- Я все объясняю себе очень просто, сэр, - продолжала миссис Кленнэм после паузы, вызванной замешательством мистера Доррита, - одно из двух: либо этот человек путешествует где-то, либо где-то намеренно скрывается.
- А вам известны причины, которые - кха - побуждали бы его скрываться?
- Нет.
Такое же "нет", как прежде, такой же непреодолимый барьер.
- Вы спрашивали о том, могу ли я объяснить себе исчезновение этого человека, - холодно напомнила миссис Кленнэм, - а не о том, могу ли я объяснить это вам. Вам я ничего объяснять не собираюсь, сэр. Было бы так же неуместно с моей стороны предлагать объяснения, как с вашей - требовать их.
Мистер Доррит слегка поклонился, как бы прося извинения. Затем он отступил на шаг, намереваясь сказать, что не имеет больше вопросов, и тут ему бросилась в глаза ее поза угрюмого ожидания и мрачная сосредоточенность, с которой она рассматривала одну точку на полу; то же сосредоточенное ожидание было написано на лице у мистера Флинтвинча, который стоял поодаль и тоже смотрел в пол, поскребывая правой рукой подбородок.
Вдруг миссис Эффери (старуха с передником, конечно, была она) выронила из рук подсвечник и громко вскрикнула:
- Опять! Господи боже, опять! Вот, Иеремия! Слышишь!
Если и донесся в эту минуту какой-то звук, он был таким тихим, что лишь привычно настороженное ухо миссис Эффери могло уловить его; однако и мистеру Дорриту почудилось что-то похожее на шуршанье сухой листвы. Страх миссис Эффери на несколько мгновений как бы передался остальным, и они все трое замерли, прислушиваясь.
Мистер Флинтвинч опомнился первым.
- Эффери, старуха, - сказал он, подступая к ней со сжатыми кулаками и весь дрожа, так ему не терпелось хорошенько ее встряхнуть, - ты опять за свое. Того и гляди начнешь расхаживать во сне и повторять все свои старые штуки. Придется, видно, тебя полечить. Вот я провожу джентльмена и тогда займусь твоим лечением, голубушка, всерьез займусь!
Эта перспектива ничуть не воодушевила миссис Эффери; но Иеремия не стал распространяться о своих целительных средствах, а взял другую свечу со столика миссис Кленнэм и сказал:
- Прикажете посветить вам, сэр?
Мистеру Дорриту оставалось только поблагодарить и удалиться, что он и сделал. Мистер Флинтвинч, не теряя минуты, захлопнул за ним дверь и запер ее на все замки. В воротах мистер Доррит снова столкнулся с двумя давешними прохожими, которые тотчас же разошлись в разные стороны. Кабриолет дожидался его на улице; он сел и уехал.
По дороге возница рассказал, что эти двое подходили к нему в отсутствие седока и заставили назвать свое имя, номер кабриолета и адрес, а также сказать, где он посадил мистера Доррита, в котором часу был вызван со стоянки и каким путем ехал. Это известие еще усугубило тревожное чувство, не покидавшее мистера Доррита, когда он думал о приключениях минувшего вечера, сидя в кресле у камина, и поздней, уже лежа в постели. Всю ночь он бродил по мрачному дому, видел две фигуры, застывшие в угрюмом ожидании, слышал крик старухи в переднике, напуганной неведомым шумом, и находил труп Бландуа то зарытым в погребе, то замурованным в стене.
Глава XVIII
Воздушный замок
Есть свои заботы у богатых и знатных. Едва мистер Доррит тронулся в обратный путь, как утешавшая его мысль, что он так и не назвал себя Кленнэму и Ко и не упомянул о своем знакомстве с навязчивым господином, носившим ту же фамилию, была вытеснена мучительными колебаниями: ехать ли мимо Маршалси или выбрать кружную дорогу, чтобы не видеть знакомых стен. В конце концов он склонился к последнему решению и немало удивил возницу, сердито раскричавшись, когда тот направился было к Лондонскому мосту, с тем чтобы потом проехать по мосту Ватерлоо - путь, который привел бы их чуть не к самым воротам тюрьмы. Но ему пришлось выдержать борьбу с самим собой, и по какой-то причине - а может быть, и вовсе без причины - его томило глухое недовольство. Весь следующий день ему было не по себе, и даже за обедом у Мердла он то и дело возвращался к своим вчерашним раздумьям, чудовищно неуместным в избранном обществе, которое его окружало. Его бросало в жар от одной догадки, что подумал бы мажордом, если бы тяжелый взгляд упомянутой важной особы мог проникнуть в эти раздумья.
Прощальный банкет был неслыханно великолепен и послужил достойным апофеозом пребывания мистера Доррита в Лондоне. Фанни блистала молодостью и красотой, и при этом держалась так уверенно и свободно, как будто была замужем лет двадцать. Он чувствовал, что со спокойной душой может оставить ее одну на путях светской славы (не отказываясь, впрочем, от своего отеческого покровительства), и только жалел, что другая его дочь не такова - хотя и отдавал должное скромным достоинствам своей любимицы.
- Душа моя. - сказал он Фанни, прощаясь, - мы ждем, что ты - кха - поддержишь достоинство семьи, и - кхм - всегда сумеешь внушать должное почтение к ней. Надеюсь, ты оправдаешь наши ожидания.
