- Покорно благодарю, сударыня, - отвечал Панкс. - Рад заметить, что ничего против этого не имею. Мы сделали для мистера Кленнэма все, что обещали сделать. Мистер Кленнэм очень беспокоился (особенно после того как угодил в тюрьму), насчет того, чтобы разыскать этого симпатичного джентльмена и доставить его туда, откуда он так таинственно исчез. Ну вот, он перед вами. Но мое мнение, которое я могу высказать этому красавчику в лицо, - добавил мистер Панкс, - что мир бы не много потерял, если б он и вовсе не нашелся.
- Вашего мнения никто не спрашивает, - сказала миссис Кленнэм. - Ступайте.
- Сожалею, что должен оставить вас в таком дурном обществе, сударыня, - сказал Панкс, - сожалею также, что мистер Кленнэм лишен возможности присутствовать здесь. Тем более по моей вине.
- Вы хотите сказать, по своей вине, - поправила миссис Кленнэм.
- Нет, сударыня, я хочу сказать то, что сказал, - возразил Панкс, - ибо это я имел несчастье склонить его к столь неудачному помещению капитала (мистер Панкс упорно держался за свой термин и никогда не употреблял слова "спекуляция"). Я, впрочем, берусь доказать с цифрами в руках, - добавил он озабоченно, - что по всем данным это было очень удачное помещение капитала. Я до сих пор каждый день проверяю свои расчеты и каждый день убеждаюсь в их правильности. Не время и не место вдаваться в это сейчас, - продолжал мистер Панкс, с вожделением поглядывая на свою шляпу, в которой лежала записная книжка с расчетами, - но цифры остаются цифрами, и они неопровержимы. Мистер Кленнэм должен был теперь разъезжать в собственной карете, а мне должно было очиститься от трех до пяти тысяч фунтов.
И мистер Панкс запустил пятерню в волосы с не менее победоносным видом, чем если бы упомянутая сумма лежала наличными у него в кармане. Со времени краха, унесшего его деньги, он весь свой досуг посвящал этим неопровержимым расчетам - занятие, которым ему суждено было тешиться до конца своих дней.
- Да что там говорить, - сказал мистер Панкс. - Альтро, приятель, вы видели цифры и знаете, насколько они точны.
Мистер Баптист, который по недостатку арифметических познаний не мог прийти к тому же утешительному выводу, кивнул головой и показал все свои белые зубы.
Но тут заговорил мистер Флинтвинч, до сих пор молча вглядывавшийся в него:
- А, так это вы! Мне ваше лицо с самого начала показалось знакомым, но я не был уверен, пока не увидал ваши зубы. Как же, как же! Это тот самый назойливый иностранец, - пояснил Иеремия миссис Кленнэм, - который приходил сюда в вечер, когда Трещотке вздумалось осматривать с Артуром дом, и устраивал мне целый допрос относительно мистера Бландуа.
- Я самый, - весело подтвердил мистер Баптист. - Что ж, padrona, видите, как хорошо. Я неукоснительно искал его и нашел.
- Было бы еще лучше, - заметил мистер Флинтвинч, - если бы вы неукоснительно сломали себе шею.
- А теперь, - сказал Панкс, который уже не раз скашивал глаза на окно и на штопавшийся у этого окна чулок, - я хотел бы сказать в заключение еще два слова. Будь мистер Кленнэм здесь - к несчастью, он болен и в тюрьме, да? болен и в тюрьме, бедняга, что, впрочем, не помешало ему одержать верх над этим милейшим джентльменом и доставить его сюда вопреки его воле, - так вот, будь мистер Кленнэм здесь, - повторил мистер Панкс, шагнув к окну и кладя на чулок свою правую руку, - он бы сказал: "Эффери, расскажите свои сны!"
Мистер Панкс предостерегающим жестом поднял между своим носом и чулком указательный палец, развел пары и отчалил, таща на буксире мистера Баптиста. Уже хлопнула за ними парадная дверь, уже затихли их шаги на мощеном дворе, а в комнате все еще никто не произнес ни слова. Миссис Кленнэм и мистер Флинтвинч поглядели друг на друга; потом оба, как по команде, перевели взгляд на миссис Эффери, которая прилежно штопала чулок.
- Что ж, - сказал, наконец, Иеремия и, сделав дна или три оборота винта по направлению к окну, вытер ладони о фалды сюртука, словно ему предстояла какая-то работа. - Раз уж мы сошлись тут для делового разговора, не будем терять времени и приступим. Эффери, старуха, марш отсюда!
В одно мгновение Эффери отбросила чулок, вскочила, поставила правое колено на подоконник, ухватилась правой рукой за косяк, а левой приготовилась отбивать возможное нападение.
- Нет, я не уйду, Иеремия, - не уйду, не уйду, не уйду! Я останусь здесь! Хоть умру, а останусь! Я узнаю, наконец, то, чего не знаю, и расскажу то, что знаю! Я буду слушать ваш разговор! Буду, буду, буду!
