Твердая позиция
Не меркнет проклятое солнце над горизонтом, затихло и море!
Такая погодка на руку врагу, только не нам… Для нас был бы хорош полный мрак, да еще штормяга! А здесь, в райской штилевой тишине, какая редко выпадает в этих широтах, не смей перископа высунуть… Однако позиция есть позиция, и ее надо нести. И - несли.
Мы приближаемся к одному из ответственных моментов нашей истории, а для этого следует хоть краешком глаза заглянуть внутрь того корабля, который во многом решит судьбу дальнейших событий.
* * *
Вот они - рыцари дальних коммуникаций: шесть торпедных труб в носу, четыре - в корме; две солидные пушки калибром в 100 мм да еще две сорокапятки. Таково было вооружение наших подводных крейсеров, которые плавали под литерами "К" (обычно моряки называли их "катюшами"). Корпуса этих лодок, вобравших в себя все лучшее от конструкции старых типов, были такой поразительной прочности, что в шутку на "катюшах" офицеры иногда говорили так:
- При виде противника - идем на таран!..
"К-21" вышла в море уже давно (еще 18 июня) под командованием Николая Александровича Лунина.
Он родился в Одессе над самой Арбузной пристанью, и возле колыбели его качалось синее море. Начинал службу матросом, управлял парусником "Бега", командовал танкерами и… стал подводником! Теперь у Лунина любимая присказка: "Плавать без дураков". В подводной войне успех или поражение решают подчас доли секунды, отчего матросы на "К-21" отрепетировали управление техникой до автоматизма. Один журналист во время войны писал, что трюмные машинисты даже во сне шевелили руками, управляя клапанами - на погружение, на всплытие. Таких сразу будили, говоря им:
- Очухайся, комик! Ты же не Чарли Чаплин в "Новых временах"!
Здесь, в насыщенной механизмами тесноте, где борта заметает изморозью, здесь бытует жестокий закон, облаченный в легкую тогу моряцкого юмора: "Один неверный жест - и уже никто не принесет цветов на нашу братскую могилу…"
Лунин был из плеяды славных "щукарей", и его "Щ-421" имела семь боевых побед. На "К-21" он заменил прежнего командира, А. А. Жукова, который иногда злоупотреблял "наркомовской нормой". И хотя водка входила в постоянный рацион Подплава, а люди не безгрешны, но такие случаи, как пьянка, на Подплаве не прощались. На подлодках Северного флота признавался только один вид "запоев" - это запойное чтение. Пройдись из отсека в отсек, когда лодка на глубине или ее валит с борта на борт в позиционном положении, и всюду ты увидишь подвахтенных с книгами в руках. Они уходили держать позицию, забирая с собой, наравне с торпедами, целые библиотеки. Механики даже были озабочены этим: "Скоро у нас книги будут входить в расчет аварийного балласта!" Матрос, который не любил книг, считался непригодным для несения службы на боевых подлодках.
- Читай, балбес, - говорили ему с презрением.
- Не хочется, братцы…
- Ну тогда жди - без книг ты скоро спятишь!
"К-21" несла вахту во вражеских водах, возле острова Игней, но торпеды не израсходовала - не было достойной цели.
- Ну и позиция выпала, - говорили матросы. - Хоть ты тресни, а никак сухаря не размочить…
Позиция казалась безнадежной: ни один корабль противника не вылезал из фиордов. В один из дней, когда лодка шла под дизелями, работавшими в режиме "винт - зарядка" (сообщая ход лодке и заряжая батареи), Лунин спустился из "лимузина" мостика внутрь крейсера. Наверху остались нести вахту лейтенант Мартынов и четыре сигнальщика. Линзы их биноклей, прикрытые от солнца светофильтрами, следили за всем, что окружало лодку по горизонту. Разглядели чемодан с ручкой, плывущий в океане по своим чемоданным делам, будто так и надо. Никто даже не удивился.
- Это еще ерунда, - говорили. - А вот на "К-22", где Котельников командует, там портрет Гитлера видели.
- Где это они сподобились?
- В море, конечно, где же еще? Большой был, говорят. И рама дубовая. Плавал встояка… Чтобы всем видно. И, как положено хорошему г…, не тонул…
Совсем неожиданно с мостика прозвучал голос Мартынова:
- Передайте командиру просьбу выйти наверх…
Форма обращения - по уставу. Но уставная форма сейчас (в дни войны) прозвучала как излишняя вежливость. Уже изрядно обросший за время похода бородой, Николай Александрович Лунин нахлобучил шапку (ее звали на лодке "шапкой-невидимкой") и полез по трапу наверх, ворча себе под нос:
- Ну, что там у них еще случилось?
