XV
Доктор Лунд и его сын вернулись домой, оба они вылечились. Правда, мальчугану придется какое-то время походить с палкой, а доктору вставили стеклянный глаз.
Проклятая Осе, спасти глаз не было никакой возможности, своими нечистыми пальцами она занесла туда заразу и окончательно все погубила.
Ну да ничего, стеклянный глаз оказался ничем не хуже настоящего, единственно, им нельзя было вращать, а еще он не мог вспыхивать и метать искры, что нет, то нет. Но если окружающие не видели большой разницы между тем, что было прежде и что сейчас, то доктор Лунд чувствовал себя обезображенным и обездоленным. Это угнетало его и действовало на нервы; как человек щепетильный, он сказал жене напрямик, пускай и полушутя: "Наверное, я тебе уже больше не нужен!" Она в ответ рассмеялась, и тогда он выразился определеннее: у него теперь на редкость отталкивающая внешность, а такой красивой женщине, как она, ничего не стоит найти себе другого! "Ты что, спятил? - воскликнула она на радостях. - Даже если б ты ослеп, все равно ты мне нужен!" Вот уж поистине несчастье помогло: с тех пор как доктор окривел, он совершенно переродился, стал необычайно нежен к жене, влюблен, по-юношески ревнив. Ну и что, что она выросла в Поллене, в простой семье, в убогом домишке? Грянула новая жизнь, пошли объятия, неистовые медовые ночи, дом огласился смехом. У фру Эстер отпала нужда забираться на темный чердак, чтобы выплакаться. Благословенная Осе!
Пришел Август.
- Август, иди-ка сюда, к свету, и покажи, какой глаз у меня пострадал!
Август подошел, бросил на доктора беглый взгляд и ухитрился указать на здоровый глаз.
Доктор ничего не имел против такой оплошности, хотя и вскричал со смехом:
- Мошенник! Ты сговорился с Эстер, мне бы взять вас обоих и выставить за дверь!
Август стал оправдываться тем, что он без очков, это прозвучало правдоподобно. Доктор принял его слова за чистую монету и остался доволен: раз его изъян не разглядеть без очков и без лупы, стало быть, это не так уж и страшно, верно ведь?
- Кстати, Август, я слышал, ты хочешь, чтобы мы засвидетельствовали, что ты тот, за кого себя выдаешь. Я с удовольствием помогу тебе. Присядь-ка на минуту, подлей себе еще кофе! - Доктор пишет. - Эстер, поди сюда, тебе тоже надо расписаться!
За этим последовала долгая дружеская беседа. Опираясь на палку, в гостиную вошел мальчуган.
- А вот и второй инвалид, - сказал доктор. - Он уже идет на поправку.
- Второй? - недоуменно переспросил Август.
- Первый - это я.
- Не говори так! - воскликнула Эстер, зажимая ему рукою рот.
Доктор:
- Август, ты разбираешься в женщинах? Взгляни-ка на Эстер, никогда еще она не была со мной так мила. Ни стычек, ни взбучек.
Болтовня и дурачества и семейное счастье, мир и согласие, совет и лад…
Когда Август собрался уходить, фру Эстер вышла с ним на крыльцо.
- Август, что ты на это скажешь? Что ты скажешь, я тебя спрашиваю? Нет, ты видал, как он переменился? Я прямо как в раю, до того мне теперь хорошо.
- Вы заслуживаете всех мыслимых благ! - сказал Август.
- С тех пор как он вернулся домой, - продолжала она, - итак переменился, я даже ни разочка не вспомнила Поллен. Мне это без надобности.
- Поллен! - фыркнул Август, давая понять, что тут и говорить не о чем.
Но только Август и сам был родом из Поллена, и даже еще не разделался окончательно с этим жалким селением. Он ждал оттуда денег. Свидетельство за подписью докторской четы было послано, Поулине не замедлила ответить, однако по-прежнему стояла на своем: пусть Август удосужится приехать сам. Им надо подбить старый счет, из лотерейного выигрыша в двадцать тысяч немецких марок она уплатила все его долги, и все равно больше половины осталось, за все эти годы сумма успела удвоиться, даже более чем удвоиться. Она требует, чтобы Август приехал. А не хочет - воля его!
- По правде, эта дама меня не удивляет, - заметил судья. - Судя по всему, она большой молодец!
- Молодец? - воскликнул Август. - Да более добропорядочной и благочестивой женщины по эту сторону Атлантики я не встречал. Ручаюсь вам.
Судье очень хотелось помочь ему, он сказал:
- А если вам самому написать ей и объяснить, что вы не можете бросить начатые работы? Попробуйте.
