Я отправился к "смершу" в гиблом настроении. По кумачовым коврам ступал, как по болоту. Из буфета доносились перезвоны посуды - вестовые готовили офицерам ужин. В кают-компании заводили радиолу, и оттуда неслось по коридору:
Отцвели уж давно хризантемы в саду…
С робостью я постучался в каюту-двухместку: "Смерш" оказался здоровенным дядькой, под потолок ростом, в чине капитана второго ранга. Это я определил по его кителю, который был повешен на спинку стула. А сам он стоял передо мною в сорочке с закатанными рукавами - вот-вот врежет в ухо! Однако встретил он меня, словно лучшего друга.
- А-а-а, - обрадовался. - Входи, входи, юнга… Дай-ка я посмотрю на тебя, на недоросля. - Взял меня за подбородок и заглянул в глаза. - Как живешь? - спросил кратко, но строго.
- Спасибо. Живу. Не помираю.
- А что думаешь?
- О чем?
- Вообще… о жизни, о войне?
- Ничего не думаю, - увильнул я от прямого ответа.
На что мне было заявлено с подкупающей прямотой:
- Так ты, выходит, дурак? Как можно жить в такое время и ничего не думать? Нет уж, ты хоть иногда все-таки задумывайся, - попросил меня "смерш". - Шуточки да хаханьки остались за бортом. Здесь тебе не ансамбль песни и пляски… Жизнь на эсминцах слишком серьезная. За каждый поступок надобно отвечать!
- Есть, - сказал я, вспомнив про злосчастный спирт.
Совсем неожиданно прозвучал вопрос "смерша":
- Бабушке-то писал или еще не собрался?
- Не собрался.
- Напиши! - дружелюбно посоветовал мне "смерш". - Только не пугай ее излишней романтикой. Тебе романтика, а бабке один страх господен. Захочешь фотокарточку ей послать - посылай. Но сфотографируйся обязательно с обнаженной головой.
- А почему так? - спросил я.
Ленточкой своей я гордился, и мне было бы жаль, если бы бабушка не узнала, что ее внук стал "грозящим".
- На ленточке-то название эсминца написано. Военную тайну разгласишь. Я тебе по дружбе советую - башку ничем не покрывай…
Каюта-двухместка, в которой жили "смерш" и парторг эсминца, напоминала купе. Над одной койкой возвышалась другая. Мягкий свет. Электрогрелки. Шкаф. Умывальник.
- Я тебя позвал вот зачем, - сказал кавторанг. - Будешь в нашей двухместке приборку делать…
Я уже пришел в себя, оттаял и признался капитану второго ранга, что поначалу боялся к нему идти. Рассказал, как жучил меня особист на Соловках. "Смерш" эсминца посмеялся и не слишком уважительно отозвался о своем соловецком коллеге. Вечером во второй палубе, где селились комендоры, я наблюдал, как "смерш" забивал козла с матросами. А мичман Холин, старшина минно-торпедной команды, орал на него, как на приятеля:
- Куда ты опять со своим дублем сунулся? Я тебе шестерку скинул, а ты опять с дублем… Соображать надо!
"Смерть шпионам" продулся вконец и по уговору, как проигравший, полез под стол, с трудом пропихиваясь между узеньких ножек, а комендоры при этом грохали по столу кулаками, крича:
- Козел! Козел! Козел!..
Потом я у Курядова своего потихоньку спросил:
- Этот "смерш" небось за нами присматривает?
С невозмутимостью истинного помора старшина отвечал:
- А как же иначе? Такая его должность. За это он и деньги получает. Ты еще до Ваенги не добрался, как он твою биографию изучил и всю твою подноготную знает…
- А какие же тут шпионы? Кого он ловить собирается?
- Тебе этого не понять… Вон на "Разводящем" вскрыли для ремонта кожуха турбин. Потом закрыли. Механику пришло в голову: дай-кось еще разочек проверю. Вскрыли кожуха опять. А там между лопатками лежит винтик. Малюсенький, как булавка. Дай они пар с котлов на турбины - и все, ювелирной работы лопатки полетели бы к черту. Видать, нашелся гад, что винтик туда сунул. С умом действовал! Не открой они кожух снова - эсминец до конца войны околевал бы на приколе.
В кубрик спустился с вахты сигнальщик. Скинул тулуп, сел на рундук, потянул с себя ватные штаны.
- Продрог вконец! А машины-то у нас на подогрев ставят.
- Коли ставят, значит, пойдем, - отозвался Курядов.
Отбой дали за час до полуночи. Впервые в жизни (как многое было тогда для меня "впервые в жизни"!) я вязал к подволоку свою койку. Забраться в этот гамак с палубы никак не мог. Залезал в койку с обеденного стола. Эсминец покачивало у пирса, качался и я, лежа на пробковом матрасе в своей уютной подвесушке.
