- Подумать только! - удивился старик и ударил длинным прутом по спине рыжего вола. Ленивый вол только взмахнул хвостом, арба слегка закачалась на ухабах. - Гази я знаю хорошо, - продолжал старик. - Когда-то вместе дела делали. Последний раз я встретился с ним год назад в Дуба-Юрте на примирении кровников. Как он сейчас поживает?
- Я и сам не знаю - вот уже скоро год, как я его не видел, - ответил Решид.
- Это как же ты, по каким делам так надолго отлучался? - удивился старик.
Не решаясь говорить откровенно, юноша с минуту молчал.
- Где же это ты так долго пропадал?
- Учился я в грозненской школе. Около года тому назад меня арестовали и продержали во владикавказской тюрьме.
- О-ой, в тюрьме? - Старик покачал головой и удивленно посмотрел на Решида. - Значит, ты сейчас из Владикавказа?
- Да, из Владикавказа.
- А за что же тебя арестовали?
- За что арестовать они всегда найдут, - ответил Решид, улыбнувшись. - Им лишь бы избавиться от неугодного человека. - Он немного подумал и добавил: - Арестовали меня за то, что я вместе с другими пошел против царя.
Старик еще больше удивился:
- Ты же еще совсем молодой, куда же тебе ссориться с царем!.. А вообще-то мы все против царя. Ничего, кроме беды, этот белый падишах нам не дал.
- Ничего, отец, скоро все станет на правильный путь, счастливо жить будем, - уверенно оказал Решид.
- Где же он, этот правильный путь? - Старик сокрушенно покачал головой. - Что-то не видно, чтобы мы выходили на эту самую правильную дорогу, про которую ты говоришь… Вот подумай сам: в первые дни, когда прошел слух, что царя свергли, старшина нашего аула стал, как щенок, кротким и ласковым. А теперь снова натянул волчью шкуру, совсем как при царе. - Горец подумал немного и продолжал: - Вот я, как видишь, бедный человек, время сейчас самое рабочее, надо бы вспахать свою полоску, а старшина погнал меня из Чишков в Грозный везти какого-то чиновника с багажом и не заплатил ни копейки. Видишь, как он обходится с бедным человеком, а богатых, значит, оберегает. Нет, сынок, народ устал ждать хорошей жизни.
Старик умолк, поднял прут, крикнул волам: "Хьа, хьа!"- и снова ударил рыжего. Вол, взмахнув ободранным хвостам, немного прибавил шагу, и старая арба задребезжала на кочках.
- Благодарю вас, отец, я здесь сойду, мне теперь налево, - сказал Решид, слезая с арбы. - Если вам нужна моя помощь, я готов, пожалуйста.
- Нет, нет, ничего не надо, - ответил старик. - Значит, приехал, это хорошо. Вот Гази будет рад! Передай ему от меня большой салам, скажи - от Магомеда из Чишков.
- Обязательно передам, - ответил Решид, прощаясь со своим спутником.
Когда Решид подошел к своему аулу, уже наступил вечер и сильно похолодало. Молодой человек, одетый в черный суконный китель поверх белой ситцевой рубашки, зябко поеживался. Вода в Аргуне стала совсем ржавой. После большого дневного перехода от резкого горного воздуха юношу клонило ко сну, но он спешил поскорее добраться до дому.
Навстречу ему попался молодой горец в лохматой папахе, с домотканой суконной накидкой на плечах, застегнутой на шее большой деревянной шпилькой. Впереди он гнал осла, навьюченного двумя корзинами. Решид поздоровался с молодым человеком и прошел дальше.
Наступила ночь, какой никогда не бывает в долине, ночь спящего воздуха, мерцающих звезд и серо-голубого отблеска невидимой луны.
О чем только не шепчут в такой час толпы гигантских чинар и дубов! Они захватывают думы юноши и уносят их далеко-далеко, в неведомые края, где дорога вьется в бесконечных лабиринтах сказочного леса, а потом, наполнив душу напевной мелодией, снова возвращают его на землю, к этим величественным и гордым вершинам…
Вот и плетенная из прутьев калитка, ведущая к порогу отцовского дома. Решид сразу различил ее в темноте. Еще не так давно калитку эту для него открывали взрослые. Решид помнит, как через нее пронесли на погребальных носилках мать: тогда ему было всего шесть лет… Тихо, словно боясь разбудить спящих, он отворил калитку и вошел во двор.
Долго мечтал он снова очутиться здесь, вновь увидеть двор, до последнего кустика знакомый ему с детства. Вдруг юноша почувствовал какой-то холод, невольно задержал шаги, но тут же, движимый недобрым предчувствием, бросился к наглухо закрытым дверям отчего дома…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Мы, горцы, пойдем сражаться за свою независимость вместе с теми, кто будет биться за свободу.
