Сибирский поход (1483)
Кое-что об этом "княжестве" воеводам удалось узнать от "мирных вогуличей", поселившихся в пермских землях, от пленных, захваченных во время прошлых набегов. Например, было известно, что несколько юртов объединялись в волость, под властью своего "князца". Центром был укрепленный городок – уш, где жил князек со своими родственниками, слугами, дружиной богатырей – уртов. Важнейшие вопросы решались на собрании воинов, где каждый взрослый мужчина мог сказать свое слово, но большим влиянием пользовались седобородые старцы, старейшины юртов. Для "князца" собирали ясак беличьими шкурками, рыбой, вяленым мясом диких зверей. Но настоящей власти у "князца" не было. Старейшины юртов могли послушаться его, а могли откочевать со своими родичами, и тогда разыскать их в лесах было почти невозможно. Могущество "князца" зависело от благорасположения старейшин: хотели – посылали в городок своих воинов, не хотели – "князец" оставался с немногочисленными уртами.
Так же и "большой князь" Асыка, считавшийся повелителем обширных земель от "Камня" до великой реки Оби, не был хозяином своего княжества. Каждый малый "князец", укрывшийся в укрепленном городке со своими родственниками, слугами и горсткой богатырей-уртов, мнил себя самостоятельным владетелем. Ежегодный ясак да немного воинов в княжеское войско – вот все, что мог потребовать от него Асыка. Собрать "князцев" вместе, заставить их явиться в столицу – Пелымский городок могла только общая выгода или общая опасность. Хитрому Асыке не раз удавалось соблазнить их богатой добычей, уговорить вместе с ним отправиться за "Камень", на Каму или Печору. Но ходить походами за "Камень" становилось все опаснее. Русские воины сражались зло и умело, даже сам Асыка попал однажды в плен и только чудом сумел бежать. "Князцы" присылали теперь своих воинов неохотно – не верили в удачу.
Но даже если Асыке удавалось собрать в Пелымском городке на совет всех "князцев", старейшин и богатырей, не ему принадлежало последнее слово. Над умами и душами людей властвовали шаманы, а главный шаман (слуга Нуми-Торума - Хозяина Верхнего Мира) постоянно сидел рядом с "князем". Собрание начиналось с поклонения богам. "Князцы", старейшины и богатыри отправлялись к священной лиственнице, приносили жертвы. Потом неторопливо шествовали в Священный Городок, в кумирницу, где множество идолов тоже ждали жертвоприношений. Старейшины поодиночке расходились в малые кумирницы, к старым родовым божкам: у каждого юрта был свой священный предок – волк, олень, лисица, рыба или даже бабочка. Затем все шли в Черную юрту на берегу Пельмы за Священным Копьем, без которого вообще нельзя было начинать совета, а шаманы могли дать копье, а могли и не дать, препятствуя обсуждению дел. Но если даже обсуждение состоялось, только главный шаман мог окончательно решить, соответствует оно воле богов или нет, и порой бывало, что шаман не соглашался с "князем". Тогда приходилось посылать гонца на Конду-реку, в древнее святилище, куда не было доступа никому" кроме шаманов. Оракул святилища решал, кто прав. Правым почему-то всегда оказывался главный шаман, и "князь" Асыка предпочитал не спорить с ним.
Шаманы… "Князцы"… Старейшины юртов… Седобородые старцы… Богатыри-урты, каждый из которых имел свое хозяйство, промыслы, рабов и свободу в выборе предводителя… Как объединить их?
Известие о том, что русские воины на больших лодках перелезли через "Камень" и плывут по сибирским рекам Лозьве и Тавде, приближаясь к столице "князя" Асыки, обеспокоило "князцев" и старейшин. Тюменские татары давно нападали на вогульские земли, но они воевали окраины, а русские суда плыли к Пелымскому городку, который боги избрали для своего обитания. И дружины вогульских "князцев" начали собираться по зову "большого князя" Асыки. Здесь, при впадении Пелыма в реку Тавду, "большой князь" Асыка решил дать бой пришельцам.
Крытые берестой большие лодки-обласы и быстрые юркие челноки-берестянки подплывали к устью реки Пелым, где расположился Пелымский городок, обнесенный земляным валом и деревянными стенами. Внутри городка стояли избы из бревен с пологими двускатными крышами, покрытыми полосами сшитой бересты, с небольшими, высоко прорубленными дверями и окнами, затянутыми рыбьими пузырями; амбары на столбах, куда поднимались по бревнам с зарубками; просторное помещение для "собрания воинов". В таком укрепленном городке вполне можно было отсидеться, но Асыка не желал прятаться от русских воевод, надеясь на многочисленность и храбрость своих воинов.
