Так Фрэнк пришел к мысли, что самый лучший выход - это держать язык за зубами. И в то же время в нем зарождалось предчувствие, что если он сейчас все Моррису не расскажет, то настанет день, когда ему придется открыть куда более грязное свое прошлое.
Через несколько дней после Рождества, в полнолуние, Фрэнк надел свой новый костюм и отправился в библиотеку, которая находилась в нескольких кварталах от дома. Библиотека помещалась в здании, где когда-то был большой магазин; к нему пристроили новые комнаты, там было светло и уютно, и в холодные зимние вечера приятно было вдыхать запах книжных полок. В задней части читального зала располагалось несколько столов. Сюда очень хорошо было прийти с мороза. Фрэнк рассчитал правильно, вскоре появилась Элен. На голове у нее была красная вязаная шаль, один конец которой она перебросила через плечо. Фрэнк в это время сидел за столом и читал. Элен заметила его еще тогда, когда вошла в зал и закрывала за собой дверь. Он понял, что она его заметила. Как-то раньше они тут тоже встретились, но та встреча была очень короткой: ей стало интересно, что он такое читает, и, проходя мимо его стола, она заглянула ему через плечо. Ей показалось, что он читает "Популярную механику", но она ошиблась, он тогда читал чью-то биографию. Сегодня, как всегда, она, проходя вдоль полок, ощутила на себе его взгляд. Когда, пробыв в библиотеке около часу, Элен уходила, Фрэнк заметил, что она бросила взгляд в его сторону. Тогда он встал и сдал книгу. Он догнал Элен, когда она уже успела пройти полквартала по улице.
- Какая большая луна! - сказал он и поднял руку, чтобы дотронуться до своей шляпы, но смущенно обнаружил, что шляпы на нем нет.
- Похоже, пойдет снег, - ответила Элен.
Он вопросительно поглядел на нее: может, она шутит?
На небе не виднелось ни облачка, все было залито лунным светом.
- Может быть.
Когда они приближались к перекрестку, Фрэнк заметил:
- Может, прогуляемся по парку, если вы не возражаете?
Услышав это предложение. Элен поежилась, но с нервным смешком повернула и пошла рядом с ним. С тех пор, как тогда, вечером, он позвал ее к телефону, а в трубке никто не отозвался, она с ним почти ни словом не перемолвилась. Она так никогда и не узнает, кто тогда звонил, но этот звонок ее до сих пор интриговал.
Идя рядом с Фрэнком, Элен почувствовала, что он вызывает в ней раздражение, а то и что-то похуже. Она понимала, чем это вызвано; тут была виновата ее мать, для которой всякий нееврей был заведомо опасен; следовательно, Фрэнк и она, вместе, воплощали собою какое-то потенциальное зло. Кроме того, ее раздражало, что он всегда пожирал ее глазами; она чувствовала, что он видел в ней гораздо больше, чем можно было судить по случайно перехваченному взгляду. Она боролась со своей неприязнью, убеждая себя, что если мать и видит в нем врага, то это совсем не его вина, он тут ни при чем; а если он так смотрит на нее, значит, находит ее привлекательной, иначе зачем бы он стал на нее смотреть? К тому же, она была так одинока в жизни, и поэтому чувствовала к нему даже что-то вроде признательности.
Неприятное ощущение прошло, и Элен испытующе поглядела на Фрэнка. Он безмятежно шагал в лунном свете, не обращая внимания на то, как она с ним держалась. Она решила, что с ее стороны стыдно было бы не воспользоваться случаем, чтобы поблагодарить его за все то, что он сделал для ее отца.
В парке луна казалась такой большой; она медленно плыла по белому небу. Он говорил о зиме.
- Любопытно, что вы сказали про снег, - сказал Фрэнк. - Я как раз читал в библиотеке биографию Святого Франциска Ассизского, и когда вы сказали про снег, я вспомнил ту историю, когда он проснулся зимней ночью и подумал, правильно ли он сделал, что стал монахом. Он подумал: "Боже мой, а если бы я встретил хорошую девушку, и женился на ней, и теперь у меня была бы жена и дети?" И ему стало так не по себе, что он больше не мог заснуть. Тогда он встал со своей соломы, на которой всегда спал, и вышел из церкви, или из монастыря, где он там тогда был. Все было покрыто снегом. И он скатал снежную бабу и сказал: "Вот моя жена!" А потом слепил несколько детишек, тоже из снега. Потом он их всех поцеловал, и пошел, и снова лег на солому. И тогда ему полегчало, и он уснул.
Рассказ Фрэнка удивил и тронул Элен.
- Вы только что об этом прочли?
- Нет. Я помню это еще с детства. Я знаю кучу таких историй, неизвестно почему. Нам в приюте читал их священник, и я все эти истории так с тех пор и не забыл. До сих пор то и дело их вспоминаю - вроде бы, без всякой причины.
