Они вышли вместе, но она тут же от него отмахнулась: "Не ходи за мной!" И двинулась себе дальше, величавой походкой, статная, надменная. Подойдя к дому доктора, она прямиком взошла на парадное крыльцо, фру Лунд открыла ей дверь и повела к больному. Не сговариваясь, они молчком, потихоньку поднялись по лестнице: доктор отсутствовал, все верно, только и служанки не должны были ничего знать.
Встав у кровати больного, Осе осторожно взяла его за руки. При виде ее мальчик так удивился, что даже взвизгнул. И прекратил орать. По правде говоря, он и до этого кричал просто так, бил, гадкий мальчишка, на материнскую жалость.
- Погляди-ка! - говорит фру Лунд и откидывает одеяло, свидетельствуя тем самым против своего мужа, доктора. - Погляди на эти большущие жесткие деревяшки, обмотаны как железной проволокой, немудрено, что он кричит! Когда тебя так связали!..
Осе огладила оба лубка и снова укрыла мальчика одеялом. Она заметила, что он с любопытством уставился на вещицы, привешенные к ее поясу, он даже приподнялся, чтоб рассмотреть получше. Осе отстегнула пояс и вручила ему:
- Подержи чуток!
- Подержать?
- Да, погляди на него.
Мальчика не надо было долго уговаривать. Диковинные штуковины: железная трубочка с железной крышкой, а в крышке аккуратно проделана дырочка, а сама трубка крошечная и до того хорошенькая. Два кожаных мешочка, в одном табак, в другом трут, а еще огниво и кремень, висюльки из кости и серебра, иностранная монета с ушком, ножик в ножнах, рукоятка инкрустирована, а на ножнах - руны и какие-то знаки. Наконец, медальон сердечком.
- Открой! - велела Осе.
Внутри оказался сушеный грибок. И только-то!
- Нюхни! - велела Осе.
Мальчик послушался.
- Фу, как воняет! Мама, понюхай!
Они нюхнули вдвоем, после чего Осе сказала ему:
- Еще раз!
Глаза у мальчика разбегались, никогда еще он не видел зараз столько редкостей, только он уже устал держать пояс и хотел отдать его назад.
- Обожди чуток! - сказала Осе.
- Ну вот еще! - заныл он, однако же подчинился и снова принялся разглядывать побрякушки. Его стало смаривать, он начал похныкивать, глаза его превратились в щелочки, которые то и дело сами собой закрывались, но вот он встрепенулся, открыл их в последний раз - и крепко сомкнул.
Фру Лунд в неописуемом восторге.
- Он спит! - шепчет она. - Подумать только, спит!
Осе направилась к двери и поманила ее за собой. В коридоре Осе обратилась к милой фру Эстер и замогильным голосом принялась бормотать таинственные слова, и бог знает что из себя корчить, и вытворять, и ломать комедию, она дошла даже до того, что ухватила себя за язык и стала вертеть им из стороны в сторону. Милой фру Эстер сделалось жутковато, вместе с тем ей казалось, что Осе великолепна: распущенные по плечам черные волосы, большие лошадиные зубы, из-под шапки смотрит холодное гордое лицо, длинные грязные пальцы унизаны крупными кольцами.
- Не знаю, как тебя и благодарить, - произносит фру Лунд.
Осе:
- Когда он проснется, снимите с него рубашку, выверните наизнанку и снова наденьте.
- Хорошо.
- И пусть он в этой рубашке лежит еще сутки.
Фру Лунд кивает.
- Пускай тогда доктор везет его в Будё! Ничего ему не сделается. Я выправила его целиком.
- А он не охромеет?
- Нет.
- А нога будет сгибаться?
- Будет.
- О, он не охромеет и нога у него будет сгибаться! - восклицает фру Лунд вне себя от радости. - Осе, вот возьми, это всего-навсего жалкая бумажка, ничтожная плата за такое великое счастье, не погнушайся!
Но Осе опять начинает ломать комедию и отказывается от денег:
- Уберите с моих глаз, не нужны они мне! Деньги… что это вы надумали…
В этот миг внизу отворилась входная дверь. Слышно, как входит доктор, прикрывает ее за собой, идет из комнаты в комнату и громко зовет: "Эстер!"
- Да! - слабо отзывается фру Лунд. Она дрожит, ей хочется увести Осе, увести на чердак, но Осе и не думает уходить. Нет, Осе не пристало прятаться.
Доктор поднимается наверх. Фру Лунд просит его не шуметь:
- Он уснул! А все благодаря Осе!
- При чем тут Осе? - спрашивает доктор.
- При том. Она пришла и сделала так, чтобы он уснул.
Доктор зло смеется, ощерив зубы:
- Дамы изволят шутить!
Фру Лунд:
- Вспомни, что он не спал полтора суток…
Доктор указывает Осе на лестницу:
- Уходи!
- У него мой пояс…
- Да, он уснул, не выпуская его из рук, - объясняет фру Лунд. - Давай я…
Доктор уже на пороге комнаты, фру Лунд шепчет ему вслед:
- Не буди его! Ох, да не буди же его!
