- Она симпатичная?
- Блондинка…
- Ну, брюнетки тоже могут быть красивыми.
- Нет.
Йентель внимательно посмотрела на Авигдора. Он был тощим и костлявым, со впалыми щеками. Его пейсы казались почти синими, а брови срослись на переносице. Он смотрел на нее сейчас с тем раскаянием, какое обычно бывает у человека, выболтавшего важный секрет. Лацканы его лапсердака были распороты в знак траура, и за ними виднелась шелковая подкладка. Он постукивал по столу и напевал какой-то мотивчик. Было почти видно, как за его высоким, изрезанным морщинами лбом проносятся мысли. Внезапно он сказал:
- Да, вот так-то. А вообще, я думаю, что стану затворником.
2
Странно, но, как только Аншель, он же Йентель, пришел в Бечев, его тут же определили столоваться в дом того самого богача, Альтера Вишковера, чья дочь чуть было не стала женой Авигдора.
Студенты в иешиве занимались по двое, и напарником Аншеля стал, конечно же, Авигдор. Он помогал ему с заданиями. К тому же он любил плавать и часто звал нового друга на реку искупаться, но тот всегда находил какой-нибудь предлог, чтобы отказаться. Он и поселился не вместе с Авигдором, а в доме старой полуслепой вдовы. По вторникам Аншель ел у Альтера Вишковера, и еду ему подавала Хадасса. Авигдор, когда они после этого встречались в иешиве, просто засыпал его вопросами: "Как выглядела Хадасса? Что она говорила? Она радовалась? Или грустила? Ей не нашли еще нового жениха?"
И Аншель подробно рассказывал о том, как она опрокинула тарелку на стол, забыла принести соль или обмакнула палец в котелок с гречневой кашей. Она покрикивала на служанок, всегда была поглощена книжками с разными историями и каждую неделю меняла прическу. Похоже, она считала себя настоящей красавицей и подолгу крутилась возле зеркала, но на самом деле была вовсе не так уж хороша.
- Через два года после замужества, - сказал Аншель, - она превратится в старую развалину.
- Неужели же она тебе не понравилась?
- Не особенно.
- Если она позовет, ты не убежишь.
- Обойдусь и без нее.
- И у тебя не появилось никаких желаний, когда ты видел ее?
Два друга, забившись в дальний угол в доме учения, больше времени проводили за разговорами, чем за учебой. Иногда Авигдор курил, тогда Аншель брал у него сигарету и тоже затягивался. Авигдор любил гречневое печенье, и Аншель вставал каждое утро раньше срока, чтобы зайти в пекарню и купить другу печенья. Часто он делал вещи, которые удивляли Авигдора. Например, если от его пальто отрывалась пуговица, то на следующий день Аншель приходил в иешиву с иголкой и ниткой и пришивал ее на место. Он дарил Авигдору разные мелочи: шелковый носовой платок, пару носков, шарф. Авигдор все больше и больше привязывался к этому парню, который был всего лишь на пять лет моложе его и у которого еще даже не начала расти борода. Однажды Авигдор сказал Аншелю:
- Я хочу, чтобы ты женился на Хадассе.
- Зачем?
- Лучше ты, чем кто-нибудь другой.
- Мы станем врагами.
- Никогда.
Авигдор любил долгие прогулки за городом, и Аншель охотно сопровождал его. Увлеченные разговором, они проходили мимо водяной мельницы, сосняка до самого перекрестка дорог, где стоял христианский склеп. Иногда они лежали в траве и смотрели на небо.
- Почему женщина не может быть такой, как ты? - спросил однажды Авигдор.
- В каком смысле?
- Почему Хадасса не может быть похожей на тебя?
- Похожей в чем?
- Ну, почему она не может быть таким же хорошим другом?
Эти слова почему-то развеселили Аншеля. Сперва он сорвал цветок и начал обрывать с него лепестки. Потом кинул в Авигдора каштаном. Авигдор продолжал невозмутимо наблюдать за тем, как по его руке ползет божья коровка. Помолчав немного, он сказал:
- Мне нашли невесту.
Аншель вскочил на ноги:
- Кого?
- Дочку Фейтла, Пешу.
- Вдову?
- Точно.
- Зачем тебе жениться на вдове?
- Других-то нет.
- Неправда. Может, появится кто-то, кто с радостью выйдет за тебя.
- Сомневаюсь.
Аншель попытался вразумить Авигдора. Пеша не была ни красива, ни умна. Так - корова с парой глаз. К тому же она не прожила с первым мужем и года, а это значило, что она принадлежит к женщинам, которые тем или иным способом убивают всех своих мужей. Авигдор не отвечал. Он курил сигарету, глубоко затягивался и выпускал колечки дыма. Его лицо позеленело:
- Мне нужна женщина. Я не могу спать ночами.
Аншель внимательно посмотрел на друга:
- Почему ты не хочешь подождать, пока появится та, что предназначена тебе судьбой?
- Потому что она уже появилась. Это Хадасса.
В глазах Авигдора показались слезы. Он встал с травы:
- Ладно, идем. Хватит тут валяться.