В центральном посту остался инженер-капитан 3-го ранга Владимир Юльевич Браман, который уже давно был флагманским специалистом, но по доброй воле пошел на понижение в должности, чтобы лично участвовать в боевых операциях (два ордена Ленина и три Красного Знамени - такова оценка его как инженера-подводника)…
Отряхивая брызги, по трапу вдруг кубарем посыпались сигнальщики. Сверху на них уже скатывался из "лимузина" Мартынов, послышался голос Лунина:
- А, черт бы тебя побрал с твоей вежливостью!
Прерывисто квакал ревун, возвещая: "Всем вниз! Срочное погружение".
Оказывается, самолет врага, появясь внезапно, сделал над лодкой "свечку" для пикирования. Дизеля - на "стоп". Муфты переключены. Двери задраены. Кто не успел добежать до своего места, оставался там, где его застало кваканье ревуна. Еще один жест руки (ставший уже автоматическим), и после стукотни дизелей лодку заполнило ровное гудение мощных электромоторов.
Самолет врага сбросил бомбы. Раздутые бока "К-21" быстро заглатывали воду океана. Крейсер проваливался в глубину. Ощущение такое, будто людей спускали в быстроходном лифте: палубу так и уносило из-под них! Бомбы взорвались рядом…
В боевой рубке Лунин отчитывал Мартынова:
- А ты что думал? Немец в самолете моей бороды испугается? Надо не меня наверх звать, а самому отрабатывать срочное погружение. Что ты меня звал? Или я самолета в жизни не видел?..
Затем - команда:
- В отсеках осмотреться…
Браман сразу заметил, что лодка ведет себя неустойчиво. "К-21", как говорят подводники, "намокла". Что-то стряслось в цистернах. Появился дифферент, от которого жди любой беды: электролит выплеснет через края баков, торпеды могут сдвинуться в аппаратах или выльется масло из подшипников…
Лунин выслушал доклад Брамана:
- Лодка плохо держит глубину. Она движется по синусоиде с дифферентом на корму. Цистерна срочного погружения самопроизвольно заполнилась забортной водой…
Николай Александрович на это ответил:
- Обычно с такими повреждениями лодке можно возвращаться с позиции, и никто нас на базе не упрекнет. Но у нас еще ни одна торпеда не израсходована по врагу, и… с какими глазами мы вернемся? Давай, Владимир Юльевич, собери своих ребят и - думайте.
Штопоры винтов буравили толщу океана, толкая крейсер в темной глубине. Лунин отвел глаза от стрелок тахометров, мягко дрожавших под стеклом, и сказал комиссару Лысову:
- Браман сделает… Я же знаю, каковы у нас специалисты! Недаром команды с британских лодок даже наших простых матросов считают переодетыми инженерами… Сделают ребята!
Шли в режиме ста оборотов. Воздух внутри лодки был вполне сносен. Влажность нормальная. Но знобящая глубина полярного океана уже объяла корпус крейсера, и стало холодно. Лунин натянул перчатки, его ладони плотно обвили каучуковые рукояти зенитного перископа. Глаз командира ослепила синяя вспышка - это значит, что высоко над ними верхушка перископа проткнула море.
- Улетели, паршивцы, - сказал Лунин, оглядывая небо; опустил зенитный перископ, поднял командирский. - И горизонт чистенький. Подвсплыть нам, что ли, комиссар? Давай продуемся…
С сильным помпажем, похожим на взрывы, воздух вышибал прочь воду. Палуба стала давить матросам в подошвы: подъем! Лунин накинул реглан, выбрался через люк в мокрый "лимузин", где только что все было залито водой. Вода еще жила здесь, перекатываясь под ногами звенящими струями. Нос "К‑21" мерно вздымало на волне, море билось пеной в решетках и в шпигатах. А ствол пушки кивал океану грозно-сосредоточенно…
Браман вскоре доложил свои технические соображения. Ремонт цистерн в боевом походе - случай, конечно, исключительный, почти небывалый в походной практике… Браман сказал:
- Лодка "намокла", сначала нам надо ее облегчить. - Он предложил откачать за борт всю пресную воду: - Это уже двенадцать тонн. Да еще восемь тонн смазочных масел. А ничего другого тут не придумать…
Лунин задумчиво поскреб свою бороду, оглядел океан:
- Вода - черт с ней! - сказал он. - Будем хлебать воду из опреснителей… не подохнем! Но вот масло? Оно оставит такое пятно, что размаскирует нашу позицию…
Вспоминая об этом случае, В. Ю. Браман пишет: "Вынуждены были совершить, с точки зрения подводников, совершенно непозволительный акт - оставить в море колоссальное масляное пятно. Но другого выхода у нас в то время не было. Мы должны были остаться в море на боевой позиции…"
Лунин подошел к удрученному лейтенанту Мартынову:
- Вот, лейтенант! Вся эта катавасия - на твоей совести…