…"Князцы" и старейшины в окружении уртов и старших слуг важно шествовали к белой юрте Асыки. Караульный сотник громко называл имя прибывшего. Тот кланялся "князю", отстегивал саблю, скидывал отороченный мехом халат и в одной долгополой рубахе усаживался на циновку. Рабы проворно подносили деревянное блюдо с крошевом из сырых почек, сердца, костного мозга, оленьих языков и губ – "богатырскую пищу", от которой воин становился сильнее и отважнее. Рядом с блюдом лежали круглые лепешки, замешенные на рыбьем жире и крови, куски вареного и вяленого мяса. Нож был у каждого – в деревянных ножнах, привязанных к ноге, чтобы его можно было легко и быстро вытащить. Еду запивали медовым напитком из берестяных ковшичков. Пир продолжался целый день. Сомлевшие "князцы" засыпали тут же, в шатре, а проснувшись, снова принимались за еду.
Возле шатра пировали урты. В больших железных котлах варилась болтушка из сушеной рыбы, приправленная мукой, диким чесноком и кореньями. Над кострами жарились туши кабанов. Рабы мелко рубили в деревянных корытцах свежую нельму. Асыка не жалел припасов. Известно ведь, что сытый воин – сильный воин.
Простые воины, охотники и рыболовы ставили шалаши поодаль, тихо сидели вокруг маленьких костерков, о чем-то шептались. Многоопытному Асыке это не нравилось. Урты бодры и веселы, они готовы сражаться с кем угодно и где угодно, в этом их жизнь, их предназначенье. Но почему молчаливы и пасмурны воины из паулов? Почему их так мало? Не пришли воины с Лозьвы, Конды… Да и "князцы" явились не все…
А "судовая рать" Федора Курбского Черного и Ивана Салтыка-Травина уже плыла по реке Тавде к городку. Шумели по обе стороны дремучие леса, селенья на редких полянах были покинуты жителями. Наконец, на низком левом берегу Тавды, там, где в нее вливается речка Пелым, за широкой пойменной луговиной показался городок "князя" Асыки: бревенчатые стены с башенками, желтые откосы вала, высокая крыша дома "собрания воинов", А между городком и рекой, на лугу, белая большая юрта, множество шалашей из бересты, чадящие костры, людская сутолока.
Всполошились вогуличи, узрев "судовую рать", толпой побежали к берегу. Навстречу каравану вынеслись легкие берестянки с вогульскими лучниками. Их отогнали выстрелами из пищалей и "тюфяков", не дали пустить стрелы. Боевой вогульский лук – опасное оружие, дальнобойное и меткое. Его склеивали из двух полос дерева: внутренняя – из упругой кедровой крени, наружная – из березы. Весь лук обвертывали тонкими полосками вываренной бересты, чтобы предохранить дерево от влаги. Тетива изготовлялась из волокон крапивы, тщательно вымоченной и обернутой тончайшими берестяными полосками. Большой вогульский лук достигал длины двух метров. Стрелы еловые, длинные, с железными наконечниками, вклеенными в древко серой и обмотанные нитками. Такие стрелы могли пронзить человека насквозь…
Ушкуи подплывали к берегу, где стояли, выставив копья с наконечниками в виде двусторонне заточенного ножа и охотничьи рогатины, воины из паулов. Снова залп из пищалей, "тюфяков", "ручниц". Берег затянуло клубами черного порохового дыма. Прямо с бортов прыгали на песок вологжане, вычегжане, сысоличи, вымичи, устюжане. Московские дети боярские перезаряжали "ручницы", и стреляли с ушкуев. Дрогнули вогуличи и начали разбегаться.
Дольше держались богатыри-урты. У них были мечи, удобные для рукопашного боя, а у богатых даже кольчуги, которые попадали к вогулам от татар и ценились очень Дорого. Но устоять против русских ратников, вооруженных легкими и удобными для боя саблями, защищенных панцирями и кольчугами, они не смогли. Когда "князь" Асыка в окружении своих телохранителей поскакал к близлежащему лесу, побежали и они…
Было это 29 июля 1483 года.
Летописные известия позволяют восстановить некоторые подробности боя. Вологодско-Пермская летопись сообщает кратко: "приидоша на вогуличи месяца июля в 29 день, и бой был, и побежали вогуличи, Асыка и сын его Юшман". Никоновская летопись добавляет, что вогульский "князь немного бился с ними и побежал в непроходимые места и стремнины", то есть бой был быстротечным, упорного сопротивления вогулы не оказали. Об этом же свидетельствует рассказ устюжского летописца: "был бой на устье реки Пелыма. На том бою убили устюжан 7 человек, а вогуличей пало много, а князь вогульский убежал". Победа, таким образом, была одержана с минимальными потерями с русской стороны.
Конечно, "судовая рать" имела явное превосходство в вооружении (огнестрельное оружие, доспехи), но только этим нельзя объяснять такой быстрый успех. Видимо, местное население не имело особого желания сражаться с русскими. Простые охотники и рыболовы мирно соседствовали с пермяками, часть вогульских родов, живших западнее Уральских гор, уже давно стали русскими подданными. Перед сибирскими "народцами" стоял выбор: попасть под власть "тюменского царя" Ибака или искать покровительства России. Последнее по многим причинам было предпочтительнее…