Все дальнейшее произошло очень быстро. Сегодня Авигдор рассказывал Аншелю о предстоящей свадьбе, а через два дня уже обручился с Пешей и принес в иешиву медовый пирог и бутылку водки. Саму свадьбу назначили на ближайшее время: когда невеста вдова, а жених - сирота, тянуть с этим незачем. Ешиботники пили водку и поздравляли Авигдора, Аншель тоже сделал было глоток, но у него тут же перехватило дыхание.
- Ой, она жжет!
- Ты еще не мужчина, - покачал головой Авигдор.
Когда вся водка были выпита, а пирог съеден, студенты снова принялись за учебу. Авигдор и Аншель взяли том Гемары, но не могли ни заниматься, ни говорить как прежде. Авигдор раскачивался взад-вперед, бил себя в грудь и тихо что-то шептал.
- Я пропал! - сказал он внезапно.
- Если ты сам это понимаешь, почему бы не расторгнуть помолвку?
- Я женюсь на козе!
На следующий день Авигдор не пришел в дом учения. Фейтл-скорняк был хасидом и хотел, чтобы и его будущий зять посещал только хасидские молитвенные дома. Ешиботники между собой поговаривали, что невеста - кротка и кругла, как бочка, ее мать - дочь простого маслобойщика, отец - почти невежда, да к тому же еще и вся семья просто помешана на деньгах. Фейтл имел долю в дубильной мастерской, а Пеша вложила все свое приданое в лавочку, где торговали сельдью, смолой, кастрюлями и сковородками и где всегда было полно окрестных крестьян. Отец и дочь одели Авигдора, купили ему шубу, пальто, шелковую капоту и две пары ботинок. К тому же он получил в подарок почти все вещи, принадлежавшие первому Пешиному мужу: Талмуд, изданный в Вильно, золотые часы, ханукальный подсвечник, коробочку для пряностей. Аншель сидел теперь в одиночестве за Святыми Книгами. Во вторник, когда он, как обычно, пришел в дом Альтера Вишковера, Хадасса заметила:
- Ну, что скажешь о своем друге? Катается как сыр в масле?
- А ты думала, кроме тебя он никому не нужен?
Хадасса покраснела:
- Я в этом не виновата. Это все отец.
- Но почему?
- Потому что оказалось, что его брат повесился.
Аншель посмотрел на девушку - высокая, светловолосая, с длинной шеей и голубыми глазами, одетая в простое платье и ситцевый передник. Две косы были заброшены за плечи. Он подумал: "Как жаль, что я не мужчина!" А вслух сказал:
- Ты все еще думаешь о нем?
- Да, думаю!
И девушка выбежала вон из комнаты. Тушеное мясо и чай подавали уже служанки. Хадасса вернулась только тогда, когда Аншель уже закончил еду и вымыл руки для Последнего Благословения. Она подошла к столу и тихо сказала:
- Поклянись, что ты ничего ему не расскажешь. Зачем ему знать, что он забрал мое сердце…
И девушка вновь убежала, чуть было не упав на пороге.
3
Глава иешивы предложил Аншелю найти себе нового напарника, но прошло уже несколько месяцев, а тот по-прежнему продолжал заниматься в одиночку. В доме учения не было никого, кто мог бы заменить Авигдора. Другие студенты были слишком малы и в физическом, и в духовном смысле. Они говорили глупости, болтали о пустяках, гримасничали и вообще вели себя как шуты. Без Авигдора иешива казалась пустой. По ночам Аншель лежал на своей лавке в доме вдовы и не мог уснуть. Сняв габардин и брюки, он вновь превращался в Йентель, девушку, влюбленную в юношу, который женится на другой. "Возможно, мне следует сказать ему правду?" - думала Йентель. Но было уже слишком поздно. Аншель не мог снова стать девушкой, не мог продолжать жить без книг и дома учения. Он лежал, и в голову ему приходили разные безумные мысли. Он засыпал и тут же просыпался. В своих снах он был одновременно и мужчиной и женщиной и носил лифчик и талесгадоль. Женские дни никак не начинались, и она начала бояться… кто знает? В Мидраши она читала историю о женщине, которая забеременела только потому, что слишком много думала о любимом мужчине. Теперь Йентель вспомнила, что Тора запрещает носить одежду противоположного пола. Этим она обманывала не только других, но и саму себя, свою собственную душу, которая не узнавала нового, "чужого", тела.
По ночам Аншель лежал без сна, а днем с трудом открывал глаза. В домах, где он столовался, хозяйки стали замечать, что он почти не притрагивается к еде. Раввин отметил, что вместо того, чтобы заниматься, он смотрит в окно, погруженный в какие-то свои мысли. Во вторник Аншель, как всегда, отправился в дом Альтера Вишковера. Хадасса поставила перед ним котелок с супом, но он даже не заметил этого и не поблагодарил ее. Он потянулся было за ложкой, но в последний момент передумал и оставил ее лежать на столе. Хадасса спросила:
- Я слышала, Авигдор оставил тебя?
Аншель вздрогнул:
- Что ты имеешь в виду?
- Он больше не твой напарник.
- Он ушел из иешивы.
- Ты видишься с ним?
- Нет.
- Но на свадьбу-то, по крайней мере, ты пойдешь?