Жексену и Жетпису оставалось только следовать за ними.
С Суюндиком разговор тоже был недолог: Даркембай и его заставил остаться на месте.
- Скажите мне, по крайней мере, на что вы надеетесь? - спросил Суюндик. - Уже наступают холода, зима грозит своей саблей. Неужели мы должны морозить стариков и старух? Заставлять дрогнуть наших малышей? До каких пор нам сидеть здесь?
Но Даркембай ответил, не задумываясь:
- Ведите нас вы оба: ты, Суюндик, и ты, Жексен! Едем к Божею!.. Поделимся своим горем с сородичами, скажем: "Не дождетесь и вы добра, если своих бросите!" Ну, а если и у жигитеков не найдем сочувствия, - там видно будет, что делать!
К полудню все они добрались до Божея, зимовавшего в Чингисе на прекрасных пастбищах. Эти земли он унаследовал от своего предка Кенгирбая.
Увидев старейшин бокенши, Божей тотчас же послал нарочных за Байдалы и Тусипом. Он хотел, чтобы в таком деле мнение всего рода Жигитек было единым.
Суюндик и здесь не разговорился, его слова были сдержанны и осторожны.
- Вот они пришли к тебе, - обратился он к Божею, - хотят просить твоего совета. Что посоветуешь? Какой путь укажешь им?
Божей не мог понять, что таится в глубине души Суюндика. "Трусит по обыкновению, - подумал он. - Как всегда, слаб волей и боится Кунанбая…" И он едва заметно усмехнулся.
Но если Суюндик был робок, то весь остальной народ Бо-кенши кипел. Даркембай горячо сказал:
- Божеке, довольно мы ползали перед Кунанбаем! Труса и собаки кусают, и птицы клюют. Хоть ты-то не призывай нас к покорности! Дай нам такой совет, чтобы наш род мог наконец стать на ноги, чтобы мы могли постоять за себя!
Эти мужественные слова пришлись по душе Байдалы. Он уважал прямоту и смелость и сам всегда стоял за решительные действия. В нем воплощалась вся сила, вся крепкая хватка рода Жигитек.
- Ой, Суюндик, - восторженно сказал он, - ты бы спросил совета у Даркембая! Этот бедняк говорит языком настоящего мужа!
Прежде чем прибегнуть к силе, Божей решил попытаться действовать именем справедливости, закона и обычая: если ему удастся, он постарается раскрыть всему народу глаза на козни Кунанбая. Но до этого нужно было предупредить бокенши, сказать, что их ждет.
- Бокенши, вы - мои сородичи, - начал он. - Кто наносит обиду вам, тот наносит ее мне. Мое счастье и благополучие не должны отделяться от вашего. Мне понятно все, что задумал Кунанбай… Я слышал, он предлагает вам Талшокы, Караул и Балпан. Понимаете вы, к чему приведет все это?
Божей обвел взглядом сидящих и, помолчав, продолжал:
- Он хочет сомкнуть границы земель жигитеков и бокенши. А если два рода, даже самых дружественных, имеют общую границу, тогда конец согласию и добрососедским связям… Он надеется, что мы, живя рядом, будем ссориться из-за каждого кустика, из-за каждого глотка воды. Он хочет посеять между ними вражду, которая будет передаваться из поколения в поколение… Но не бывать этому! Мое сердце, сородичи, останется верным вам. Если вы будете вынуждены поселиться на Талшокы и Карауле, я предоставлю вам все, чем владею сам, поделюсь с вами без споров. Об этом и говорить не стоит… А сейчас прежде всего потягаемся с ним. Жигитеки в одинаковом родстве и с вами и с ним. Кому же и вмешаться, как не нам? - При этих словах он посмотрел на Тусипа. - Попытаемся. Скажем ему, что род Жигитек считает его поступки несправедливыми. А все остальное решим потом. Согласны? - спросил он.
Все одобрили его решение.
- В таком случае, Тусип, садись на коня. Сообщи наше мнение Кунанбаю и сегодня же вернись с ответом, - заключил Божей.
Байдалы тоже повернулся к Тусипу.
- Только выскажи ему все! Говори, что у тебя на душе, без недомолвок. Достаточно мы молчали и трусили! Иди хоть на разрыв, но доведи до него все, что тебе поручили! - Сам, полный гнева и решимости, Байдалы старался подбодрить и воодушевить Тусипа.
Кунанбай находился в Карашокы, в зимовье своей старшей жены Кунке. Тусип приехал туда к закату солнца. Кунанбай вышел с ним на небольшой холмик в стороне от аула. Они долго вели разговор. Тусип начал издалека - заговорил о необходимости единства и крепкой спаянности рода, потом перешел к цели своего приезда:
- Твой поступок осуждают не только бокенши, но и весь род Жигитек… - начал было он, но Кунанбай резко повернулся к нему и прервал его гневными словами:
- Я вижу, род Жигитек хочет быть заступником за обиженных? Почему же он забывает, что соседние племена Керей и Уак - тоже обижены? А на кого они обижаются? Да на тех же жигитеков! Обижены все, кто рядом с вами! Говорят, что вы угоняете скот, не возмещаете кровного добра! Божея, Байдалы, тебя, Тусип, - всех вас осуждают, всех вас винят! Оправдайтесь раньше сами, а уж потом говорите о бокенши! Укротите сперва своих воров и насильников!
