Сорка слышала от старого однорукого лесоруба, что ее отец жизнь положил ради Польши. Брайна рассказывала, что ее отец принес покаяние. Сорка знала, что в молодости Мордхе сбежал из дома. Почему он никогда не рассказывает, где он был? И почему он сбежал? Сорка уверена, что помнит свою мать - худую, высокую, укутанную в шали, хотя Брайна и считает, что этого не может быть. Она помнит, как мама плакала, прятала Сорку на груди, целовала, кричала на отца, что тот гой, что он ее не любит и она уйдет от него с ребенком, а потом замолкала. Становилось так тихо, что Сорка плакала от страха. Она помнит, как отец стоял над ней, гладил ее, подарил ей золотые часы, и с тех пор Сорка больше не видела матери.
Даже и без брички, остановившейся под окном, Сорка уже знала о приезде Мразовской. Она быстро схватила книги и тетради, сложила их, еще раз посмотрела, помнит ли она наизусть "Возвращение тяти", пригладила волосы и стала ждать учительницу.
Мразовская была гувернанткой у Кроненбергов, и Мордхе договорился, чтобы она три раза в неделю приезжала в лес учить Сорку.
Мразовская была невысокая, стройная, с продолговатым аристократическим лицом, обрамленным с двух сторон причесанными на пробор волосами, в которых местами проглядывала седина. Она вошла с приятной улыбкой:
- Добрый день, Сореня!
Сорка сделала реверанс, поцеловала учительнице руку, та по-матерински обняла Сорку и поцеловала в лоб. Мразовская взглянула на часы на черном шнурке и села за стол:
- Ты готова, Сореня?
- Готова.
Сорка переходила от одной темы к другой, довольная тем, что Мразовская радуется ее успехам, и вдыхала тонкий аромат ее духов. Она подумала, что все в Мразовской было чистым, даже сухим, будто ее долго мыли, потом еще дольше сушили, и от сильной сухости у нее на лице появились морщинки.
Мразовская полировала ногти, привычно вторя ученице и постоянно говоря:
- Хорошо, хорошо! Ты учишься лучше, чем дочка Кроненбергов! Я только не понимаю, почему тебе так тяжело дается математика? Ты сделала задание, которое я дала?
- Нет. - Сорка опустила глаза.
- Нехорошо, нехорошо! - Мразовская покачала головой. - Не годится, чтобы я каждый раз делала твои задания. Были бы у тебя плохие способности, это другое дело. Это означает, что ты не стараешься, не хочешь, тебя придется наказать! Математика - важный предмет, очень важный, и женщины, которыми пренебрегают мужчины, должны преуспевать в математике! Я делаю за тебя задание в последний раз, в последний… Где книга?
Сорка сидела надувшись, раскрасневшись и чувствовала, что сейчас расплачется. Она была уверена, что не виновата: потратила два часа, но в чем ее вина, если ответ не сходится? Сорка разозлилась, не смогла сразу найти страницу и в расстроенных чувствах принесла книгу Мразовской.
Мразовская держала в руке карандаш и тетрадь, напрягая лоб, словно собираясь с мыслями. Она резко сказала:
- Читай!
Сорка принялась читать. Посреди чтения Мразовская забрала у нее тетрадь, видимо не поняв задачу, еще раз перечитала и пожала плечами:
- Что же здесь непонятного? Дети в школе решают задачи посложнее, понимаешь? Если из первого крана вытекает в ведро столько-то воды в минуту, из второго - столько-то и из третьего - столько-то, а ведро вмещает в себя столько-то и столько-то, спрашивается…
Она принялась быстро писать круглые цифры и объяснила так понятно, что Сорка увидела, какая простая задача, расстроилась и признала правоту Мразовской в том, что она действительно плохо соображает.
- Ну посмотри. - Мразовская отложила карандаш. - Каков ответ? Двадцать минут?
Сорка посмотрела, порадовалась про себя, что ответ не совпал, и тихо сказала:
- Нет.
Мразовская еще раз проверила, не сделала ли она ошибки: снова перечитала задачу, смутилась и смягчилась. Потом взглянула на часы, спохватилась, что уже поздно, и сказала:
- Иногда бывает, что не получается. Дома еще раз проверю. Возможно, в ответе ошибка. Так, что у нас еще?