Мистер Флинтвинч остолбенел было от изумления и ярости; потом послюнил два пальца правой руки, начертил ими кружок на ладони левой и, злобно оскалив зубы, стал по кривой подбираться к своей супружнице, издавая какое-то сдавленное шипение, в котором можно было расслышать слова: "Закачу порцию…"
- Не подходи ко мне, Иеремия! - взвизгнула Эффери, размахивая рукой в воздухе. - Не смей подходить, или я подниму на ноги всю округу! Выброшусь из окна! Закричу пожар, убивают! Так закричу, что мертвые проснутся. Стой, если не хочешь, чтобы я перебудила всех мертвецов на кладбище!
- Стойте! - раздался повелительный голоc миссис Кленнэм. Но Иеремия и так уже остановился.
- Близится час, Флинтвинч. Оставьте ее. Эффери, неужели после стольких лет вы пойдете против меня?
- Если узнать то, чего я не знаю, и рассказать то, что знаю, значит пойти против вас - пойду! Меня теперь уж не удержишь. Я решила и добьюсь своего. Добьюсь, добьюсь, добьюсь! Да, я пойду против вас, коли так, против обоих вас пойду! Когда Артур только приехал, я говорила ему, чтобы он не поддавался вам, умникам. Я говорила: пусть, мол, меня запугали до смерти, но ему-то нет причин бояться. А с тех пор здесь много чего произошло, и я больше не хочу, чтобы Иеремия донимал меня своими угрозами, не хочу, чтобы меня морочили и запугивали или втягивали в какие-то темные дела. Не хочу, не хочу, не хочу! А если теперь Артур болен, и в тюрьме, и не может за себя постоять, так я постою за него. Постою, постою, постою!
- С чего вы взяли, бессмысленное вы существо, что подобные ваши поступки будут на пользу Артуру? - строго спросила миссис Кленнэм.
- Не знаю, не знаю, ничего не знаю, - сказала Эффери. - Вы вот меня назвали сейчас бессмысленным существом, так это святая правда, я и есть бессмысленное существо - по вашей милости. Вы меня выдали замуж, не спросив, хочу я или нет, и с тех пор я только и знаю, что дрожу от страха, то наяву, то во сне - как тут не стать бессмысленным существом? Вы, двое умников, нарочно старались меня довести до этого, вот и довели. Но больше я вам подчиняться не буду - не буду, не буду, не буду! - Она все еще размахивала рукой, отбиваясь от несостоявшегося нападения.
Миссис Кленнэм минуту или две смотрела на нее молча, затем обратилась к Риго:
- Я полагаю, вы сами видите, что эта женщина не в своем уме. Помешает вам ее присутствие?
- Мне, сударыня? - переспросил он. - При чем здесь я? Может быть, вам оно помешает?
- Нет, - сумрачно произнесла миссис Кленнэм. - Мне теперь уже все равно, Флинтвинч, - близится час.
Мистер Флинтвинч вместо ответа метнул убийственный взгляд на свою благоверную, затем, словно желая помешать себе броситься на нее, скрестил руки на груди, ввинтил их в проймы жилета, так что почти уперся подбородком в локоть, и застыл в этой странной позе, наблюдая за Риго. Последний встал с кресла и уселся на край стола, болтая ногами. Расположившись столь непринужденно напротив миссис Кленнэм, он взглянул ей в лицо, и усы его вздернулись кверху, а нос загнулся книзу.
- Сударыня, перед вами джентльмен…
- Который, - твердым голосом прервала она, - как мне говорили, сидел во французской тюрьме по обвинению в убийстве.
Он с преувеличенной галантностью послал ей воздушный поцелуй.
- Абсолютно точно! Причем в убийстве дамы! Нелепость, не правда ли? Кто бы этому поверил? Впрочем, все кончилось тогда весьма успешно для меня. Надеюсь, так же будет и сегодня. Целую ваши ручки, сударыня. Итак, продолжаю свою мысль: перед вами джентльмен, и если этот джентльмен сказал: "Я покончу с таким-то делом в такой-то день", значит, так оно и будет. А потому предупреждаю вас; сегодня наша последняя встреча. Надеюсь, меня слышат и понимают?
Ее взгляд, устремленный на него, оставался неподвижным, но брови слегка дрогнули.
- Да.
- Далее: перед вами джентльмен, который не унижается до обыкновенных коммерческих сделок, но ценит деньги, как средство жить в свое удовольствие. Надеюсь, меня слышат и понимают?
- Вопрос, мне кажется, излишний. Да.
- Далее: перед вами джентльмен самого кроткого и покладистого нрава, который, однако же, если его задеть, может превратиться в разъяренного льва. Это свойство всякой аристократической натуры. У меня натура аристократическая. А когда лев - то есть я - разъярен, я жажду мщения не меньше, чем денег. Надеюсь, меня по-прежнему слышат и понимают?
- Да, - прозвучал ответ, чуть громче, чем раньше.
- Умоляю вас, сударыня, не теряйте спокойствия. Итак, я сказал, что сегодня наша последняя встреча. Позвольте напомнить вам две предыдущие.
- В этом нет надобности.