* * *
На Никольской улице в Москве в Спасском соборе Заиконоспасского монастыря, как всегда в воскресный день, яблоку негде было упасть от верующих, желающих получить святое причастие. Количество людей в православном храме нисколько не уменьшилось по сравнению с холодным временем года, несмотря на прекрасную погоду, установившуюся в городе, наступление дачного сезона и времени летних отпусков.
Сразу три священника вели беседы с кающимися прихожанами, которые в ожидании своей очереди образовали длинную извилистую цепочку, протянувшуюся к священнослужителям от самой входной двери храма. Но более всего народа столпилось, как всегда, к отцу-наместнику, помогавшему в этот день своим батюшкам исповедовать грешников. Авторитет пастыря был высок. Люди ехали издалека, надеясь, что им удастся получить у него, слывшего "сильным священником и провидцем", желанную "аудиенцию".
– Есть ещё желающие покаяться в грехах? – статный пожилой наместник с пушистой седой бородой окинул взглядом стоящих немой группой людей. Его внимание привлекла стройная женщина в бордовой шали, во взгляде женщины застыла мольба. – Ты что, матушка? – обратился он к ней.
– Я не знаю, как сказать, я первый раз… – прошелестели губы прихожанки.
– Иди сюда, – поманил он к себе незнакомку властным движением мощной руки.
Та, оторвавшись от людского потока, нерешительным шагом приблизилась к батюшке.
– Ну, рассказывай, с чем пожаловала.
– Я… мы, я и муж… – сбиваясь, с волнением в голосе заговорила женщина, – мы не живём вместе уже несколько лет.
– Он тебя бросил? – поинтересовался священник.
– Нет.
– Ты ему изменила?
– Нет!
– Ты его любишь?
– Да.
– Тогда почему не живёшь со своим мужем? – грозно насупил мохнатые брови священник.
Светлана молча опустила голову, не зная, что ответить пастырю, и её глаза наполнились слезами.
– Вы венчанные?
– Нет, батюшка.
– А крещёные?
– Да, батюшка.
– А дети есть?
– Сын. Ему уже тридцать лет. Он самостоятельный человек, у него есть невеста, и он… – Дорошина не договорила и хлюпнула носом.
– Значит, сына родила, а замуж не вышла!
– Как не вышла? – удивилась Светлана, вскинув на священника полные слёз огромные серые глаза.
– А так! В ЗАГС сбегали, а к Богу не пришли. Вот и грешите в своей жизни. Небось и креста не носишь?
Дорошина только стыдливо кивнула в ответ.
– Вот видишь… Чего же ты хочешь? В храме и без креста! Иди, возьми своего мужа за руку, и приходите сюда венчаться. Тогда и кончатся все ваши глупости! И крест надень на него, да на себя тоже.
– Я бы рада, батюшка, да только далеко он, – глаза женщины снова наполнились влагой.
– Уехал от тебя, что ли?
– В Африке он, в Ливии. А там сейчас война…
– Ах, вот оно что! Он что же, воюет там?
– Да, батюшка. На стороне правительственных войск, против НАТО.
– Ишь ты!.. Мы что же, туда добровольцев направили? – удивился священник.
– Нет. Он в командировку уехал да остался в стране, когда там война началась.
– Видишь, до чего ты своего мужа довела! – упрекнул женщину батюшка. – Было бы всё в порядке у вас – не уехал бы!
Из глаз Светланы потекли обильные слёзы.
– Ну, ладно, ладно, – смягчился наместник и, вдруг улыбнувшись, прозорливо сказал: – Вернётся твой воин. Только молиться тебе за него надо!
– А как?
– А я тебя научу. И начни с того, что прямо сейчас пойдёшь и купишь крест, освещённый в нашем храме, и повесишь его себе на шею. И не смей никогда снимать, ни при каких обстоятельствах! Даже в бане, поняла?
– Поняла, – кивнула Дорошина. – Батюшка, а как вас зовут?
– Раб Божий Пётр меня величают, – улыбнулся священник, и Светлане вдруг стало очень спокойно на сердце.
* * *
– Отец, ты не видел по телевидению выступление командующего британскими войсками НАТО генерала Дэвида Ричардса? – спросил ливийского лидера сын Хамис. – Телеканал "Аль-Джазира" уже дважды со вчерашнего дня прокрутил ролик.
– А что хорошего может передать этот продажный канал? – вяло, не проявляя интереса, отреагировал на вопрос сына Каддафи. – Ну и что же сказал британец?
– Он считает, что самолёты альянса должны расширить зону бомбардировок в Ливии. В противном случае есть опасность, что ты можешь сохранить свою власть. А если в результате этих бомбёжек "ливийский лидер вдруг погибнет", я цитирую слова генерала, "то в этом не будет ничего страшного"!
– Меня уже давно не удивляют откровения западных господ. Тот факт, что они охотятся за мной, желая моей смерти, очевиден. Смерти я не боюсь. А вот если что-нибудь случиться с вами… Скажи, есть ли новости из Туниса?
– Пока нет, отец. Как что-либо появится, я немедленно тебя проинформирую. Знаешь, я хотел просить тебя на время этих массированных бомбардировок покинуть Триполи или хотя бы скрытно перебраться в один их запасных командных пунктов в пригородах.