Асланбек Шерипов
I
Лето 1917 года…
Тревожное время… Не оно ли выковывало характер Асланбека Шерипов. а и его друзей-ровесников? Ведь юноши тех лет жили в самой гуще событий, бурных и противоречивых, и легко ли было молодому Шерипову разобраться в грандиозных потрясениях, волновавших весь мир? В те дни мир переживал за неделю столько событий, сколько в иные времена не происходило их за целое столетие. И юноши взрослели не по годам, а по событиям, старцы молодели если не телом, так душой, и лишь трусливые да ленивые умом старились и умирали, не успев постигнуть ни себя, ни время.
Ненавистный народу царь был свергнут, но то, чего годами добивались рабочие и крестьяне в тяжелой и подчас кровопролитной борьбе - права жить и трудиться в нормальных условиях, свободы, национального равенства, земли, - они так и не получили. Временное правительство трудовому народу не дало ничего. Революция вроде бы произошла, а царские чиновники остались на своих постах. "Губернские комиссары", назначенные вместо прежних губернаторов, почти все были из тех же князей да помещиков. Царские судьи по-прежнему выносили приговоры, бросали людей в тюрьмы. Желанный мир не наступал. На фронте продолжала литься солдатская кровь. Земля, фабрики и заводы были в руках старых хозяев. Для народа оставались только громкие слова… И народ волновался. В грозный водоворот событий вовлекались все новые слои общества, зачастую темные, невежественные, и заправилы из буржуазии старались использовать их в собственных интересах. Велась отчаянная политическая игра, и не всегда можно было угадать, что скрывается под тем или иным лозунгом. Выигрыш означал власть и богатство. Во всей этой игре национальная рознь оказалась очень важным козырем.
Это был необыкновенно сложный период в жизни страны, когда и бывалые политики с трудом разбирались в хитросплетениях партийных программ. А рядам с ними шел молодой Асланбек, твердо желая найти свою правду, правду своего маленького, но гордого народа.
В Терской области атмосфера была накалена до крайности.
Совсем недавно в Грозном фанатики из казачьих сотен подожгли на Гостиной улице большие магазины чеченских купцов Исламовых, и в ответ на это обозленные чеченцы в долине Сюйра-Корта убили казачьего офицера. Из мести казаки, сговорившись между собой, убили двух чеченцев, приехавших в город, и нескольких тяжело ранили. Разгневанные чеченцы средь бела дня ворвались в станицу Петропавловскую и напали на безвинных русских крестьян. Так день ото дня усиливалась вражда, перерастая в межнациональную войну.
B городском саду, в помещении офицерского клуба, собрались местные богачи, казачья верхушка, чиновники, офицеры. Все взгляды были обращены к атаману станицы Грозненской полковнику Хадееву. Рядом с ним, небрежно развалясь в креслах, вполголоса беседовали офицер контрразведки Касьянов и полицейский пристав Сухов. Всем своим видом они показывали, что говорильня эта их не занимает. А с низенькой трибуны "политики" разных мастей, размахивая кулаками, произносили гневные речи. Некоторые ораторы еще трещали о свободе слова и свободе личности, но большинство требовали создания сильной власти, которая укоротила бы руки большевикам и разом покончила бы с нарастающими волнениями в народе.
Вот на трибуне появился долговязый офицер с черными усами. Тот самый, который в свое время не пустил старика Гази в полицейское присутствие. Сейчас вся его нелепая фигура с длинными болтающимися руками производила, в общем, комическое впечатление, хотя черные, залихватски закрученные усы топорщились прямо-таки угрожающе.
- Хватит терпеть эти беспорядки! Надо немедленно браться за оружие и навести порядки в Чечне, - кричал он, захлебываясь.
- Не торопитесь, господин Лазарев, охладите свою горячую голову! - попытался урезонить его председательствовавший на собрании член городской думы купец Царапкин, - Нам нужен гражданский мир, а не война…
- Вахмистр Лазарев прав!
- Нет, нет! Это погубит дело!
- Хорошо бы вообще согнать азиатов с этой земли!..
- Слишком далеко зайдешь, не вывернешься! - раздался чей-то голос из глубины зала.
А в эти же дни во владикавказской гостинице "Бристоль" князь Капланов, миллионер Чермоев и адвокат Джабагиев с казачьими генералами делили Терскую область.
Тапа Чермоев спешно рассылая по всему Северному Кавказу своих агентов с наказом вербовать молодых горцев, особенно из бывших царских офицеров, для будущей армии будущего правительства Союза объединенных горцев Северного Кавказа. Организаторы его носились с идеей создания "независимого" горского государства под покровительством Турции. Однако народ не слишком прислушивался к призывам новоявленного вождя - его гораздо больше занимал вопрос: останется ли земля у помещиков или будет роздана крестьянам?