Глава семнадцатая
БОЙ
- Мертвые остаются мертвыми! - вскричал Бату-хан. - Я сжег и разорил все города руссов на своем пути! Откуда может взяться здесь сила, способная обратить в бегство моих непобедимых воинов! Отвечайте!
Все молчали.
- Кто эти неизвестные, что вот уже в четвертый раз наносят урон моему войску? - снова обратился Бату-хан к потупившимся военачальникам.
Лишь Сыбудай не наклонил головы и только отворотил единственный глаз, словно не хотел или боялся смотреть на разгневанного молодого монгола.
- Я казнил тех, кто бежал с поля боя, бросив оружие, припасы и лошадей неизвестному врагу, - продолжал Бату-хан. - Но я, видимо, был слишком добр. Я взял Коломну… Рязанского княжества больше нет! Мы идем по Суздальской земле, впереди - богатый и сильный Владимир. Лазутчики доносят, что владимирский князь собирается отойти с войском в леса и там будет готовиться к сопротивлению. Но Владимир хорошо укреплен, и в нем останется достаточно воинов, легкой победы не будет. Скоро он не сдастся. И вот в такое время - новый враг. Кто-то отбивает обозы, сеет страх и смятение в моем войске. Кто они, эти люди? Восставшие из могил? Нет, мертвые остаются мертвыми.
Никто в шатре не шелохнулся. Лишь Сыбудай повел глазом по толпе приближенных. И тогда вперед выдвинулся бывший рязанский князь Глеб, "исадский душегуб".
- Дозволь слово сказать, Повелитель Вселенной.
- Говори!
- Ты помнишь, конечно, что первым подвергся нападению отряд хана Барчака. Хан один спасся в ту страшную ночь.
- Да, помню об этом, - нетерпеливо сказал Бату-хан. - Тогда я распорядился убрать с моих глаз эту старую трусливую собаку.
Сыбудай качнул головой. Бату-хан заметил это движение и сердито засопел. Он знал, что одноглазый наставник не одобрил тогда его решения.
- Ты, конечно, был прав, Повелитель Вселенной, - продолжал Глеб, - когда отказал в своей милости хану Барчаку. Он должен был умереть вместе со своими воинами, если не сумел оградить себя от внезапного нападения. Но Барчак - половецкий хан, а половцы - соседи руссов, они часто встречались раньше на бранном поле. И может быть, хан Барчак увидел или услышал в ту ночь такое, что может навести на след. Тем более я слыхал, будто Барчак узнал их предводителя.
- Так, так, - медленно проговорил Бату-хан, теребя рукой узкую бородку. - Значит, это все-таки руссы… Но откуда они могли взять такие силы?
Сыбудай едва заметно улыбнулся.
Привели Барчака.
Старый половец знал, что Бату-хан созвал на совет своих приближенных и разъярен сверх меры. За время, которое истекло с той ужасной ночи, Барчак приучил себя к мысли о неминуемой смерти и часто поглаживал рукоятку ножа, который подарил ему в первую встречу Бату-хан. С ножом этим хан Барчак не расставался, с его помощью надеялся избежать казни по монгольскому обычаю, когда дюжие нукеры повелителя соединяли затылок и пятки провинившегося. Внук Чингиса любил именно этот способ казни.
Бату-хан встретил Барчака ласково, и половец пал духом, такое начало не предвещало ничего доброго.
- Расскажи нам, хан Барчак, что произошло в ту ночь, когда ты потерял всех своих людей и наши воины погибли тоже, - сказал Бату-хан. - Мы хотим знать все подробности.
Барчак рассказал.
- Так кто были эти неизвестные? - спросил Бату-хан.
- Руссы, - ответил Барчак. - Конечно, руссы!
- Но откуда взяться сильному войску руссов в разоренной стране?
- Повелитель Вселенной, - сказал Барчак, - руссов не так уж много. Но если их ведет в бой тот человек, то сила каждого удесятеряется.
- Какой человек?
- Мне кажется, я узнал его голос.
- Кто же он?
- Евпатий Коловрат.
- Коловрат?
- Да, Повелитель Вселенной. Еще в первую встречу с тобой я говорил, что это мой смертельный враг. Воевода Коловрат со своей дружиной держал полуденную границу Рязанского княжества, и горько бывало там половцам. Это страшной силы человек.
- Но откуда он взялся? - спросил Бату-хан. - И где был раньше?
- Позволь мне молвить слово. Повелитель Вселенной, - произнес Глеб, выступив вперед. - Недавно удалось узнать об этом человеке. Евпатий Коловрат - рязанский воевода, князем Юрием был послан в Чернигов за подмогой. Вернулся, когда пала Рязань. Сейчас у Евпатия дружина небольшая. Да ведь он у себя дома… Ну, и храбры его воины до безумия. Одержимые они, великий Бату-хан, им нечего больше терять.
Замолчал "исадский душегуб", опустил голову. Не произнес ни слова и молодой монгол. Он перестал теребить бороду, насупившись, смотрел в пол. Молчание затянулось, но никто бы не посмел и шелохнуться, пока не заговорит Бату-хан.
- Трусы все! - вскричал он вдруг. - Надо изловить его и доставить в мой шатер!