- Забирай! - говорит доктор, протягивая Осе ее пояс с висюльками. - И уходи, кому было сказано!
Осе начинает подпоясываться. Но терпение у доктора, видимо, истощилось, он берет и подталкивает ее по направлению к лестнице. Осе это не по нутру, она резко оборачивается и выбрасывает вперед обе руки, растопырив пальцы.
Получив тычок в лицо, доктор подпрыгивает с хриплым воплем и хватается за глаза. Осе спускается вниз.
А доктор так и стоит, согнувшись, словно не может прийти в себя.
- Что с тобой? - спрашивает фру Лунд, задрожав как лист. - Она тебе что-нибудь сделала?
- Сделала? - Он выпрямляется и отнимает от лица руки. - Погляди сама!
Лицо его в крови, выцарапанный глаз свис на щеку.
XII
Что может быть хуже заминок и проволочек, которые то и дело выпадают на долю десятника! Август был нарасхват, его призывали, с ним советовались, отвлекали всякими разговорами, а когда ненадолго оставляли в покое, в гараж непременно заглядывал хозяин и задавал вопросы, не мог же Август одновременно бетонировать стену и отвечать, он привык докладывать стоя навытяжку.
- Подручный, а сам ты умеешь водить машину?
- Умею, но у меня нет документов.
- Водительских прав. У меня есть, - сказал хозяин, - только на английском. Ты бы не разузнал, что нам с тобой нужно предпринять, чтобы получить права? Мне хотелось бы, чтоб в случае необходимости ты мог бы меня подменить. А гараж получается замечательный.
- Успеть бы!
- Будем надеяться. И надо же было такому случиться, что мальчик упал.
Подручный:
- Я предупреждал их обоих не раз и не два, да все без толку.
- Бедовые ребята! А теперь и сам доктор остался без глаза, и ему тоже надо в больницу. Пароход придет завтра. Кстати, вы втроем могли бы пойти на пристань и помочь переправить доктора с мальчиком на борт.
- Будет сделано.
- Хорошо, значит, ты выяснишь, как нам получить водительские права. Кажется, надо обратиться не то к судье, не то к ленсману…
Потом пришел начальник телеграфа, книжный червь, и опять Августу пришлось отвечать стоя навытяжку. Есть ли у него еще какие-нибудь русские книги? - нет. А другие редкие книги? - нет.
- К вашему сведению, я приобрел ту самую русскую Библию, - сообщает начальник телеграфа.
- Вон как. А я и не знал! - восклицает Август. - Он все-таки ее продал!
- Он пришел и предложил мне ее купить.
- Сколько вы за нее отдали?
- Я хотел бы сперва выяснить, сколько он отдал сам.
- Вот кощунник! - возмущается Август. - Знал бы, не видать ее ему как своих ушей.
- Я заплатил ему пять крон. Не многовато?
Август:
- Теперь я его и на порог не пущу. Один раз он чуть не увел у меня новехонькую… то есть старинную… старинный псалтырь.
- А на каком языке?
Август снова принимается за работу:
- На порог его больше к себе не пущу…
Дальше - больше: дорожные рабочие крупно не поладили с кузнецом. Приходит Адольф и жалуется, хоть бы он Бога побоялся, пусть Подручный идет и с ним разбирается.
Ладно, Подручный выясняет с кузнецом отношения, буры никуда не годятся: или крошатся, или гнутся, у него корявые руки, он не умеет закаливать.
- Так-таки и не умею?
- Да. А если ты не будешь работать как следует, считай, что ты сделал для нас последний бур и последнюю кирку.
Тот смеется:
- Я один кузнец на всю округу, и других тут не водится. Вот разве что ты наймешь звонаря, чтоб затачивал тебе инструмент.
- Я закажу по телеграфу ручной горн и буду затачивать сам. Да и уж если на то пошло, консулу ничего не стоит выписать в Сегельфосс настоящего мастера.
Кузнец побледнел:
- Настоящего? Да я был в подмастерьях у самого Орне, корабельного кузнеца в Тромсё.
- Ага, и не способен выковать мало-мальски прочный лом.
- Значит, не способен? Ну раз ты такой умелец, может, покажешь мне, как надо ковать? Ха-ха-ха!
Подручному вовсе не до того, ему некогда, однако же он берет лом и, перекрестясь, опускает в горн. Адольф приставлен раздувать мехи. Кузнец наблюдает за ними, не скрывая злорадства. Вообще-то Подручный не кузнечит, но у него золотые руки, стало быть, ему по плечу и кузнечное дело. Если он за что берется, быть такого не может, чтобы не получилось, а кроме того, ему уже доводилось и стоять у наковальни, и закаливать сталь.
Конечно же, у него получается. Он отбивает лом, он зорко следит за жаром, у него наготове горсть песка, если жар будет очень силен. Снова отбивает, потюкивая легонечко молотком, в третий раз опускает лом в горн, теперь уже в слабый жар, да еще как ловко и бережно!
- Ну и что ты обычно делаешь дальше? - презрительно спрашивает он кузнеца.
- Кунаю в чан - и готово!
- А я делаю не так.