- Разумеется, папа, - отвечала Фанни. - Можете положиться на меня. Передайте мой самый горячий привет милочке Эми и скажите, что я ей на днях напишу.
- Не нужно ли передать привет - кха - еще кому-нибудь? - осторожно намекнул мистер Доррит.
- Нет, благодарю вас, - сказала Фанни, перед которой сразу выросла фигура миссис Дженерал. - Очень любезно с вашей стороны, папа, но вы уж меня извините. Никому больше ничего передавать не требуется - во всяком случае, ничего такого, что вам было бы приятно передать.
Прощальный разговор отца с дочерью происходил в одной из гостиных, где, кроме них, не было никого, если не считать мистера Спарклера, покорно ожидавшего своей очереди пожать отъезжающему руку. Когда мистер Спарклер был допущен к этой заключительной церемонии, в гостиную проскользнул мистер Мердл, у которого рукава болтались точно пустые, так что можно было принять его за близнеца знаменитой мисс Биффин, - и выразил твердое намерение проводить мистера Доррита вниз. Все протесты последнего оказались напрасны, и он спустился с лестницы под почетным эскортом величайшего из людей нашего времени, чья любезность и внимание сделали эти две недели положительно незабываемыми для него (все это мистер Доррит высказал мистеру Мердлу при последнем рукопожатии). На том они простились; и мистер Доррит сел в карету, преисполненный гордости и отнюдь не недовольный тем обстоятельством, что курьер, который в это время тоже прощался, только этажом ниже, мог наблюдать его великолепные проводы.
Впечатление от этих проводов не изгладилось за всю дорогу до отеля. Выйдя из кареты с помощью курьера и полудюжины слуг, мистер Доррит неспешно и величаво направился к лестнице, и - обмер. Джон Чивери, во всей парадной амуниции, с цилиндром под мышкой, с пачкой сигар в одной руке и тросточкой с костяным набалдашником в другой, застенчиво улыбался ему из угла.
- Вот джентльмен, которого вы спрашивали, молодой человек, - сказал швейцар. - Сэр, этот молодой человек непременно хотел вас дождаться, уверяя, что вы будете ему рады.
Мистер Доррит метнул на молодого человека свирепый взгляд, проглотил слюну и сказал самым ласковым тоном:
- А-а, Юный Джон! Ведь это Юный Джон, я не ошибся?
- Он самый, сэр, - отвечал Юный Джон.
- Я - кхд - сразу узнал вас, Юный Джон! - сказал мистер Доррит. - Этот молодой человек пойдет со мной, - бросил он на ходу своей свите, - да, да, он пойдет со мной. Я с ним поговорю наверху, с Юным Джоном.
Юный Джон, сияя от удовольствия, последовал за ним. Распахнулась дверь номера. Зажглись свечи. Свита, сделав свое дело, удалилась.
- Ну-с, сэр, - грозно сказал мистер Доррит, схватив гостя за ворот, как только они остались одни. - Это что же такое значит?
Изумление и ужас, отразившиеся на лице злополучного Джона (который ожидал по меньшей мере объятий) были так велики, что мистер Доррит убрал свою руку и только продолжал испепелять его взглядом.
- Как вы посмели? - сказал мистер Доррит. - Как у вас хватило нахальства прийти ко мне? Как вы посмели оскорбить меня?
- Я вас оскорбил, сэр? - воскликнул Юный Джон. - О-о!
- Да, сэр, - отрезал мистер Доррит. - Оскорбили. Ваш приход - это дерзость, наглость, неслыханное бесстыдство. Вам здесь не место. Кто вас подослал? Какого - кха - черта вам от меня нужно?
- Я думал, сэр, - сказал Юный Джон с таким жалким и убитым видом, какого мистеру Дорриту ни у кого не приходилось наблюдать, даже в своей прежней жизни, - я думал, сэр, вы, может быть, не откажетесь в одолжение мне принять пачку…
- К дьяволу вашу пачку, сэр! - в бешенстве закричал мистер Доррит. - Я - кха - не курю!
- Простите великодушно, сэр. Раньше вы курили.
- Скажите еще слово, - заорал мистер Доррит вне себя, - и я вас прибью кочергой!
Джон Чивери попятился к двери.
- Назад, сэр! - крикнул мистер Доррит. - Назад! Сядьте! Сядьте, черт вас побери!
Джон Чивери рухнул в ближайшее к двери кресло, а мистер Доррит принялся ходить из угла в угол, сперва чуть не бегом, потом постепенно замедляя шаг. Наконец он подошел к окну и постоял немного, прижавшись к стеклу лбом. Потом круто обернулся и спросил:
- Так что же вы задумали, сэр?
- Ничего решительно, сэр. Господи помилуй! Я только хотел справиться о вашем здоровье, сэр, и узнать, здорова ли мисс Эми.
- Вам дела нет до этого, сэр.
- Знаю, что нет, сэр. Поверьте, я никогда не забываю о том, какое между нами расстояние. Но я взял на себя смелость явиться к вам, совершенно не предполагая, что вы так рассердитесь. Даю вам честное слово, сэр, - добавил Юный Джон взволнованно, - я человек маленький, но у меня есть своя гордость, и я бы ни за что не пришел, если б мог это предположить.