Сыбудай решил, что пора вмешаться, и приблизился к Бату-хану.
- С этим человеком надо быть осторожным, мой Повелитель, - заговорил он. - Пусть дружина его мала, но он воюет с нами по-новому: он бьет нас и уходит сразу, не ждет ответного удара. А урон от него большой. Наши люди теперь в вечном страхе. Воины стали бояться ночи! Выслушай, Повелитель, князя Глеба. Ему есть о чем тебя известить.
- Не хитро мое слово, - сказал Глеб, - знаю я, каков характер воеводы Коловрата. Надо послать к нему гонцов от твоего имени, Повелитель Вселенной, обвинить рязанского воеводу в трусости.
- Как ты сказал?
- Надо обвинить его в трусости. Мол, он нападает только на спящих и безоружных, на малочисленную охрану обозов, на отставшие от главного войска отряды. На большее не достает храбрости. А коли действительно такой богатырь, как нам рассказывают, то пусть примет вызов на честный бой с любым воином. Пусть кто-нибудь из твоих батыров, Повелитель, вызовет Коловрата на поединок.
- Затея мне нравится, князь Глеб, - сказал Бату-хан. - Хостоврул!
- Здесь я, Повелитель, - отозвался из толпы грубый голос, и, расталкивая остальных локтями, вперед вышел здоровенный монгол, шурин Бату-хана.
- Ты бросишь вызов русскому богатырю!
Хостоврул пожал мощными покатыми плечами.
- Отчего же не подраться с руссом, - сказал он, и улыбка растянула еще больше его плоское лицо. - Давно я не развлекался…
- Вот и хорошо, - засмеялся Бату-хан. - Сыбудай, готовь посланцев к Коловрату. Его еще сыскать как-то нужно. Идите все прочь! Хан Барчак, я возвращаю тебе свою милость, можешь принять новую сотню. А ты, князь Глеб, останься. Мне надо поговорить с тобой еще кое о чем…
Ярко светило солнце.
По обеим сторонам Клязьмы вытянулись друг против друга рати. На левом, где раскинулась подале от берега деревня Покров, стояло татарское войско. Бату-хан расположился в походном шатре на возвышенье, чтобы получше разглядеть поединок шурина с Коловратом. На правом, поближе к лесу, за которым шли губительные мшары вплоть до озера Светец, расположилась русская дружина, малая числом, но великая в своем стремлении отомстить врагу.
Рязанцы сами выбрали такое место. Хитрый расчет был у сотника Ивана. Он же выступил против намерения Евпатия сразиться в открытом бою с татарским богатырем, видел в сем ловушку и обман. Но убедить Коловрата не сумел, воевода был вне себя от обвинений в трусости, хотел кровью врага смыть позорное оскорбление.
Сотник Иван долго с воеводой не спорил. Он верил в Евпатия Коловрата, что тот справится с любым богатырем. Только б не заманили, не схитрили татары… Надо и сотнику Ивану голову поломать, учинить врагу русскую хитрость.
Не знал Иван, что ловушку для них готовит тоже рязанец, которому ведомы повадки и премудрые затеи бывших своих земляков. И уже заранее он посылает отряды занять такие места, чтоб отрезать рязанской дружине путь к лесу, куда и собрался сотник Иван заманить проклятых татар.
А по указанию Сыбудая китайские умельцы спешили установить стенобитные орудия. Покривился Бату-хан, услыхав, что против людей готовятся орудия, коими разбивает он стены городов, но спорить с одноглазым полководцем не стал. Мудрость Сыбудая порой непонятна, но доверять наставнику можно и нужно.
Чист, незапятнан, неиспещрен следами был снег, покрывший лед на реке Клязьме.
Завыли татарские трубы от того места, где впадала в Клязьму небольшая речушка Вольга.
- Вызывают тебя, Евпатий, - сказал Иван.
- Пусть повоют, - ответил Коловрат. - Мне еще последнее слово надо сказать братьям.
Он повернулся к дружине.
- Рязанцы! - крикнул Коловрат. - Не станем расходовать силушку на говоренье слов, пускай и добрых… Наше слово будет коротким: смерть проклятой орде! Одолею я подлого татарина - все, как один, на врага!
Снова завыли трубы.
- Вишь, торопятся! - усмехнулся Коловрат. - А сейчас… - Воевода поднял руку. - Отче наш, - сказал он.
- Отче наш, сущий на небесах! - прокатилось по дружине.
На лед реки выехал с гиканьем Хостоврул.
- Во имя отца и сына, - возвысил голос Коловрат, - и святого духа!
- Аминь! - выдохнули рязанцы. И в тот же миг конь вынес Евпатия навстречу Хостоврулу.
Одобрив затею сотника заманить татар в болото, Коловрат понимал, что бой ему следует закончить скоро, неожиданно, чтобы ошеломить орду.
Он с маху пролетел мимо Хостоврула, тот не успел взмахнуть даже саблей. Коловрат развернул коня и стал сходиться с насторожившимся монголом, держа в правой руке меч и создавая впечатление, будто не решается сойтись рывком, трусит очертя голову броситься на противника.
Хостоврул привстал в седле, дико заверещал и рванулся вперед.