Она отказалась от устриц - они такие мелкие в Европе, - и она не любила икру, а никаких моллюсков в ресторане не оказалось, поэтому для начала ей принесли кислейший грейпфрут, обильно посыпанный сахаром и украшенный консервированной вишней. Мистер Ривз снова глубоко вздохнул. Ведь он заказал к устрицам великолепное шабли, настоящий нектар, надеясь с его помощью приобщить свою даму к радостям хорошего вина. Но, черт возьми, какой же вкус будет у вина после грейпфрута? Леди Стоун пригубила из своего бокала и затем честно призналась, что предпочла бы виски с содовой, если он, конечно, не возражает. Мистер Ривз любезно уступил, подумав при этом, что пути господни неисповедимы, но благостны: не так уж много в нашем мире настоящего доброго вина, и можно себе представить, как взлетели бы на него цены, если бы все понимали в нем толк.
Не считая этого небольшого расхождения во вкусах, все шло преотлично. Она попросила его не называть ее "леди Стоун" - это звучит чертовски глупо для человека, который вырос в демократической стране.
- Но не могу же я называть вас миссис Стоун!
- Меня зовут Марджел, - кокетливо объявила она.
- Марджел! - воскликнул мистер Ривз. - Какое… какое оригинальное имя! Никогда такого не слыхал.
- Мою мать звали Марджери, - пояснила она, - а отца - Джелетт, они соединили оба имени и назвали меня Марджел.
- Очень изобретательно, - сказал мистер Ривз, удивленный такой идеей, которая показалась ему несколько эксцентричной, и, покривив душой, неуклюже добавил: - И очень красиво.
Ну и, конечно, совсем по-отечески он начал звать ее "Марджел"…
- Как вам нравится Англия, Марджел? - спросил он.
- Роскошная страна, - сказала Марджел. - Я обожаю всякие исторические памятники, и грязные старые дома, и все ваши традиции, но я привыкла жить в демократической стране.
- Но Англия тоже демократическая страна, - произнес озадаченный мистер Ривз. - У нас почти все взрослые имеют право голоса и нет никаких политических боссов.
- Да, пожалуй, - сказала Марджел. - Только я-то имела в виду этих ваших зазнаек, которые, здороваясь, суют вам ледяную лапу и всякий раз, как девушка раскрывает рот, произносят: "Ах, во-о-о-от как!"
- А-а, этих, - протянул мистер Ривз, не очень вразумительно, но достаточно сердечно. - Тут я вполне согласен с вами. Снобы. Но ведь и у вас в Америке есть снобы. То и дело встречаешь американцев, которые ведут свое начало от Перкинсов из Алабамы или чьи предки прибыли в страну на "Мэйфлауер". Этот корабль, наверно, был раз в десять больше "Нормандии".
- Ну, это совсем другое.
- Конечно, другое, - согласился мистер Ривз. - Когда речь идет о наших недостатках или глупостях, они выглядят по-другому, чем у соседа. Но я с вами согласен. Американский снобизм в общем-то безвреден - им заражено всего каких-нибудь несколько идиотов на Востоке и Юге. А в Англии это болезнь смертельная. Снобизм проник во все поры нации, он создал между классами всякого рода глупейшие перегородки. Посмотрите, к примеру, сколько у нас периодических изданий посвящено прославлению снобизма. Вот моя жена - сноб…
- Да ну что вы, мистер Ривз, вы же это несерьезно, - возразила Марджел, - она, конечно, чудесная женщина.
- Вполне возможно, - сказал мистер Ривз без особой уверенности, - и все-таки она сноб, светский сноб. Готова потратить бог весть сколько времени и сил, - не говоря уже о деньгах, - на людей, которых она называет людьми "настоящими", а на тех, кто составляет соль земли, она и внимания не обращает. Возьмите, к примеру, моего старого друга Джо Саймонса… Вы, случайно, незнакомы с Джо?
- По-моему, нет, - сказала Марджел, - но, может быть, Джерри знает его.
- Человек каких мало, - восторженно заявил мистер Ривз. - Лихо играет в гольф, работяга, человек открытый, честный, знает уйму занятных историй, никаких глупостей за ним не числится, а вот нате же - поверите ли: моя жена явно недолюбливает его.
- Может быть, он недостаточно к ней внимателен, - предположила Марджел. - А женщины этого не любят и не держат в чести друзей мужа, которые все внимание уделяют ему.
- А, пожалуй, вы правы, - согласился с этой новой для него мыслью мистер Ривз. - Но все равно она - сноб. И меня тоже хочет сделать снобом. Я, конечно, над ней посмеиваюсь, но согласия у нас на этот счет никогда не будет. Я говорю: хочу иметь в друзьях настоящих друзей, а не подлизываться к людям только потому, что их имена можно встретить в газетах.
- У-у-ум. - В знак согласия Марджел издала прелестный воркующий звук, подражая Мэй Уэст в одном фильме.
- А вот вы - совсем другая, - неосторожно заявил мистер Ривз, забыв, что никогда не следует проводить между женщинами сравнений. - У вас есть и титул, и обаяние, и собой вы хороши - это откроет перед вами любую дверь…
- Хотите польстить мне, - сказала Марджел, вынимая зеркальце и принимаясь пудрить нос.
