Алла Панова - Миг власти московского князя стр 8.

- Хотел бы я на него посмотреть, все ж таки пер­вый княжескую дружину заметил и о нашем подходе предупредил. Ты сыну своему должен быть благода­рен: кабы не он, упали бы мы тебе как снег на голо­ву, - усмехнувшись, сказал князь и, хитро прищурив­шись, добавил: - Не успел бы ты тогда и каравай ис­печь, и стол накрыть!

- Что правда, то правда. После того, как был у нас твой гонец, ждали мы тебя, к встрече готовились, но точный срок‑то не узнать. Летом, если поспешать, дня за четыре или того менее добраться от Владимира можно, а осенью да зимой путь порой вдвойне длиннее становится, - согласился посадник.

- А хоромы‑то княжеские когда успели поста­вить? - вступил в разговор молчавший до той поры во­евода, - на это надобно времени поболе, чем на то, что­бы зайцев запечь.

- Да и к тому же и службы построили, - добавил князь.

- Доделывали да украшали этим летом, а с того времени, как строить начали, почитай года три прошло. Рук не хватает, - посетовал Василий Алек­сич, - здесь ведь не простые работники нужны - умельцы. А после того, как Батыга по землям нашим огнем прошелся, они наперечет. Вот и не спорилось де­ло. Да и не спешили особо. Когда я во Владимир к Яро­славу Всеволодовичу с поклоном приезжал, отчет да­вал, как дела идут, он и повел разговор о том, что на­добно, мол, будет возводить хоромы взамен сгоревших.

- Помню–помню. В ту пору отец как раз из Орды возвратился, получил от хана ярлык на великое кня­жение. Все думал, как Русь от новых жестоких набе­гов обезопасить да города и веси из праха поднять, - с нескрываемой горечью в голосе произнес князь, уткнувшись ничего невидящим взором в материн­ский подарок.

- Верно, Михаил Ярославич, тогда это и было, - подтвердил посадник. - Вернулся я из стольного гра­да, а приступить к выполнению княжеского наказа не сразу смог. Умельцам, что удалось отыскать, надобно было поначалу церкви довести до маковки да и помощ­ников себе подобрать. Но, их не дожидаясь, лес загото­вили да отлежаться ему дали… Вот время и прошло. Но зато, говорят, палаты поставили лучше прежних, в которых еще брату Юрия Всеволодовича, а потом и его сыну жить недолго довелось.

- Старых не видал, но нынешние не только глаз радуют, но и со старанием и умом сложены. Не плохо работники твои дело сделали, - похвалил князь.

- Да и службы все, и гридницы - в самый раз, то, что нужно. Сразу видать, знающий человек поставил. Воинов уважил, - добавил воевода, заметив, как по­садник от похвал разомлел и покраснел, словно девица.

- Надо бы и мне все поглядеть, - сказал князь, - да еще успеется. Вот солнышко выглянет, тогда и буду смотреть, может, на ярком свете изъяны какие обнару­жатся, из‑за тьмы да снега невидные. А? Что скажешь, Василий Алексич? - желая поддеть посадника, про­должил он с усмешкой.

- Что ночь темная, что день ясный! Когда хочешь, смотри, Михаил Ярославич, - ответил тот с едва за­метной обидой в голосе. - Сам работу принимал, едва ли не каждое бревнышко ощупал да осмотрел, нет ли жучка какого или трещинки.

- Не обижайся, Василий Алексич, пошутил я, - примирительно заговорил князь. - Я изъян в мече бо­евом или доспехах воинских найти могу, а не в том, как палаты сложены. Главное - крыша над головой. Это я от досады: жаль мне, что ненастье разыгралось. Ни города хорошенько не разглядеть, ни окрест него не проехать, ни себя не показать, ни на людей не посмот­реть. Остается только у печи беседу вести.

- Что ж сиднем сидеть? Метель хоть и кружит, за­думанному мешает, но можно и непогоду провести. Ты вот сына моего вспомнил, а дом‑то мой ведь здесь непо­далеку: пойдешь - снегом не успеет запорошить! - осмелел посадник.

- А и то, правда! - воскликнул радостно воевода. - Не навестить ли нам дом посадника? С семьей его позна­комиться. Михаил Ярославич, как смотришь на это?

- Что ж, к обеду жди гостей, Василий Алексич, - согласился князь. - А пока можешь ступать, нам же с воеводой еще потолковать надо, - сказал он, жестом останавливая воеводу, собравшегося было встать из‑за стола.

Посадник поднялся с лавки, отвесил низкий по­клон князю, склонил голову перед воеводой и напра­вился к двери. В сенях его поджидал слуга, который помог воеводе натянуть подбитую мехом свиту. Выйдя на улицу из теплой горницы, Василий Алексич ощу­тил пронизывающий холод и, под жестокими порыва­ми ветра усевшись в седло, поспешил к дому.

Снег, так и норовивший забраться за ворот, бил в лицо, заставляя думать только о том, как бы увер­нуться от очередного хлесткого удара ветра.

