два "Ю-88"…
Вся эта кавалькада машин, треща пулеметами, стремительно отлетала прочь от конвоя. Перед тройкой смельчаков стояла в небе хваленая 30-я эскадрилья пикирующих бомбардировщиков, летчики которой были опытны и мужественны, подготовлены для схваток над безбрежием океана. На фюзеляжах немецких машин были намалеваны огромные рыжие псы, в зубах у которых - маленькие истребители "И-16" (именно на таком "И-16" и творил в небе чудеса Борис Сафонов!)…
Скоро вдали от места боя, на командном пункте в бухте Ваенга, по радио были приняты слова Сафонова:
- Одного свалил…
Через несколько минут Сафонов выкрикнул в азарте боя:
- Еще двух срубил! Бью третьего…
Покровский с Орловым успели свалить по одной машине.
Пока все складывалось отлично. Перед Сафоновым выросла обтекаемая серебристая тень еще одного врага.
- Прикрой с хвоста! - уловили его голос в эфире. - Бью третьего… - Пауза, и вот результат: - Готов и третий!
Третий, раскидывая крылья, сорвался вниз.
- Прикрой с хвоста! - настойчиво просил Сафонов.
Это был момент, когда его стал расстреливать воздушный стрелок германского истребителя. Покровский и Орлов были связаны тяжелым боем с другими машинами врага, и они бились в стороне, пока враг не был ими уничтожен… В отвесном пике, уходя вниз, Сафонов прощался с жизнью, которую так любил!
Дежурные в Ваенге уловили его последние слова:
- Мотор!.. Мотор!.. - выкрикивал он в эфир.
Слово "мотор" было условным сигналом: значит, он вынужден садиться. Не садиться, а падать! Не летное поле под ним, а волны! Сафонов в своем падении устремился к эсминцу "Куйбышев" (очевидно, в массе кораблей ястребиным оком он узнал его). И теперь тянул, тянул, тянул… Из последних сил он тянул машину, чтобы упасть как можно ближе к "Куйбышеву".
К месту боя на больших скоростях уже спешили наши истребители дальнего действия, и наушники пилотов уловили Сафонова.
- Где ты?! Где ты?! - кричали они, спрашивая у неба. - Как ты чувствуешь себя?
Всего 25 кабельтовых не дотянул Сафонов до эсминца и рухнул в океан, высоко взметнув каскад пены. Моряки с "Куйбышева" передавали, что на месте падения они видели быстро тонущий пакет парашюта, который был уже отстегнут…
Три смельчака сорвали атаку на конвой РQ-16: самолеты Геринга ушли на свои аэродромы, не потопив ни одного корабля. А в гибель Сафонова, которого все любили на флоте, никто не верил. Эсминец "Куйбышев", исполняя приказ адмирала Головко, целых два часа ходил на контркурсах - искал его. Потом возник слух, будто Сафонова подобрали англичане. Подходящие с моря корабли РQ-16 встречали печальные летчики - спрашивали.
- Ноу Сафон… ноу, - отвечали им англичане.
И долго ждали подводную лодку, которая (уж это точно!) вырвала Сафонова из волн и тут же погрузилась на глубину. Не оказалось его и на лодках. И долго ждали все… чуда!
Памятники
Караван РQ-16 вызвал к жизни два Указа Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза - из команды теплохода "Старый большевик":
капитану - И. И. Афанасьеву,
первому помощнику - К. М. Петровскому,
рулевому - Б. И. Аказенку.
Сам же теплоход был награжден орденом Ленина.
Второй звездой Героя Советского Союза посмертно награжден подполковник морской авиации Борис Феоктистович Сафонов (впрочем, указ о присвоении ему второй Золотой Звезды был подписан еще за четыре дня до его гибели!).
После войны много памятников украсило полярные скалы.
На скупом и жестком пейзаже они выделяются особенно четко и выразительно.
* * *
Теперь мы, открывающие битву за Сталинград, с нетерпением ожидаем прихода РQ-17, - этот караван нужен нам особенно сейчас, в грозное лето 1942 года, когда железная машина врага на полных оборотах моторов несется, вся в пыли, к Волге…
Мы закончили первую часть подвигом наших асов в небе.
Вторую мы посвящаем асам другой стихии - глубины!
Мурман, в нагромождении бурых скал, засыпанных снегом, в хаосе бурь и штормов, - это ведь старинная русская земля с богатейшей историей… Сейчас она - плацдарм!
Кто сказал, что здесь задворки мира?
Это край, где любят до конца,
Как в произведениях Шекспира,
Нежные и сильные сердца…
Часть вторая
ИДУ НА ФЛАГМАН
В мирное время на подводных лодках действовало много различных сигналов, в которых даже старослужащие подчас не могли разобраться. Война из всех сигналов оставила лишь один - "срочное погружение!"…
Мы все время внизу. Мы за все плавание никогда не увидим ни моря, ни солнца, ни звезд. Мы знаем только свой отсек с его низким сводчатым потолком, холодным светом электрических ламп и неизбежной духотой.