- Ну, как тебе? - спрашивали матросы. - Небось приятно?
- Замечательно! Будто на дачу приехал…
Курядов как сверхсрочнослужащий лежал на койке с пружинной сеткой.
Он сказал мне:
- Дачники мы только на базе. А на походе - хуже собак бездомных. Где приткнешься - там и ладно. По две недели ватников не снимаем. Сигнальцы, те даже спят в шапках. Разрешается на походе только ослабить ремень. Это ты, браток, еще испытаешь!
Среди ночи я вместе со своей "дачей" сверзился с потолка, трахнувшись затылком о железную палубу. Все в кубрике проснулись, врубили освещение.
Сонные матросы галдели:
- Чего тут? Будто прямое попадание!
- Да это юнга… отбомбился удачно. Койку с вечера плохо пришкертовал, на качке концы ослабли и отдались. Спим, ребята!
Но спать не пришлось. Внутрь отсека, пронизывая команду тревогой, через динамик ворвался голос вахтенного офицера:
- Корабль к походу и бою изготовить. Срочно.
Звонки, звонки, звонки… Колокола громкого боя!
Грохочут трапы, извергая через люки матроса за матросом.
По всему эсминцу лязгают крышки горловин - задраиваемые.
* * *
Офицеры преобразились. Стали медведями - мохнатыми и толстыми, в меховых канадках с капюшонами, на ногах - штормовые сапоги, белые от засохшей соли, а медные застежки на них - зеленые от воздействия морской воды на медь.
Штурман перехватил меня на трапе:
- Слушай, юнга! Юности свойственно соваться куда не надо. Предупреждаю: в море исправлять ошибки некогда, ибо любая из них заканчивается… скверно. Держись крепче!
- Есть - держись крепче!
- Добро, коли понял. Не старайся пробегать под волной. И не такие орлы, как ты, пропадали. С морем не шутят! А по верхней палубе двигайся, заранее рассчитав время прохода волны. Запомни: ты - миноносник, а это весьма рискованная профессия на флоте, где люди вообще привыкли рисковать. Ясно?
Я продрог до костей и все-таки не ушел с полубака, пока эсминец двигался из Ваенги на выход из Кольского залива. Была глухая арктическая ночь, но полярное сияние полыхало вовсю. В этом феерическом свете перемешались все краски радуги, окрашивая угрюмый мир из нежно-зеленого в трагически-бордовый. Навстречу нам, устало рыча выхлопом, прошли с океана три торпедных катера. Откуда-то с берега им мигнул сигнал вызова, и головной катер отстучал в ответ свои короткие позывные.
Скалы вдруг стали круче, они как бы нехотя расступились перед эсминцем, образуя каменный коридор, и форштевень "Грозящего" вдруг подбросило кверху, весь в ослепительном сверкании пены. Вода фосфорилась столь сильно, что побеждала даже мрак ночи. Я глянул на скалы и обомлел. Гигантскими буквами на скалах были начертаны белилами напутствия Родины всем уходящим в море:
СЕВЕРОМОРЕЦ - ОТОМСТИ!
СМЕРТЬ НЕМЕЦКИМ ОККУПАНТАМ!
Это была такая наглядная агитация, что пробирала до самых печенок. Политотдел флота отыскал наилучшее место для призыва к победе.
Но это было еще не все. На выходе в океан радисты врубили по жилым отсекам трансляцию, и кубрики заполнило музыкой.
Прощайте, скалистые горы!
На подвиг Отчизна зовет.
Выходим в открытое море -
В суровый и дальний поход…
Сколько уже раз я слыхал эту песню, и никогда она не производила на меня такого сильного впечатления. Душа наполнилась особенным, возвышеным торжеством.
А волны и стонут, и плачут,
И плещут о борт корабля.
Растаял в тумане далеком Рыбачий -
Родимая наша земля.
Я глянул по левому траверзу и в далеком тумане вдруг разглядел узкую полоску Рыбачьего. В этот миг я прощался с родимой землей, давшей мне жизнь, а Родина прощалась со мною, как со своим сыном! Да! Все было точно так, как в песне. У меня с непривычки даже слезы из глаз выжало.
Корабль мой упрямо качает
Крутая морская волна.
Поднимет и снова бросает
В кипящую бездну она.Обратно вернусь я не скоро…
И это правда. Ой, не скоро вернусь я домой!
И меня в жизни часто агитировали - даже тогда, когда я в агитации не нуждался. Первый мой выход в океан на эсминце раз и навсегда определил мои убеждения - двумя словами на скалах, одной песней по корабельной трансляции…
Так я вышел в океан моей юности!