"Иль он сасунского рода, или еще какой-нибудь пахлеван, о котором я ничего не знал и не ведал".
Насытившись, Мгер взял да и сел на свой престол. Хозяин и другие армяне ужаснулись и разгневались.
– Так нехорошо, братец, – сказали они. – Ты осквернил нашу святыню. Напился, наелся, теперь поклонись престолу сасунскому и иди своей дорогой.
Засмеялся Мгер.
– На дворе ожидает старуха. Позовите ее, – сказал он. Старуха вошла. Тогда Мгер обратился к князю:
– Здесь у тебя собрались только армяне или есть и чужане?
– Кроме тебя, никого, – отвечал Маркос. – А что? Мгер подозвал свою избавительницу к престолу и сказал:
– Объясни этим почтенным армянам, кто я таков, имею я право сесть на свой престол или не имею.
И тут старуха все рассказала про Мгера.
Радости мсырских армян не было границ. Один за другим подходили они к Мгеру, кланялись ему, целовали ему руки и ноги и славили Бога.
Пусть они ликуют и чествуют Мгера, а мы перейдем на землю сасунскую и там свой сказ поведем.
Видел сон Кери-Торос: мсырская твердыня стояла неколебимо, твердыня сасунская была вся в развалинах.
– Жена! – сказал он. – Выведи моего коня-шестинога. Наш Мгер в беде. Поеду ему на выручку.
Кери-Торос созвал всех пахлеванов своего рода:
Горлан Оган,
Пачкун Верго,
Котот Мотот,
Ануш-Котот!
Эй, Хор-Манук,
Эй, Хор-Гусан,
Чинчхапорик,
Парон-Торник,
Идемте! Сасуна
Светоч угас.
Двинемся в путь!
Мгер наш исчез,
Бесследно исчез!
Собрались сасунцы в дорогу, взяли с собой разных припасов, на мулов навьючили, сели на коней и отправились в путь.
– Багдад! Где ты? Мы спешим к тебе!..
Приехали, разбили шатры под Багдадом. Здесь опросят, там спросят: не слыхал ли кто про Мгера? Нет, никто не слыхал! А кто слышал, тот говорил:
– Мгера в Мсыр увели, в колодец бросили и камнями засыпали.
Пропировал Мгер: семь дней и семь ночей, поблагодарил мсырских армян и пошел в Багдад, к Гоар-хатун.
Не прошел он и часа, как вдруг увидел: идет ему навстречу всем известный полоумный пахлеван Авдал. Волосы свисали ему на глаза, одежда на нем была вся изодрана, на спине он тащил огромный камень.
– Что это за камень, Авдал? – спросил Мгер.
Остановился Авдал и так ему на это ответил:
– Это камень для Мгера Сасунского. Слыхал я, Мгера поймали, в колодец бросили, камнями засыпали. Меня при этом не было, я не мог бросить в него камень. А теперь я туда иду – хочу свалить вот этот камень на сумасброда Мгера, хочу отомстить ему. Он мне враг. Его отец в сасунской битве отца моего убил, а сам он в багдадской битве брата моего убил. Вот какие дела!..
Засмеялся Мгер:
– Этот камень для Мгера мал, а для тебя, ей-Богу, как раз! Снял он камень со спины Авдала, самого Авдала убил, тут же похоронил, камень на него навалил и примолвил:
– Ну вот видишь: этот камень как раз тебе по росту!
Надел на себя Мгер Авдаловы лохмотья, волосы, как Авдал, спустил на глаза и в таком виде предстал перед мсырским войском. Все стали его расспрашивать:
– С какими ты вестями, Авдал?
Мгер дико, как тот пахлеван полоумный, захохотал.
– Дайте сначала поесть, а потом будет вам весть! – сказал он. Принесли ему поесть. Мгер съел столько, сколько мог бы умять целый отряд, насытился и сказал:
– Клянусь хлебом, вином и всемогущим Богом: вот этими руками я навалил камень на голову Мгера. Мгера мы погребли под камнями. Нет больше Мгера.
Мсырские военачальники возрадовались духом.
– Молодчина Авдал! – вскричали они. – Куда ж ты теперь путь держишь?
– В Багдад иду – хочу жениться на Гоар-хатун. Военачальники так и покатились со смеху.
Мсырский царь послал их за Гоар-хатун. Но они знали, что Авдал – полоумный, и значения его словам не придали.
Попрощался Мгер с военачальниками мсырскими, помчался в Багдад и осадил коня перед самым дворцом.
Гоар, вся в черном, сидела под окном и думала свою думу. Увидев Авдала, она ему крикнула:
– Авдал! Скажи ради твоего Бога: принес ли ты какую-нибудь весть о Мгере?
Мгер, подражая голосу Авдала, ответил:
– Дай сначала поесть, а потом будет тебе весть!
Гоар позвала к себе Авдала и велела его накормить. Когда же Авдал наелся, Гоар спросила:
– Скажи мне, Авдал: где Мгер?
– Клянусь хлебом, вином и всемогущим Богом, – подражая голосу Авдала, отвечал Мгер: – Вот этой самой рукой я кусок хлеба положил Мгеру в рот, а пришел я сюда, чтобы тебя поздравить.
Гоар вскрикнула от радости.
– Где же он? Почему не едет ко мне? Мнимый Авдал расхохотался.
– Скоро приедет, скоро приедет! – сказал он. – Можешь считать, что он уже здесь.
