Однажды, возвращаясь с наблюдательного пункта, я заметил, что мой связной Ваня Ромахин то и дело поглядывает на меня, не решаясь о чем-то спросить. Наконец, он не выдержал:
- Может зайдем, командир, к девочкам?
- К каким девочкам? - остановился я в изумлении.
- Да тут недалеко живут, - сказал он и пояснил: - Снайпера. Недавно прибыли.
- А откуда тебе это известно?
- Мы у них уже были с Дудочкой.
- Понятно, но откуда вы с Дудочкой узнали про них?
- Брось притворяться, командир. Весь полк про то знает.
- Видать, ты разведчик первого класса. Не то, что я. Ладно, зайдем. Показывай дорогу.
Ромахин заметно оживился:
- Правильно, командир. Девочки хорошенькие. Из учителей.
Землянка снайперов оказалась в расположении штаба первого батальона. Девчата, видимо, только-только отобедали, и одна из них на улице мыла посуду.
Поздоровались. Девушка, узнав Ромахина, улыбнулась:
- Что, Ваня, подкрепление привел?
Иван заморгал глазами, и пока он соображал, как ответить, я сказал, что пришли знакомиться и пока самыми малыми силами.
В это время вышли еще две девушки. Как и первая, они были в армейских гимнастерках и черных военного покроя юбках, облегавших их фигуры. Короткая стрижка, отсутствие на лице красок и помады придавали девчатам мужественный вид. Они невольно внушали уважение.
Я протянул руку и назвал себя.
- Тоня, - сказала та, что мыла посуду. Скуластое лицо, смуглая кожа и чуть прищуренные глаза выдавали в ней уроженку одной из среднеазиатских республик.
- Я - Зина, - просто представилась другая, высокая стройная блондинка с красивым тонким лицом.
- Саша Плугова.
Третья девушка была много крупнее своих подруг, говорила твердо, с достоинством. Я понял, что она здесь за старшую, и обратился к ней:
- Ну как, счет успели открыть?
- Какой счет, если все в траншеях толкаемся! - Плугова говорила сердито, жалуясь. - Только солдат вокруг собираем. Комбат Кузоваткин даже часовых поставил, чтоб к нам меньше ходили, не создавали движение, а то немцы из минометов стали стрелять. Скажите, разве не обидно? А мы - снайперы, мы учились…
Я поспешил заверить, что мой визит - чисто деловой, что снайперы, вероятно, будут числиться за разведкой и я завтра же могу взять их на передний край, но пока без винтовок.
Девчата обрадовались, благодарили и даже вызвались немного проводить нас.
Едва мы попрощались с ними, как Ромахин восхищенно проговорил:
- Вот это да! Быстро вы их, командир, приручили. А я-то прошлый раз и гитару брал - все зазря.
Мы были очень молоды, очень молоды тогда и, конечно, неравнодушны к девчатам, но ответственность командира и репутация взвода были выше - я посоветовал Ромахину оставить девчат, всякие увлечения и больше думать о войне.
- Снайперы - наши боевые товарищи, Ваня. И только. Ты меня понял?
- Так точно, - тяжело вздохнул Ромахин.
Утром следующего дня я послал Ромахина за девчатами, а сам с Петром Гришкиным отправился на правый фланг, на стык с соседним полком, где несколько дней назад замечал движение немцев между двух высот. Вскоре туда же Иван привел Тоню и Сашу Плугову. Впятером мы выползли - причем у девушек ползание получалось неплохо - на нейтральную полосу, приблизились сколько было можно к высоткам, спрятались за валунами и стали наблюдать. Мое предположение, что есть тропа, связывающая сопки, подтвердилась, причем эту тропу с нашего переднего края обороны не было видно, и фашисты ходили по ней даже не пригибаясь. За час, пока мы наблюдали, прошло больше десятка немцев, которые так и просились на мушку.
Плугова объявила, что завтра они явятся сюда с винтовками и назло комбату-перестраховщику откроют боевой счет убитых фашистов. Я сказал, что более несерьезного заявления еще не слыхал и что война, видать, не женского ума дело.
Девушки надули губы и примолкли. Обиделись.
Я пояснил, что после первого же выстрела немецкие минометы смешают снайперов с землей. Сначала надо не раз сползать, отрыть глубокий окоп, замаскировать его, а потом уже начинать охоту.
Мы вернулись в траншеи третьей роты. И здесь мне передали, что начальник штаба полка срочно приказал явиться.
Командир полка Анатолий Романович Пасько, вернувшийся недавно из штаба дивизии, был чем-то озабочен. Спокойный, уравновешенный, он обычно в шутливом тоне интересовался нашими делами, проступки, которых у нас случалось немало, больше высмеивал, приказы отдавал тихо, как бы советуя. "Так вот, ребята, вам надо проникнуть на высоту и попутно прихватить "язычка". Никаких сабантуев, ни больших, ни маленьких, никаких громов и молний, тихо, тихо и только ножичком", - ласково пояснял он, будто бы речь шла о прогулке по грибы.