Тусип вышел из себя. Он резко возразил:
- Охотников до сплетен везде достаточно, Кунанбай! Разве Божей и Тусип были когда-нибудь ворами? Может быть, ты собираешься еще что-нибудь придумать и навлечь на нас беду? Но что ты можешь сказать, если мы чисты и ни в чем не виновны?
- Я повторяю то, что сказал: вы запятнаны!
- Ну, если так, докажи нашу вину сейчас же, в священный час заката!
Тусип не мог сидеть на месте, он весь дрожал.
- Хорошо, скажу. Пусть Божей перестанет расставлять мне капканы! Пусть прекратит метать в меня стрелы из-за чужой спины! А если не собирается прекращать, так пусть не жалеет своих деревянных пуль и выпускает все заряды, но потом пеняет на себя… Отвечать за все будет он один!..
Кунанбай помолчал и сурово закончил:
- Завтра я собираю съезд у вас, в ваших аулах. Разберу жалобу Керея и Уака и заставлю вас вернуть угнанный скот - это первое. А второе - отойдите от дел бокенши. Идите своей дорогой. Не вам быть судьей в этих делах, я не избирал вас и в вашем суде не нуждаюсь. Не вмешивайтесь, если не хотите себе беды! А не послушаетесь, значит, вы нарочно впутались, чтобы идти против меня! Ступай, передай мои слова Божею и Байдалы! - властно заключил он.
5
На другой день к полудню двое посыльных Майбасара - Камысбай и Жумагул - прискакали к жигитекам и остановились в ауле Уркимбая.
Возле зимовки стояло шесть юрт. Собаки шумным лаем встретили всадников, но те с криком подняли нагайки и отогнали псов. Дети, со страхом смотревшие на сердитых гостей из-за дверных пологов, попрятались в свои юрты, как мыши в нору.
В большой серой юрте Уркимбая сидели несколько человек. Кроме хозяина, здесь были Каумен и Караша, близкие родственники Божея. Маленькая растрепанная дочка Уркимбая вбежала в юрту, прижалась к отцу и зашептала:
- Посыльные, посыльные!
Даже дети знали, что посыльные приносят с собою всякие беды. Когда двое посыльных, отмеченных знаком власти - кожаной сумкой через плечо и большой медной бляхой на груди, вошли в юрту, девочка спряталась за отца.
Уркимбай встретил их неприветливо.
- Ну, с чего вы такой шум подняли? - холодно обратился он к ним.
- Срочные дела! Срочный приказ… Торопимся, - ответил Камысбай, проходя к переднему месту.
Жумагул остался у очага, присев на одно колено.
- Какой приказ? Что вы опять тревогу сеете? - хмуро спросил Караша.
Но это не смутило посыльного.
- Приказ такой: ставьте юрты. В ваших аулах состоится еъезд. Соберется народ. Приедут истцы из Керея и Уака. Будут переговоры между племенами, и воров заставят возвратить скот.
- Кто это сказал? - злобно спросил Каумен.
- Кто это будет судить? - добивался Карата.
- И кто будет в ответе - воры, или опять все свалится на невинных? - с живостью обернулся Уркимбай.
Съезд требует больших расходов. На него соберутся истцы, власти и всевозможные сутяги из других племен. Это означает, что в течение целого месяца придется колоть скот и кормить прожорливых толстых биев и днем и вечером. Это знают все. И всем известно, что правитель назначает съезд в тех аулах, против которых имеет зуб.
Камысбай отлично понимал, что сидящие в юрте нелегко согласятся с тем, чтобы съезд проходил у них. Конечно, ни к ага-султану, ни к старшине они не сунутся, но с посыльными еще попробуют поспорить. Но посыльные получили от Майбасара строгий наказ не принимать никаких возражений.
- Таков приказ Кунанбая и Майбасара, не моя же это выдумка, - сказал Камысбай и бросил холодный взгляд на Карату. - Посоветуйтесь между собой и готовьтесь! Соберите все юрты из своих аулов и ставьте их здесь… Подумайте и о том, сколько и какого скота заколоть. Приказано, чтобы для начала жигитеки выделили пятьдесят овец. С каких аулов будем собирать их? Давайте обсудим это сейчас же!
Каумен хорошо понимал, что спор с посыльным ни к чему не приведет. Он и не стал пререкаться с ним и повернулся к Уркимбаю и Караше:
- Это дело касается не нас одних: беда свалилась на всех жигитеков. С Божеем посоветоваться мы не успеем, он слишком далеко, а Байдалы живет поблизости… Караша, садись сейчас же на коня, поговори с ним и привези ответ…
- Правильно! Поезжай! - одобрил Уркимбай.
Посыльные тоже не возражали.
Караша быстро поднялся и молча вышел.
Посыльные сидели за чаем. Уркимбай с ними не разговаривал. Он был обозлен приказом.
Посыльным не пришлось долго ждать: скоро к юрте подъехали верховые, спешились и привязали своих коней. Это Караша вернулся от Байдалы. С ним приехали с десяток жигитов, которых все называли отчаянными - у них частенько гостили воры.
Жумагулу, хитрому и сообразительному, их появление не понравилось.
- Эй, что это вас принесло? - начал было он, но один из жигитов перебил его.