Вышеград. На переднем плане мост на Дрине (XVI в.)
Мотив моста обладал для Андрича особой привлекательностью. В рассказе "Мост на Жепе" (1925) он прославил красоту создания человеческого разума и человеческих рук, бесполезную красоту, как он считал тогда, одинокую и чуждую всему, что ее окружало в угрюмой боснийской глуши. В эссе "Мосты" (1933) он высказал убеждение, что мосты "важнее, чем дома, священнее, чем храмы, - ибо они общие". Мосты, которые писатель наблюдал в своих странствиях по свету - в Испании, в Турции, в Италии, стали для него выражением извечного стремления человека преодолеть "раздел, противоречие и разлуку". Мимо моста нельзя пройти без внимания, говорится в эссе, "ибо он указывает место, где человек наткнулся на препятствие и не остановился перед ним, но преодолел его и перебросил через него мост". Наконец, в романе "Мост на Дрине" мост становится метафорой времени, олицетворением самой истории, символом человеческого единения, связи между народами и странами, между прошлым и настоящим. Это была счастливо найденная формула смысла исторического существования человека, о котором так много размышлял писатель.
Роман "Мост на Дрине" охватывает почти пять веков подневольной истории Боснии, закончившейся известным сараевским выстрелом 1914 года и началом первой мировой войны. Сюжет романа при всей его разветвленности, многоохватности отличается большой силой концентрации. Все главы, показывающие и общенародные события, и отдельные судьбы, так или иначе связаны с мостом. Но мост - центр не только сюжетный, это и смысловой, поэтически возвышенный центр романа.
История создания моста сразу вводит в метафорический строй романа. Впервые туманное видение моста мелькнуло в воображении десятилетнего мальчика, которого вместе с другими сербскими детьми янычары насильственно увозили из Боснии, предназначая для службы в османской армии. Мутная, темная Дрина, как черная черта, разделила край, где он родился, и чужую землю, где он получил другое имя, принял другую веру, сумел стать могущественным визирем. Визирь, говорится в романе, многое забыл с годами, и только черная черта, рассекшая его жизнь, напоминала о себе болью в груди. Избавлением от этой боли представлялся ему мост над рекой, который соединит ее берега и навсегда свяжет край, откуда он происходил, с краем, в котором прошла его жизнь. Так мост, реально существующий, созданный по воле исторически подлинной личности, мост, предназначенный для практических целей, получает в романе еще одно и, может быть, самое важное измерение. Он становится поэтическим воплощением исторической трагедии Боснии, отразившейся в человеческой судьбе.
То, что происходит на мосту и вокруг него в течение столетий - победоносные турецкие походы, бунты непокорной райи, наводнения и эпидемии, национально-освободительное восстание 1875–1878 годов, изгнание турок после долгих веков господства и новая, австро-венгерская оккупация, - все это реальная история. Но мост не только немой свидетель истории, он полноправный ее участник, воплощение времени. Зримое движение времени передано в том, как запечатлен мост в сознании людей разных поколений. Каждый человек видит мост в соответствии со своей эпохой, верой, индивидуальностью, для каждого поколения он остается тем же и всегда другим, как само время.
Читая роман, нельзя не обратить внимания на концовки многих глав, торжественно утверждающих неизменность моста: "…ни долгие годы, ни столетия, ни жесточайшие столкновения людей не меняли моста. Все это проносилось над ним точно так же, как быстрая река под его гладкими прекрасными арками"; "В череде перемен и стремительно отцветающих людских поколений он оставался неизменным, подобно реке, текущей под ним… Его век, хотя мост сам по себе и был смертен, представлялся беспредельным, потому что конец его не был виден" и т. д.
Андрич доносит до наших дней прошлое со всеми его голосами. Воссозданное автором сознание разных социальных, национальных, религиозных групп выражает противоположные устремления, желания, надежды. В начальных главах романа, охватывающих период средних веков, жизнью вершат те, кто связал свою судьбу с Оттоманской империей. Мост для них воплощает незыблемость и тишину. Однако представление о неподвижности жизни отвергается и опровергается всем развитием хроники. Каждая глава, заканчивающаяся сентенцией о неизменности моста, - это рассказ о переменах в жизненном укладе, в сознании, в поведении людей. Каждая глава - это доказательство бессмысленности усилий тех, кто хотел бы остановить ход времени. Как бы ни было медленно движение истории в этом глухом углу Балкан, оно происходит, и "остановить его невозможно".
