем быка за рога. Ах! Я вас от души поздравляю. Вот это - полезная литература.
- Изумительный проспект! - с восторгом воскликнул Попино.
- Проспект с первого же слова губит "Макассарское масло", - заявил Годиссар и, встав с важным видом, произнес, отчеканивая каждое слово и подкрепляя его жестами парламентского оратора: "Ничто не способствует - росту - волос! Нет - безвредной - краски - для - волос!" О, о, вот в чем залог успеха: современная наука не опровергает обычаев древних. Убедительно и для старых, и для молодых. Старику вы скажете: "Да, да, сударь, древние греки и римляне были правы, не так-то уж они были глупы, как некоторые думают". А молодому человеку заявите: "Милый юноша, вот еще новое открытие, которым мы обязаны просвещению, мы движемся вперед! Чего только не даст нам еще пар, разные там телеграфы и прочие открытия. Это масло - результат исследований господина Воклена!" А не напечатать ли нам выдержку из сообщения господина Воклена в Академии наук, подтверждающую наши заверения! Вот будет замечательно! А сейчас, Фино, за стол! Закусим и выпьем на славу! Осушим бокал шампанского за успех нашего Попино!
- Мне думается, - скромно сказал автор, - что время легкомысленных и шутливых проспектов миновало; мы вступаем в эру науки, - необходим докторальный, авторитетный тон, иначе не завоюешь публику.
- Вспрыснем же это масло. Язык у меня так и чешется, руки зудят, - я стану представителем всех, кто возится с волосами. Никто из них не дает больше тридцати процентов скидки, надо пойти на сорок процентов, и я берусь продать сто тысяч флаконов в полгода. Я атакую аптекарей и москательщиков, бакалейщиков и парикмахеров, и за сорок процентов они околпачат своих покупателей.
Молодые люди ели, как львы, пили, как мушкетеры, и опьянялись будущим успехом "Кефалического масла".
- Это масло крепко ударяет в голову! - со смехом воскликнул Фино.
Годиссар исчерпал все возможные каламбуры со словами "масло", "волосы", "голова". За десертом среди взрывов гомерического хохота три приятеля, несмотря на тосты и взаимные пожелания всяческого благополучия, расслышали удары дверного молотка.
- Верно, дядя надумал прийти навестить меня! - воскликнул Попино.
- Дядя? - сказал Фино. - А у нас даже нет лишнего стакана!
- Дядя моего друга Попино - судья, - пояснил Годиссар Андошу Фино. - Не вздумай подтрунивать над ним, он спас мне жизнь. Ах, кто побывал в моем положении, лицом к лицу с гильотиной, когда - "чик, и прощай шевелюра!", - прибавил он, жестом изображая движение рокового ножа, - тот вечно будет помнить почтенного следователя, сохранившего ему глотку для шампанского! Даже мертвецки пьяный, он не забудет своего спасителя. Да и ты, Фино, не зарекайся. Может, и тебе понадобится когда-либо господин Попино. Черт побери! не будем же скупиться на поклоны.
"Почтенный следователь" действительно справлялся у привратницы о племяннике. Узнав его голос, Ансельм, чтобы посветить ему, спустился вниз со свечой в руке.
- Здравствуйте, господа, - сказал судья.
Прославленный Годиссар низко поклонился. Фино вперил в судью пьяный взор и нашел его простоватым.
- Здесь не роскошно, - заметил судья, окидывая взглядом комнату. - Ничего, дитя мое, хочешь стать большим человеком - начинай с малого.
- Какой глубокий ум! - шепнул Годиссар Андошу.
- Фраза из газетной статьи! - ответил журналист.
- А! Это вы, сударь! - сказал судья, узнав коммивояжера. - Какими судьбами?
- Сударь, я по мере своих слабых сил хочу способствовать преуспеянию вашего любезного племянника. Мы только что обсуждали проспект, прославляющий его масло, а вот перед вами и автор этого проспекта, который представляется мне лучшим образцом, так сказать, парикмахерской литературы.
Судья взглянул на Фино.
- Сударь, - продолжал Годиссар, - позвольте представить вам господина Андоша Фино, одного из самых выдающихся молодых литераторов, он пишет в правительственных газетах и о высокой политике, и о маленьких театрах. Пока он - орудие в руках других, но будет и сам вершить чужие судьбы.
Фино дернул Годиссара за полу сюртука.
- Отлично, дети мои, - сказал судья, которому остатки невинного пиршества на столе объяснили эти слова. - Дружок, - обратился он к Ансельму, - переоденься, мы сейчас отправимся к господину Бирото, я должен отдать ему визит. Вы с ним подпишете товарищеский договор, я внимательно все обдумал. Фабрика, изготовляющая масло, находится на принадлежащей ему земле в предместье Тампль, и, я полагаю, Бирото должен передать тебе ее в аренду, позднее могут объявиться наследники; когда хорошо обо всем договоришься, недоразумений не бывает. Стены здесь, по-моему, сырые; повесь циновки над кроватью, Ансельм.
- Видите ли, господин судья, - заговорил Годиссар с вкрадчивостью придворного, - мы сегодня сами оклеивали стены обоями, они... еще... не просохли.
- Похвальная бережливость, - одобрил судья.