Попробовать, может, и стоило, но проходил день за днем, а Август все откладывал и откладывал. Так он ничего и не написал, не собрался. Да и с какого конца подступиться? Будь это деловое письмо, от такого-то числа, касаемо того-то, с глубоким уважением, а тут речь шла, в сущности, о прошении, вымаливании денег, которые он некогда отдал одним взмахом руки, не задумываясь. Нет, не будет он писать. Пусть они достанутся тебе, Поулине! А я уж как-нибудь обойдусь, доживу, сколько мне еще отпущено на этой земле, и без этих денег, прощай навек… Но ему было тяжело лишиться такой крупной суммы, она пришлась бы сейчас очень кстати. И не стыдно Поулине обращаться так с человеком, которого она знает сыздетства, старым приятелем и знакомцем…
Уж лучше он отправит ей телеграмму. Старая, расточительная привычка, оставшаяся у него с молодости: зачем писать длинные письма, когда можно коротко телеграфировать?
Он сидит на телеграфе, пишет и зачеркивает, пишет и зачеркивает. Он не сидел бы тут так беспечно, если бы знал, что его ожидает: к нему вышел начальник телеграфа, под мышкой у него толстая книга с накладными уголками из бронзы - русская Библия.
- Я хочу воспользоваться тем, что вы здесь, и кое о чем спросить, - говорит он.
Дело в том, что начальник телеграфа, книжный червь, усомнился, а Библия ли это вообще, только не знал, как ему проверить. Разве русская Библия выглядит именно так? Это вполне могло быть что-то еще. С другой стороны: почему бы русской Библии именно так и не выглядеть? Вот ведь что! На адресную книгу вроде бы не похоже. Вопрос этот завел книжного червя в совершенный тупик, черт знает что, а не Библия, он даже сон из-за нее потерял.
- Вы можете прочесть, что в ней написано? - спросил он.
Август улыбнулся:
- Да запросто!
- Вот это слово, что оно означает?
- Вот это? По-норвежски это будет то же, что Пилат.
- А это?
- Это значит "сообразно с…", ну да, "сообразно".
- А вы не сочиняете? - сказал начальник телеграфа. И нагло спросил: - Вы по-русски-то читать умеете?
Август снова заулыбался.
Начальник телеграфа:
- Не знаю, что вы там умеете, а только книгу вы держите вверх ногами. Я вижу это по греческим буквам.
Август смешался.
- Ладно, - сказал он, - могу ее и перевернуть, если вам так хочется, но только мне все едино, я могу читать так и этак.
Начальник телеграфа:
- Вы абсолютно уверены, что это Библия?
Август с оскорбленным видом:
- Раз вы сомневаетесь, что это Святое Писание и слова самого Господа Бога, тогда я забираю ее назад и возвращаю ваши пять крон!
И делу конец! Только так и надо. Накладно, конечно, ну к чему ему Библия, он даже не сможет отдать ее напрокат. Но ему просто необходимо было утвердить свои позиции.
Начальник телеграфа тычет пальцем:
- О чем говорится в этой строфе?
- В этой? О крещении, насколько я понимаю. Крещении Иисуса.
- Как! - восклицает начальник телеграфа. - Это на первых-то страницах? В Ветхом Завете?
Августу совсем неохота расставаться с пятью кронами, он осторожно дает задний ход:
- В этих очках я не очень хорошо вижу, они мне с самого начала не подходили, но других не было. Я купил их на рынке в Ревеле, в стране, которая зовется Эстония. Там было полно вещей, я мог купить что угодно, только я приметил человека, который продавал очки, ну и подошел к нему, на нем было сермяжное платье, подпоясанное веревкой, и клеенчатая фуражка, а ноги - босые, такого продавца вы сроду не видывали…
Распалившись донельзя, начальник телеграфа безжалостно тычет в книгу:
- Значит, в этой строфе говорится о крещении? О крещении Иисуса?
- Нет, этого я утверждать не берусь, - ответил Август. - Может, в ней говорится и о чем-то другом. В свое время я неплохо успевал в школе, знал уйму вещей, но что вы хотите от человека в моих годах! Дайте, я как следует протру очки и посмотрю еще раз. Но только когда у человека нет приличных очков…
- Подождите минутку! - попросил начальник телеграфа и побежал к аппарату, который его настойчиво призывал.
Август и не подумал ждать.
Покончив со всякими усадебными работами, он мог снова посвятить себя прокладке дороги. Правда, перед этим ему пришлось продемонстрировать редактору Давидсену автомобиль и объяснить, как он устроен. Из этого получилась статья в газете.
Так уж сложилось, что к нему непрерывно обращались за советами, просили поделиться опытом. Как-то пришли два члена правления кино, они хотели, чтобы он зацементировал пол в кинозале. Он мог бы работать по вечерам и в выходные. Август отрицательно покачал головой, он на службе у консула и не может прирабатывать на стороне. "Нет, нет, люди добрые, у меня и без того дел по горло". - "Жалко, - сказали те, - нам позарез требуется помощь, старый-то пол прогнил".
Тем не менее архизанятой человек освободил время и наведался в Южное. Был субботний вечер, погода летняя, Август начистил до блеска ботинки, облачился в светлый полотняный костюм, купленный в Сегельфосской лавке, и подпоясался красным бахромчатым платком. Ни дать ни взять иностранец, впрочем, так оно и было задумано. Запустив руку в брючный карман, он позвякивал связкою из восьми ключей - что бы это значило? Наверное, то был намек, что он является владельцем восьми замкнутых сундуков.