Последние главы романа относятся к началу первой мировой войны, важному рубежу собственной биографии писателя. Тихий Вышеград, находящийся на границе Сербии и Австро-Венгрии, в 1914 году оказывается в гуще событий. Мост, неизменность и вечность которого так настойчиво утверждались, минируют солдаты, собираясь взорвать его. Такой финал несет в себе и отголосок драматической юности Андрича, и ощущение катастрофичности времени, когда создавался роман. Действительность тех лет исключала возможность художественного синтеза гармонической жизни, к которой стремился писатель. Он не нашел гармонии также и в прошлом, о котором он рассказывал. И все-таки вопреки всему писателя не оставляла вера в то, что жизнь нельзя уничтожить, что "жизнь необъяснимое чудо, ибо, уходя и отцветая, она все же остается нерушима и стойка, "как на Дрине мост"". Именно в "Мосте на Дрине" Андрич пришел к более глубокому, чем прежде, пониманию человеческой судьбы. Страдания и беды человека, неизбежная конечность его жизни в романе соотносятся с бесконечностью человеческого рода. Человек становится частицей неостановимого течения жизни. Роман учит: умирают люди, сменяются поколения, но жизнь продолжается, продолжается борьба тех, кто строит, и тех, кто разрушает. Автор на стороне "мудрых и душевно щедрых людей", которые "заботятся об украшении земли и облегчении жизни".
В романе звучит не только присущая всему творчеству Андрича убежденность в торжестве гуманизма. В нем звучит еще одна дорогая ему мысль - о красоте, во все времена необходимой людям. В борьбе добра и зла, которая идет в мире, знаком надежды на лучшее для Андрича всегда оставались искусство и красота, которую искусство несет с собой. В "благих и прекрасных творениях" человеческого разума и рук была заключена та "совершенная гармония", которой писателю недоставало в прошлом и настоящем. Как многие прогрессивные деятели культуры XX века, вечные, непреходящие ценности Андрич видел в искусстве, будь то искусство зодчества или повествования, живопись или музыка. Художественное творение, и только оно одно, считал он, способно устоять перед временем, перед его разрушающим действием и быть источником радости и высоких чувств для многих поколений.
Искусство, способное преодолеть тяготы жизни и ее быстротечность, - сквозная тема творчества Андрича. И с годами она звучит все определенней. Если в рассказе "Мост на Жепе", открывшем эту тему, Андрич скептически оценил возможность искусства воздействовать на. жизнь людей, то спустя четверть века в рассказе-аллегории "Аска и волк" (1953) он недвусмысленно утверждал: "…искусство и воля побеждают всякое зло и даже самую смерть".
Жизнь без красоты искусства и без красоты вообще для Андрича не представляет ценности. Пример такой жалкой и пустой жизни дан в романе "Барышня", где изображено сараевское и белградское общество межвоенных лет. Героиня этого романа, подчинившая всю свою жизнь накопительству, закостеневшая в своей недостойной страсти к деньгам, поначалу сторонится красоты как чего-то ненужного, а потом начинает по-настоящему ненавидеть ее "как ересь, как злого, угрожающего ей идола". И действительно, красота - неизменный противник жалкого, слепого, неодухотворенного существования - такого, на какое обрекла себя Райка Радакович.
В повести "Заяц" (1948), одном из немногих произведений, непосредственно посвященных событиям второй мировой войны, показывая обывательскую среду Белграда, Андрич устами главного героя задает вопрос: "Почему в этом обществе молодые женщины с такой ужасающей быстротой превращаются в мелочных и жестоких мещанок с черствым сердцем, ограниченным и подозрительным складом ума и неумеренно длинным языком? Как скоро становятся они заклятыми врагами всякой возвышенной мысли, свободной радости и красоты!" Писатель находит этому только одно объяснение: "Это - общественное проклятие, добровольное служение всему эгоистичному и мелочному в человеке и самому низменному и ничтожному, что только есть в жизни. Проклятие будничных забот, ставших самоцелью; проклятие, которое горше многих других грехов и пороков". В повести речь идет о разных людях, с их, казалось бы, глубоко личными качествами - злобой и низостью одних, добротой и человечностью других. Но оказывается так, что эти качества определяют и место людей в борьбе. Характерно для Андрича, что о Белграде военных лет он говорит как об арене "борьбы, в которой людской злобе и низости противостояли красота и величие человеческого подвига".
Повесть "Заяц", может быть, не самая сильная среди произведений Андрича, вместе с тем очень значительна по своему новому решению проблемы преодоления зла.
Герой повести, неприметный, маленький человек, вовсе не героического склада, вместе с тем добрый и порядочный, находит в себе силы порвать с уродливой обывательской средой. Инстинктивно он тянется к тем, кто, как он догадывается, ведет борьбу со злом, злом точно обозначенным - фашистской оккупацией. Герой повести погибает, спасая товарищей. Погибает не как пассивная жертва зла, но как человек, сознательно выбравший свою судьбу.