– Я не могу затаиться и пережидать, бросив на произвол судьбы свой народ! – Каддафи блеснул глазами. – Что подумают обо мне люди?
– Но, отец…
– Нет, не проси! – отрезал полковник.
* * *
Каталка подъехала к лифту, и медбрат нажал на красную кнопку. Дверцы кабины немедленно отворились, обнаруживая внушительное чрево подъёмного механизма. Входя в лифт последним, Павел украдкой оглянулся назад, ища взглядом коренастую фигуру "пакистанца". Но того и след простыл. Длинный коридор был абсолютно пуст.
– У вас обслуживающий персонал – пакистанцы? – задал вопрос Дорошин, адресуя его медикам, как только кабина лифта медленно поползла вверх.
– Обслуживающий персонал набирается из разных стран, в основном соседних, – сообщила медсестра. – Доктора же, только из стран – членов Красного Креста. У нас несколько врачей-французов, два алжирца, и даже поляк. Медперсонал среднего звена – тунисцы. А тот пакистанец, которого мы встретили в коридоре, – новенький. Работает у нас со вчерашнего дня…
Дверь лифта открылась, и медбрат начал выталкивать каталку в коридор.
Дорошин замыкал группу, лихорадочно соображая, как сообщить Бориславу о своей встрече с британцем. Очевидно, что теперь им в оперативном порядке следует пересмотреть план эвакуации Аиши и её ребёнка. Но какую хитрость придумать? Как обмануть английский спецназ, который установил слежку за родственниками Каддафи и пока не предпринимает по каким-то причинам решительных действий?
"Надо полагать, ждут тех, кто придёт за Аишей, чтобы захватить, либо ликвидировать всех сразу, – думал отставной подполковник. – Нет, наверное, всё-таки захватить, чтобы затем требовать от Каддафи отречься от власти взамен на его близких. Только ведь всё равно обманут и всех убьют!.."
Каталка медленно повернула за угол, и Дорошин увидел в конце коридора двух стоящих у двери вооружённых охранниц с непроницаемыми лицами в тёмных очках. По мере того как группа всё ближе двигалась в их сторону, девушки всё больше внешне концентрировались, будто для прыжка, напряжённо вглядываясь в приближавшуюся процессию.
"Сейчас ещё пальнут сдуру!" – невесело оценил ситуацию Павел.
Не доехав до "амазонок" метров пятнадцать, медбрат остановил каталку у двери из непрозрачного стекла, и медицинская сестра, сопровождавшая "новенькую", щёлкнула ключом, приглашая всех внутрь.
Палата оказалась одноместной с большим пластиковым окном. У стены располагалась широкая, аккуратно застеленная кровать с ортопедическим матрасом, рядом с которой стояла пока пустая металлическая детская кроватка, больше напоминавшая корытце с высокими бортами. Ещё в углу полупустой комнаты виднелась вешалка с крючками и белая тумбочка с настольной лампой.
Туалет, биде и умывальник находились в небольшой нише за стеклянной дверью, наполовину замазанной белой краской, на противоположной стороне комнаты.
Беременную женщину общими усилиями переместили на кровать.
– Ну вот, пока отдыхайте. Скоро к вам придёт дежурный врач и осмотрит вас, – улыбнулась, покидая палату, медсестра.
– Сальма, – шёпотом обратился к своей "жене" Дорошин, как только за медиками закрылась дверь, – ты видела девчонок, стоящих у входа в палату Аиши? Кто-то из них тебе знаком?
– Одна из них, кажется, Фатима, но, лёжа на каталке, я не очень их разглядела, – также шёпотом ответила девушка, одним движением поднявшись с кровати.
– Беги скорее к ним, сообщи обо мне и сразу возвращайся. А я тебя прикрою! Вот, передашь для "хозяйки", – протянул Павел письмо ливийского лидера. – Но только, прошу тебя, осторожно!
Дорошин выглянул за дверь и прислушался. Были слышны дальние голоса, но коридор оставался пуст. Сжав в руке пистолет с глушителем, Павел утвердительно кивнул девушке, пропуская её вперёд.
Сальма молнией метнулась к палате Аиши, срывая на ходу покрывало со своей головы.
Мужчина увидел, как мгновенно отреагировали "амазонки" на торопившуюся в их сторону девушку, как вскинули свои автоматы. Он замер, ожидая развязку. В следующий момент он услыхал голос Сальмы и радостный приглушённый гомон, увидел, как одна из охранниц приняла из её руки письмо.
– Ты не ошиблась, это действительно была Фатима? – спросил Дорошин, пропуская внутрь вихрем влетевшую девушку.
– Да, это она, хвала Аллаху!
– Вы друг друга хорошо знаете?
– Да, мы – близкие подруги и принадлежим к одному племени аль-Каддафа.
– Ну, вот и хорошо! А теперь снимай хиджаб, ложись в кровать и забирайся под покрывало. Делай вид, что ты уснула глубоким сном и постарайся не просыпаться, что бы ни происходило вокруг тебя, или пока я тебя об этом не попрошу.