Посадник стеганул плетью коня, мечтая поскорее добраться до своего дома и там, отдав необходимые распоряжения дворне, в тепле и уюте подумать о состоявшемся разговоре. Старый Пепел обиженно фырк­нул, попытался повернуть морду, чтобы глянуть на хо­зяина, но поводья помешали, и конь зарысил к тепло­му стойлу.

Въехав за ворота, посадник спешился у самого крыльца, но, вместо того чтобы сразу же отправиться в дом, отдавая подбежавшему конюху поводья, отругал его, едва не приказав высечь. Причиной гнева стал Пе­пел, получивший прозвище из‑за своей чалой масти.

На Московскую землю Василия Алексича привез именно этот конь, тогда еще полный сил. Теперь посад­нику для выезда седлали Хана, смирного трехлетнего коня буланой масти, а Пепел, отличавшийся в молодо­сти крутым нравом и немало послуживший хозяину, спокойно доживал свой век в тепле и довольствии. Только иногда в хорошую погоду посадник объезжал на нем территорию, огороженную крепостной стеной, но в прилегающий к ней посад не выбирался.

"А ведь я похож на этого старого коня", - вдруг подумал Василий Алексич, задержавшись на крыльце и наблюдая за тем, как провинившийся конюх ведет Пепла к конюшне, пытаясь одной рукой накинуть по­пону на его мокрый от тающего снега круп.

Очередной порыв ветра забросил охапку белых ко­лючек под крышу, нависавшую над лестницей, и по­садник, вздохнув, стал подниматься по ступеням.

Не успел он войти в сени, как к нему навстречу вы­бежал Федор и, опередив не поспевавшего за ним млад­шего брата, с ходу бросился в отцовские объятья. Васи­лий Алексич, опустил сына на пол и, взяв за пухлую ручку Петра, перешагнул порог горницы.

- Накрывай стол, Настасья! Гости к нам знатные на обед собираются. Сам Михаил Ярославич с воеводой пожалуют! - произнес посадник торжественно и, за­метив испуганный взгляд жены, которая с волнением ждала, чем же закончится для ее мужа разговор с князем, успокоил: - Поговорили мы по–доброму, оставил 0н меня при себе. А как дальше сложится, никто не скажет. На все воля Божья.

С замиранием сердца услышал сообщение отца Фе­дор. "Гости… обед… Михаил Ярославич…" - стучало у него в мозгу.

- А тебя, сын, князь велел… - начал говорить строго посадник, повернувшись к Федору, но не сдер­жался и закончил, широко улыбаясь: - Князь велел похвалить за то, что заметил вовремя княжескую дру­жину и меня предупредил.

Мальчик боялся поверить этим словам, но, пове­рив, что отец говорит вполне серьезно, он с укором гля­нул на него. "Ты меня ругал, запрещал на колокольню бегать, а вот видишь, как дело обернулось!" - как бы говорил мальчишеский взгляд.

В княжеских палатах в это время шел свой разговор.

- Что скажешь, Егор Тимофеевич, - спросил князь, как только посадник покинул палаты.

- Я тебе, Михаил Ярославич, одно могу сказать: человек он дельный. От богатого города поганые одно имя оставили, а теперь хоть и невелика Москва, да от­строена. Конечно, люди сами на месте сгоревшего да разграбленного свою жизнь обустраивают, но и посад­ник тут руку приложил. Вишь, сколько всего наворо­тил. Сам знаешь, другие города менее пострадали, а до сих пор в развалинах.

- Согласен, - кивнул князь, - но ведь ты вчера сам сказал, что посадник здесь выше всех вятших и на­рочитых был. Годы сам правил, как хотел. Так, дума­ешь, не жалко будет ему со своей безраздельной влас­тью распроститься? Не станет ли козни строить да за­говоры плести? Правду ли говорит, что будет верно служить?

- А это от тебя во многом зависит, - ответил вое­вода и, заметив недоумение собеседника, стал разъяс­нять свой ответ: - Не сомневаюсь, что ты сам убедил­ся: посадник человек неглупый…

- Что верно, то верно, - согласно кивнул князь.

- Он хоть и власть большую имел, но от лица ве­ликого князя правил и его именем суд да дело вер­шил, - продолжал воевода.

- И об этом мне известно. Но скажи все‑таки, по­чему ты уверен в том, что от меня зависит, будет ли по­садник мне верным слугой?

- Припомни, как батюшка твой дела повел, став великим князем! Чтобы порядок навести в княжестве опустошенном не мягкосердечие, а твердость нужна была! Но и в любом другом месте, в том числе и здесь, также действовать пришлось. А что это значит? А то, что многим не по нраву твердая рука и крутой нрав Ва­силия Алексича, которыми, как мне сказывали, он славен, и сторонников у него, ежели козни плести за­хочет, немного найдется. Не сомневаюсь, что он об этом знает. Да к тому же здесь не вольница новгород­ская…

- Да, города с тамошними порядками и не сыс­кать… - вставил слово князь.