- Нет, право же, - заверил ее мистер Ривз. - Я в самом деле так думаю. И при всем том вас эта светская суета занимает, как видно, не больше, чем меня. А я так просто диву даюсь, до чего она захватывает почти всех женщин. Да и детей моих - тоже. Знаете, Марджел, я очень разочаровался в своих детях…
- Ну, что вы, мистер Ривз, не надо так говорить, Это нехорошо.
- Но это правда, - настаивал мистер Ривз. - Всю жизнь я трудился не покладая рук, - и ведь не только для себя, но и для них тоже. Когда они были помладше, а я победнее, мне приходилось во многом себе отказывать - обходился то без одного, то без другого, лишь бы они, ни в чем не нуждались. Я не жалел на них денег, послал их в хорошие школы, дал им самим выбрать путь в жизни и друзей - все. И что же из этого получилось? Я оказался просто старым дураком, который платит за них. А вся их любовь принадлежит матери - только потому, что она всегда их баловала. Взять хотя бы моего сына - Бейзила, - он учится на стряпчего…
- А что это такое? - спросила Марджел.
- Адвокат, юрист, - пояснил мистер Ривз. - Мать уговорила его заняться этим, хотя он мог бы вступить в очень неплохое дело. Но нет: стать дельцом - это, видите ли, слишком вульгарно…
- Ну, и среди адвокатов есть немало гнид, которые занимаются всякими темными делишками, - сказала Марджел. - А что же тут плохого быть дельцом - не понимаю!
- Вот именно, - сказал мистер Ривз. - Однако все так, как я сказал. Снобизм. Мой родной сын не желает бывать дома, потому что его отец и друзья его отца недостаточно хороши для него. Видите ли, "неспециалисты". А благодаря кому он существует? Благодаря дельцам! Кто платит гонорар юристам? Дельцы! Просто ничего не понимаю. Видит бог, деньги они все любят, но когда надо их не тратить, а зарабатывать, - все воротят нос.
- Молодежь вся такая, - обобщила Марджел. - А вы были благодарны своему отцу?
- Ну, у нас все было иначе, - с достоинством заявил мистер Ривз, забыв про то, что он говорил раньше. - Моему отцу в этом отношении не на что было жаловаться. Пока я не женился, я всегда отдавал ему часть своего заработка.
- Теперь дети смотрят на это по-другому, - сказала Марджел.
- А не должны были бы, - возразил мистер Ривз. - Возьмите, к примеру, мою дочь Марсель. Совершенно идиотское имя, на котором настояла ее мать, - добавил он в скобках, забывая о том, что "Марсель" по звучанию похоже на "Марджел". - Так вот она совершенно помешалась на искусстве. Только и разговоров что про Искусство с большой буквы. Художники, оказывается, люди совсем особого рода, витают где-то там в облаках…
- О, господи! Вот такую же чушь я слышала и у нас в Гринвич-Вилледже, - сказала Марджел. - Просто слушать тошно, правда?
- Ну, конечно, а когда я спрашиваю ее, сколько художники зарабатывают, - с обиженным видом продолжал мистер Ривз, - она только пожимает плечами и делает оскорбленное лицо. Забывает, что это благодаря моим деньгам она может строить надменные рожи.
- Да, тяжело вам приходится, - сказала с притворным сочувствием Марджел.
- Боюсь, я наскучил вам своими жалобами, - поспешил сказать мистер Ривз, уловив неискренность в ее тоне.
- Да что вы! Как вы можете такое подумать? - сразу оживилась Марджел. - Все это очень интересно. И я в самом деле считаю, что вам должно быть тяжело.
- Спасибо, - сказал мистер Ривз. - Теперь вам более или менее ясно, в каком тяжелом положении я нахожусь. В жизни у меня было две настоящих привязанности - мои дела и мой дом. От дела я отошел, а дом не оправдал моих надежд. Если же я когда и развлекался, то развлечения так и оставались для меня развлечениями, они вносили разнообразие в мою жизнь - и только. Но нельзя всю жизнь проводить в развлечениях, я, во всяком случае, так не могу. Значит, мне нужна какая-то новая привязанность, нужны новые друзья…
- У-у-ум, - в знак согласия проворковала Марджел.
- И вот я надеюсь, - неуклюже начал мистер Ривз, - что мы могли бы стать друзьями…
- У-у-ум.
- И встречались бы так время от времени, чтобы позавтракать вместе и спокойно поговорить о жизни и прочих вещах…
- Угу. Роскошно, - согласилась она.
Ничего не было сказано о том, чтобы приобщить к этому и отсутствующих. Наступило непродолжительное молчание, пока Марджел снова пудрила носик, после чего она ослепительно улыбнулась мистеру Ривзу.
- Какая вы добрая, - робко сказал он. - Знаете, я… мне в самом деле бывает довольно одиноко.
- Ну и мне порой тоже, - призналась Марджел. - Конечно, у меня есть Джерри, и он совершенно замечательный, но он целый день торчит в конторе, а у меня нет настоящих друзей в Лондоне…