Элен заметила, что он постригся, и в новом костюме он мало походил на того обтрепанного приказчика, который неделю спал в подвале ее отца. Сегодня он выглядел так, что, казалось, она его впервые увидела. Одет он был со вкусом, и вообще ом был недурен собой. Без передника он казался моложе.
Ош прошли мимо пустой скамьи.
- А что, если немного посидеть? - спросил Фрэнк.
- Я бы лучше погуляла.
- Вы курите?
- Нет.
Он остановился и закурил, потом догнал ее.
- Наверно, иногда все же курите.
- Я хотела вас поблагодарить за то. что вы помогаете моему отцу. - сказала Элен. - Вы были очень добры. Мне надо было бы раньше об этом вам сказать.
- Не за что меня благодарить. Ваш отец тоже оказывал мне услуги.
Он почувствовал себя неловко.
- Но, во всяком случае, не посвящайте свою жизнь бакалейной торговле, - сказала Элен. - В этом нет будущего.
Он выпустил дым и улыбнулся.
- Все меня предупреждают. Не беспокойтесь, у меня чересчур богатое воображение, чтобы оставаться продавцом. Это для меня только временная работа.
- А разве обычно вы не этим занимались?
- Нет. - Он решил быть честным. - Я, как это говорится, завязываю. Я дурно начал, и мне надо изменить свою жизнь. Так уж случилось, что я оказался в лавке у вашего отца, но я останусь тут только до того, как надумаю, что мне делать дальше.
Фрэнк наизусть помнил свое признание, которое он когда-нибудь выложит, но время еще не приспело. Одно дело признаться, когда ты незнакомец, и совсем другое - когда ты друг.
- Чего я только не пробовал! - продолжал Фрэнк. - Теперь мне нужно выбрать свой путь и идти по нему. Надоело метаться от одного к другому.
- Не слишком ли поздно начинать жизнь?
- Мне двадцать пять. Сколько угодно на свете людей, которые находят себя в этом возрасте, а то и позже, я много раз об этом читал. Возраст - это чепуха. Сколько бы тебе ни было лет, почему ты из-за этого должен быть хуже, чем кто-то другой?
- Я так не говорила.
Около следующей скамейки она замедлила шаги.
- Если хотите, можем немного посидеть.
- Конечно.
Фрэнк вытер скамейку платком, и она села. Он снова предложил ей сигарету.
- Я же сказала, что не курю.
- Простите, я просто подумал, что вы не любите курить на ходу. Некоторые девушки не любят.
Он спрятал сигареты.
Она бросила взгляд на книгу, которую он держал в руке.
- Что вы читаете?
Он показал.
- "Жизнь Наполеона"?
- Да.
- Почему вас интересует Наполеон?
- Почему бы и нет? Это был великий человек, не так ли?
- Были люди, великие в другом - в чем-то лучшем.
- Я читаю и другие биографии.
- Вы много читаете?
- Да. Я любопытен. Мне хочется узнать, зачем люди живут на этом шарике. Почему они делают то, а не другое. Понимаете, о чем я говорю?
Она кивнула.
Фрэнк спросил, что читает она.
- "Идиот". Вы читали эту книгу?
- Нет. О чем это?
- Это роман.
- Я больше люблю читать правду, - сказал Фрэнк.
- Этот роман - правда.
Потом Элен спросила:
- Среднюю школу вы кончили?
- Конечно, - засмеялся Фрэнк. - В нашей стране образование бесплатное.
Элен покраснела.
- Простите, это был глупый вопрос.
- Я и не думал обижаться, - сказал он быстро.
- А я и не подумала, что вы обиделись.
- Я учился в школе в трех разных штатах, и в конце концов учился по вечерам. Вечернюю школу я и кончил. Хотел поступить в колледж, но подвернулась работа, я не мог от нее отказаться и решил подождать. Но это была ошибка.
- А я должна была помогать родителям, - сказала Элен, - и поэтому тоже не смогла поступить в колледж. Я ходила на вечернее отделение в Нью-Йоркский университет - слушала лекции по литературе. У меня почти достаточно зачетов за первый курс; но учиться по вечерам, после работы, очень трудно. Работа моя мне не нравится. Я хотела бы учиться днем, как все.
Он бросил окурок.
- Я подумываю о том, чтобы все-таки поступить в колледж, - сказал он. - Неважно, что мне уже двадцать пять. Я знаю одного парня, который тоже поступил в колледж, когда ему было двадцать пять.
- Вы хотите на вечернее отделение? - спросила Элен.
- Может быть, а может, буду учиться днем, если удастся найти подходящую работу - например, в ночном кафетерии или еще что-нибудь. Тот парень, о котором я говорил, он был заместителем управляющего, или что-то в этом роде. Прошло лет пять-шесть, и он стал инженером. А теперь у него навалом работы по всей стране, и он делает хорошие деньги.
- Учиться и работать - это очень тяжело.
- Времени не хватает, но к этому привыкаешь. Когда есть, к чему руки приложить, сон - пустая трата времени.
- На вечернем учиться дольше.
- Для меня это неважно.
- А для меня важно.