И нам всегда холодно…
Мичман-североморец Д. Власов.
"В отсеках тишина"
Великодушие
Ну, кажется, все. Еще несколько миль, и подлодка войдет в сектор действия своих батарей. Тогда можно всплыть, дышать ветром на мостике. Сейчас в центральном посту, под вырезом люка, соберутся курящие и впервые за много дней будут до одурения сосать самую сласть самокруток. Трудная позиция в водах Варангер-фьорда выдержана. Два транспорта и тральщик противника они отправили на грунт…
Вот наконец долгожданные слова:
- Продуть балласт… на всплытие!
Стрелка указателя глубины потянулась к нулю. Всплыли. Командир лодки отдраил рубочный люк. За ним на мостик выскочил сигнальщик, прижимая к груди фонарь "ратьер". Почти сразу же оба свалились обратно в пост.
- Бери балласт… ныряй! Боцман, циркуляция влево…
Ахнул первый разрыв, и лодку качнуло на киле.
- Неужели свои так встречают? - удивился штурман.
Командир отряхнул реглан от воды, объяснил:
- Всплыли… а там сторожевик наш дымит. Вчерашний рыбник! Ему, видать, только что пушку поставили. Вот он и обрадовался: без привета кидать стал. Даже позывные не дали, не успели!
Акустик, услышав взрывы, по собственной инициативе привел в действие свою аппаратуру. Лицо его стало озабоченным:
- Наверху идут на нас… стараются!
- Рыбы им мало, - буркнул боцман. - Нас глушить будет…
В посту появился флагманский врач Подплава, совершивший этот поход, чтобы испытать новейшие приемы регенерации воздуха. Тихий и робкий человек, пришедший на флот с научной кафедры, он спросил очень вежливо (даже неподобающе вежливо для такой обстановки):
- Простите, а что тут в данный момент происходит?
- Шарахнут вот нас сейчас, - неласково ответил боцман.
- Не понимаю, по какому поводу… Мы же дома!
- Родные всегда больней лупят.
Акустик доложил, морщась:
- Первая серия… пошла!
Режущий шум винтов корабля пронесся над подлодкой, и со звоном лопнули бомбы. Лодку сильно встряхнуло, с переборок полетела пробка, раскрошенная в труху. Где-то с визгом разлетелись плафоны, стоял глухой стук - это бились электролампы.
- Разворачивается для второго, - доложил акустик.
- Ну разве не паразит, а? - спросил боцман. - Видать, ему эта работа понравилась. Конечно, кидай себе - это не рыбу ловить!
Бомбы легли рядом. В соседнем отсеке что-то загрохотало.
- А товарищ попался серьезный, - сказал командир, мрачнея. - Эй, в носовом… что у вас там лопнуло?
- Ничего не лопнуло, - ответили из носа торпедисты. - Это бочка из-под сушеной картошки развалилась…
Корабль наверху разворачивался для следующей атаки.
- Вы бы ему посигналили, - подсказал наивный врач. - Мол, мы свои, идем домой, бомбить нас не надо…
- Чем же я ему посигналю? - наорал на него командир. - Или мне палец ему из-под воды выставить?
- Витя, - с укоризной сказал врачу штурман, - то, что ты советуешь нам сейчас, это называется бесплодной утопией.
- А утопия - от слова "утопили", - разъяснил всем боцман.
- Пошла серия за борт, - доложил акустик. - Бросает!
Падающие бомбы издавали на глубине гул и бульканье.
- Знать бы - какую он ставит глубину? - сказал штурман.
Но тут же людей стало бить, бросая одного на другого, отсек был наполнен туманом и мелкой пробкой.
- Правильно ставит, собака! - ответил командир. - Уж больно дельно кидает… Ну, как ты, Витя? Потрясываешься?
- Да, видите ли, - ответил флаг-врач, - все дело заключается в том, что трясись или не трясись, а бежать тут некуда!
- И будут, - добавил боцман, - за здорово себе живешь молодые и красивые покойнички, украшенные орденами и медалями…
- Опять разворачивается, - доложил акустик.
- Будем уходить, - решил командир. - Ничего тут иного и не придумаешь. Он, видать, не отстанет… Вытянемся в море, подзарядим там батареи и уже во всплывшем положении пойдем на базу, чтобы товарищ этот - наверху! - за чужих нас не принимал.
Так и сделали. Когда со стороны моря показалась подлодка, идущая на дизелях, сторожевик принял с нее опознавательные и точно по уставу дал на нее свои.
- Спроси его, бомбил ли он недавно лодку?
Сигнальщик отмахал вопрос на сторожевик флажками.
- Читай, что он пишет нам в утешение.
- Сознается, - сказал сигнальщик. - Пишет, что бомбил…
- Отвечай ему так: "Сукин сын, ты бомбил нас", - и потом, когда очухаются, ты им добавь следующее: "Желательно встретиться на берегу для обмена боевым опытом".
Глаз прожектора сторожевика стыдливо промолчал. Сигнальщик понял это молчание на свой лад: