ТРИ
Так прошли утро и вечер первого дня Свободы мистера Ривза. Так протекали они и в дальнейшем - с незначительными изменениями. Просыпался он по-прежнему в семь тридцать и во избежание дискуссий по поводу ванной тотчас вставал. В результате утро у него получалось довольно длинное, но, поскольку ему вернули "кабинет", он мог торжественно удалиться туда с номером "Телеграфа" и там дать пищу мозгу, разгадывая кроссворд. Ленч он съедал в спокойной обстановке, дома: пришлось пообещать, что он не будет больше появляться в местных кабачках - кто-то видел его тогда, в тот первый день, и миссис Ривз заявила с несчастным, видом, что "весь Мэрвуд" говорит об этом и она просит его - ну, пожалуйста! - подумать о детях и об их положении в обществе! Тогда мистер Ривз подыскал себе для компании отставного майора, с моноклем и в галстуке своего полка, который от скуки иной раз снисходительно соглашался сыграть с ним днем в гольф.
Ну и конечно, мистер Ривз занимался садоводством. Происходило это по большей части в "кабинете". Завороженный таблицами с яркими цветами и не менее цветистой прозой авторов, мистер Ривз уже видел, как его акр голого известняка превращается к середине лета в нечто вроде Хэмптон-Корта, а сам он прогуливается по участку, залитому теплым золотистым светом, вдыхая сладкие запахи и "наслаждаясь буйным праздником красок". Опьяненный более или менее безудержной фантазией, мистер Ривз выскакивал из кабинета в поисках Брауна и обнаруживал его - вот ведь никакого у человека воображения! - у грядки с гиацинтами, которую он систематически пропалывал, или возле его любимых, но ничем не примечательных фиалок, которые он то и дело рассаживал.
- Браун! - возбужденно взывал к нему мистер Ривз. - Браун! У меня возникла идея…
И когда идея была изложена - не слишком ясно, поскольку мистеру Ривзу не всегда удавалось как следует запомнить текст, - Браун неизменно качал головой и говорил: "Никакого толку от этого, сэр, не будет. Ветер вырвет их с корнем - всех подчистую".
Или же саркастически изрекал: "Что ж, сэр, если б вы могли поменять здесь почву, да подвести сюда воду, да избавить нас годика на два от морозов, тогда, пожалуй, можно бы их и вырастить".
Словом, разговоры эти всегда кончались одним и тем же: Браун выводил из себя мистера Ривза, а мистер Ривз выводил из себя Брауна. Мистер Ривз серьезно подумывал о том, чтобы рассчитать его и взяться за сад самому: немного ума и воображения не помешало бы в этом деле. Но стоило ему подумать, что придется самому перекапывать клумбы и пропалывать, стричь лужайку и часами корпеть в оранжерее над ящичками, привязывая к палочкам растения, а главное, вспомнить, что у него нет, как у Брауна, этого непостижимого чутья, коим обладают низшие классы, - чутья, подсказывающего, что может тут расти, а что не может, - короче: стоило мистеру Ривзу как следует обо всем этом подумать, и он не рассчитывал Брауна.
А Браун, - хоть он потихоньку и честил мистера Ривза последними словами и заявлял миссис Браун, что уйдет, - Браун, стоило ему подумать о том, что он проработал у мистера Ривза двенадцать лет и что все эти двенадцать лет ему аккуратно платили жалованье, всегда с каким-нибудь ласковым словом или шуточкой, и что вообще мистер Ривз до сих пор никогда не мешал ему, Брауну, делать все по-своему, неизменно хвалил его и хвастал своим садом перед гостями, - короче: стоило Брауну обо всем этом подумать, и он не уходил.
- Вот что я тебе скажу, - торжественно заявил он однажды миссис Браун, - хозяин наш, по-моему, немножко того. С чего он вдруг решил уйти на покой? Неразумно это. Если хочешь знать мое мнение, такое, видно, подошло у него время, что он места себе не может найти. Надо бы ему заняться чем-то, но только не садом - садом пусть занимаются те, кто в этом толк понимает. Смотри, как бы мы не услышали, что он в Гайд-парке выступать вздумал!
Миссис Ривз тоже тревожилась за мистера Ривза и считала, что надо что-то предпринять. Она не разделяла мнения Брауна, - да и вообще считала, что не следует обсуждать такие вещи, - но и она чувствовала, что не все в порядке. Так разве не обязана она, будучи терпеливой и самозабвенно преданной женой, помочь мужу всем, что в ее силах? Самой правильной и подходящей советчицей в этом деле она сочла Марсель, которой и решила поверить свои сомнения и планы.
- Меня так беспокоит твой папа, - решила она однажды утром прощупать почву.
- А что с ним? - безразличным тоном спросила Марсель.
- Он такой взвинченный и недовольный…
Марсель с псевдонаивным видом широко-широко раскрыла глаза, как она это делала перед зеркалом, стремясь придать лицу невинно-удивленно-интеллигентное выражение.
- Но у него же столько приятелей, - возразила она, - и ему теперь больше не надо работать…
- В том-то и дело. Видишь ли, детка, он годы и годы мечтал об этом, а теперь, когда мечта его сбылась, он положительно не знает, куда себя девать.
На этот раз Марсель искренне удивилась: да неужели мамочка не знает, что старики просто не умеют развлекаться?
- Ну, уж я-то тут ничем не могу помочь, - не слишком любезно заявила она.
- Я знаю, детка, что не можешь. Но ты могла бы помочь мне, а я тогда помогла бы ему. Видишь ли, у него слишком мало знакомых. Среди настоящих людей, конечно. Он обожает этих своих неотесанных дружков из Сити - ужасающих субъектов вроде Джо Саймонса… Я бы так хотела, чтобы папа с ним больше не встречался… А вот людей приличных, интересных он совсем не знает…
- Ну не могу же я ввести его в наш мир искусства, - вяло проронила Марсель. - Он там будет только глупо выглядеть.
- Я совсем не это, детка, имела в виду. Конечно, ему будет не по себе среди вашей молодежи. Конечно. Но что бы ты сказала, если б я уговорила леди Блейкбридж устроить в его честь коктейль у нее дома - блестящая идея, а? Я, конечно, оплатила бы все расходы, а она лишь принимала бы гостей как хозяйка. Тогда я могла бы попросить мистера Хоукснитча пригласить кое-кого из своих именитых и прославленных друзей и… и… Тебе не кажется, что это было бы просто чудесно познакомить папу с настоящими людьми?
- А почему бы и нет, - ответствовала Марсель, швыряя в огонь окурок. - Ну, мне пора. До свидания, дорогая…
Мистер Ривз не желал идти на коктейль. Он желал бы этого еще меньше, если б знал, что ему придется за все платить. А если бы привести здесь то, что он, несомненно, сказал бы, знай он, что эта сумма взыскана с него за приобщение к светским кругам, - могли бы возникнуть серьезные осложнения. Но он об этом так и не узнал: миссис Ривз тактично извлекла нужную сумму из денег на хозяйственные нужды.
Сумма эта пошла не в карман леди Блейкбридж, которая при всех своих недостатках была все-таки выше подобных вещей, а в карман мистера Хоукснитча. Энселм Хоукснитч, - известный своим друзьям как "Энси", - был современным вариантом героя новоаттической комедии, по непонятным причинам забытой ныне театром, - а именно: "Паразита". Он обладал всем необходимым, чтобы играть эту роль в жизни. Выходец из "хорошей" семьи, чье состояние на протяжении двух поколений непрерывно убывало, Энси окончил "настоящую" школу и "настоящий" университет и вращался среди "настоящих" людей. В школе он был известен как хлыщ. В университете его дважды бросали в фонтан; в комнату его не раз врывались тяжеловесы-весельчаки и переворачивали все вверх дном, а если кто-нибудь устраивал торжественный обед, Хоукснитчу неизменно выбивали все стекла. Лет ему было двадцать пять; он обладал двумя сотнями фунтов годового дохода и красивым профилем; божественно играл на банджо; дважды в неделю стригся и мыл голову у знаменитого coiffeur ; элегантно одевался - в кредит; носил роскошные галстуки и, наконец, слыл авторитетом в вопросах искусства и светских развлечений. Образование и отсутствие титула не позволяли ему заняться светской хроникой, и он добывал себе на жизнь, сводя зараженных снобизмом буржуа со всякой светской мелюзгой - за небольшую мзду.
Не успели мистер и миссис Ривз вступить в гостиную леди Блейкбридж, как сей молодой джентльмен подскочил к ним и облобызался с миссис Ривз, что, по мнению мистера Ривза, было черт знает как фамильярно и оскорбительно.
- Дорогая! - жеманно воскликнул он. - Я в восторге! Как мило, что вы так рано пришли. Я приготовил вам такой сюрприз - герцогиня обещала приехать! - Последние слова были произнесены громко, чтобы все могли услышать. И тут же, не давая миссис Ривз времени произнести хоть слово, он добавил шепотом: - И пресса, дорогая, тоже здесь! Джейнет Фогерти из "Лижи и плюй", Джесси О'Доур из "Пуховочки" и Максуини из "Губки". Все мы станем такие знаменитые, правда?
- Какая прелесть! - смогла наконец вставить слово миссис Ривз. - Разрешите представить вам моего мужа?
Мистер Хоукснитч изящным жестом пожал руку мистера Ривза и с высоты своего величия так поглядел на него, точно смотрел в телескоп, повернутый не тем концом. Мистер Ривз не намерен был это терпеть, а потому, образно выражаясь, перевернул телескоп и, в свою очередь, свысока посмотрел на мистера Хоукснитча. Неприязнь, которую оба при этом мгновенно почувствовали, была равновеликой, как обе части уравнения.