У Гоар от радости подкосились ноги, и она упала на тахту. Хотел было крикнуть ей Мгер: "Что же ты, Гоар, меня не узнала?" – но не крикнул, а сказал себе: "Пока что пойду погляжу, что поделывают Кери-Торос и другие сасунцы".
МГЕР ВНОВЬ ПРИНИМАЕТ СВОЙ ОБЛИК
Мгер, когда проезжал через город, узнал, что в Багдад приехали пахлеваны сасунские во главе с Кери-Торосом и всех о Мгере расспрашивают.
Мнимый Авдал вышел из дворца Гоар и погнал коня к шатру Кери-Тороса.
Вошел в шатер, смотрит: сасунцы, подобно Маркосу Дарбину, поставили в шатре престол, скатерть расстелили и по Мгеру поминки справляют.
Увидев странствующего пахлевана, Кери-Торос обратился к нему:
– Авдал! Скажи ради твоего Бога: принес ли ты какую-нибудь весть о Мгере?
– Дай сначала поесть, а потом будет тебе весть, – отвечал Мгер.
Мгер хоть и поел у Гоар, а все еще был голоден. Да разве Мгер, Бог с ним, знал, что значит насытиться? То был не человек, а целая крепость!
Дали сасунцы мнимому Авдалу выпить и закусить. Мгер выпил, закусил и, подражая голосу Авдала, сказал:
– Клянусь хлебом, вином и всемогущим Богом: вот этой, самой рукой я положил Мгеру в рот кусок хлеба и пошел в Багдад.
Сасунцы задумались: правду говорит странник или неправду?
– Брешешь! – проворчал Верго.
– Брешет только Пачкун Верго, – сказал Мгер. – Сейчас как выкину коленце, так вы у меня сразу поверите, что Мгер жив.
– Какое коленце? – хором спросили сасунцы.
– Ответь мне, Кери-Торос, – молвил Мгер, – может ли человек единым духом осушить вот такой котел вина?
Кери-Торос глубоко вздохнул.
– Эх, Авдал! – промолвил он. – Такой котел, полный вина, выпил Мгер Старший, выпил Давид, потом настал черед пить Мгеру Младшему, но, ослепни глаза мои, Мгера Младшего нет!
Тогда мнимый Авдал снова обратился к Кери-Торосу:
– Кери-Торос! Ради твоего Мгера, налей полный котел вина, а я выпью, чтоб отлегло от сердца.
Как скоро произнес он эти слова: "ради Мгера", Кери-Торос налил полный котел вина и сказал:
– Пей!
Мгер поднес котел ко рту, пил, пил, пил, выпил все до капельки, пустой котел оземь ударил и выбил у него дно.
– Истинный Господь, все выпил! – сказали сасунцы. Мгер сел на престол.
– Эй, эй, эй! – крикнул Пачкун Верго и ударил Мгера по лицу. – Не на свое место сел!
Рассвирепел Мгер. Схватил он Верго за шиворот, повалил наземь схватил Парон-Торника, Чинчхапорика, Хор-Манука, Хор-Гусана, Котот-Мотота, Ануш-Котота, Горлана Огана, положил одного на другого, а сверху положил Кери-Тороса – живую скирду наметал.
– Теперь поняли, где место Мгера Сасунского? – спросил он.
Из-под самого низу донесся голос Пачкуна Верго:
– Если ты Мгер Сасунский, скажи нам: что знаешь ты о Сасунской земле?
– Знаю, что ты явился причиной смерти моей матери Хандут-хатун, – отвечал Мгер. – Ты нанес ей оскорбление, и она бросилась с крепостной стены… Ну что, теперь ты услышал правду о Сасунской земле?
Пачкун Верго со страху в штаны наложил.
А Кери-Торос и Горлан Оган спрыгнули со скирды, стали Мгера обнимать, целовать, заплакали и оказали:
– Ах, Мгер, солнышко ты наше! Так это ты? Ослепни у нас глаза, ты так изменился, что мы тебя не узнали.
Тут сасунцы, все как один, бросились целовать Мгера и никак не могли на него наглядеться. После взаимных излияний чувств Мгер обратился к Кери-Торосу:
– Кери-Торос! А где мой Конек Джалали?
– Конек Джалали? – переспросил Кери-Торос. – Он убежал на Цовасар. Как мы ни бились, никого не подпустил он к себе.
Мгер достал платок из-за пазухи.
– Этот платок потом моим пропитан, – сказал он. – Подите с ним на Цовасар и покажите издали моему коню. Почует он мой запах – сам прибежит.
Хор-Манук и Чинчхапорик взяли платок, сели на коней и помчались на Цовасар. Через три дня они вернулись и привели Конька Джалали. Доспехи Мгеровы и меч-молния как были к седлу приторочены, так там по сей день и лежали.
Мгер в шатре у Кери-Тороса вымылся, побрился, облачился в доспехи, сел на Джалали и поехал к Гоар.
Гоар, подпершись рукой, сидела у окна, на дорогу глядела, Мгера ждала.
Мгер выставил на солнце меч-молнию, отблеск ударил Гоар в глаза. Вскинула она голову и закричала:
– Ой, Мгер, ненаглядный мой!.. Это ты?
– Крест истинный, я!
Спешился Мгер, взбежал в светлицу Гоар, обнял девушку и с полудня до заката все целовал ее, целовал – никак не мог от нее оторваться.
Гоар не помнила себя от радости. А когда опомнилась, то сказала:
– Слава тебе Господи! Авдал говорил мне, а я не верила.
– Что тебе говорил Авдал?
– Что Мгер жив.
– Так Авдал был у тебя?
– Был.