А сегодня командир был совсем другой. Ни о чем не спрашивая, он вдруг начал говорить, что город Мурманск, который мы защищаем, стонет от бомбежек и горит, что у фронта мало авиации, да и та занята на морских коммуникациях. Но все-таки есть возможность помочь городу, если совершить диверсию на аэродроме, с которого немцы вылетают бомбить Мурманск. Потом майор начал задавать вопросы:
- Вы прошлый раз к Луостари ходили?
- Километров сорок не дошли.
- Сумеете провести туда группу?
- Могу, но…
- Словом, - прервал майор, - готовь себе людей, сколько нужно, и сегодня вечером - в штаб дивизии. Но ни слова никому, куда пойдете и зачем. Понятно?
Вечером, когда мы трое - Ваня Ромахин, Петр Гришкин и я - были готовы в путь, нас опять пригласил командир полка.
- Вот что, ребята, - сказал он, - если вам задание будет не под силу - можете не соглашаться. Пойдут другие. Правда, они не знают туда дороги.
Командир говорил больше для порядка, и мы, поняв это, попросили разрешения выходить.
Шесть километров, отделявших нас от штаба дивизии, мы прошли за сорок минут и доложились дежурному по штабу, высокому красивому капитану, фигура которого, казалось, специально была создана для того, чтобы носить военную форму - так ладно, без единой морщинки сидел на капитане китель. Сапоги сверкали парадным блеском. Тогда весь этот лоск штабного офицера нам не понравился, показался пижонством - передовая не бал-маскарад. Но позднее, когда капитан Терещенко стал начальником разведки полка, мы увидели, что этот человек красив и в существе своем, а его внешность - лишь деталь его общей культуры. Больше того, и нам, своим подчиненным, капитан прививал любовь и уважение к прекрасному, и мы очень быстро, к собственному удивлению, стали понимать, что опрятность, подтянутость, ежедневное бритье и свежие подворотнички помогают лучше воевать!
Капитан Терещенко попросил нас подождать. Вскоре в блиндаж вошел коренастый, среднего роста парень в темном комбинезоне и легких брезентовых сапогах.
- Товарищ из армейской разведки, - представил капитан. - Пойдет с вами. Знакомьтесь.
- Фомичев. Виктор, - привстал разведчик.
Через некоторое время нас пригласили к командиру дивизии. Вместе с генералом Худаловым в блиндаже сидел какой-то пожилой полковник.
Первым заговорил полковник:
- Как далеко вы проходили в тыл к немцам? Расскажите подробнее, что видели, какие трудности.
Я старался припомнить все мало-мальски значимое, подчеркнув при этом, что "языка" мы взяли легко.
- Как насыщен тыл войсками? Каковы дороги и можно ли незаметно провести в немецкий тыл группу людей? - продолжал допрашивать полковник.
- Мы проходили в стыках опорных пунктов и большей частью ползком. Большую группу провести невозможно, а два-три человека пройдут везде. Во всяком случае, - добавил я, - мы втроем пройдем.
- А вчетвером?
- Можно и вчетвером. Только следов и шуму больше.
- Что ж, в добрый путь, - сказал полковник, - а с задачей вас подробно ознакомит капитан Терещенко.
Мы откозыряли и вышли из блиндажа.
Капитан сказал нам, что задачу ставит командование фронтом. Она заключается в том, чтобы проникнуть в район Луостари и найти возможные пути диверсии на вражеском аэродроме. После этого вызвать по рации диверсионную группу и выйти ей навстречу. Сопровождать группу к аэродрому и даже ждать ее возвращения запрещалось.
- А сейчас, - сказал Терещенко, - пойдете на дивизионный склад и получите все необходимое для задания. Рацию возьмете у меня перед выходом. Все.
Мы заменили армейские бушлаты на легкие стеганые фуфайки, взяли сухари, шоколад и по фляге чистого спирта. От предложенных консервов и концентратов отказались, считая, что лучше взять лишнюю гранату или пачку патронов.
Под утро в сопровождении капитана Терещенко и двух штабных автоматчиков мы вышли к пограничной заставе. Там встретил нас уже знакомый лейтенант. Узнал, улыбнулся и спросил:
- Опять за "языком"?
- Опять, - весело отозвался Ромахин. - Такая уж у нас дурацкая специальность - таскать фрицев живыми.
Здесь, на заставе, мы должны были сутки отдохнуть и набраться сил перед долгой и нелегкой дорогой. Терещенко и автоматчики с рацией будут ждать нас на заставе.
Ночью проверили работу обеих раций. Они были очень просты в обращении: стоило только открыть ящик, подключить питание, и через несколько секунд загорался зеленый сигнал. После этого следовало забросить провод антенны на какое-нибудь деревце, повернуть рычажок - и пожалуйста, разговаривай!
Следующей ночью мы тронулись в путь.