- История.
Мразовская нервно листала книгу, чувствуя, что Сорка довольна ее неудачей, и желая осадить ученицу, чтоб та не задавалась, ведь она все равно ничего не знает.
- Кажется, мы дошли до пятнадцатого века, верно?
- Да.
- Не могла бы ты мне сказать, как тогда жилось женщине в Польше?
Сорка замерла, не зная, что ответить. Она была не готова к такому вопросу, поскольку не обратила на него внимания, когда готовила задание. Сорка забормотала:
- Женщина в пятнадцатом веке, я думаю, в пятнадцатом веке женщина… Об этом, кажется, ничего не написано…
- Написано, написано, - улыбнулась Мразовская, довольная тем, что Сорка снова запнулась. - В главе "Семья" речь идет о женщине.
- Ах да, - Сорка стукнула себя рукой по лбу. - Я думаю, что запретили выдавать замуж девушек в одиннадцать-двенадцать лет. Дочерей стали считать наследницами так же, как и сыновей…
- А еще что?
- Еще? - Сорка щелкнула пальцами.
- Я имею в виду самое важное.
- Я не помню.
- Вот видишь. - Мразовская закрыла книгу, облокотилась на спинку стула, сверкнула глазами, довольная возможностью показать свои знания. - В пятнадцатом веке женщины начали принимать участие в общественной жизни. Уже на Казимира Великого женщин оказывали большое влияние. Те дамы были воспеты…
- Они были воспеты Кра… - перебила Сорка Мразовскую, но поняла, что ошиблась, поскольку Крашевский наверняка еще жив, покраснела и замолчала.
- Кем? - спросила учительница.
- Простите, я ошиблась.
- Если пани Сореня нужно всегда переспрашивать… - протянула учительница. - Теперь я уже не знаю, на чем остановилась. Где дневник?
Сорка подала ей дневник, увидела, что та ставит ей хорошие отметки, успокоилась и снова спросила:
- Это правда, что у Казимира была жена еврейка?
- Эстерка? - улыбнулась учительница.
- Почему об этом не сказано в истории, которую мы учим?
- Должно быть, это легенда.
- Нет.
- Откуда тогда тебе это известно?
- Я читала об этом в "Короле холопов".
- Крашевского?
- Да.
- Очень хорошая книга. - Учительница встала.
Сорка сделала реверанс и ждала, когда учительница поцелует ее. Та обняла Сорку:
- Если тебе не лень, Сореня, пойдем пройдемся до ольшаника. Мне уже надоело ездить на бричке.
- С удовольствием.
Они вышли. Мразовская велела извозчику ждать ее у ольшаника, взяла Сорку под руку и отправилась с ней по песчаной дороге, проходившей мимо их дома через лес и тянувшейся по лугам.
Перед домом были разбиты круглые клумбы с бархатцами: на бархатных головках сияли цветные пятнышки, словно нежные детские глазки.
Было тихо. Издали послышался стук приближающейся повозки. Проехала телега с пустыми бидонами из-под молока. Молочник, без кафтана, немного придержал лошадей и, поравнявшись, поприветствовал:
- С добрым утром, вельможная пани Мразовска!
- Доброе утро, Абрамка. Ты почему так поздно из города?
- Меня сегодня можно поздравить. - Опаленный солнцем, с выгоревшими взъерошенными волосами, он напоминал залитое светом поле с пшеницей.
- Что случилось, Абрамка?
- У моей дочери сегодня свадьба.
- У кого? У Рохеле?
- Да.
- Она же еще ребенок!
- Ей уже пятнадцать.
- Мазл тов, Абрамка! - сказала Мразовская на идише и рассмеялась.
- Мазл тов! - Еврей хлестнул лошадей и вскоре свернул на развилке дороги.
- Очень хорошо, что еврейские девушки не засиживаются, - сказала Мразовская, словно разговаривая сама с собой.
- А мне кажется, что, если девушка не может выйти замуж, за кого ей хочется, нужно подождать. - Сорка гордилась сказанным. - Разве дочь Кроненберга засиделась в девках?
- Ты имеешь в виду Ядвигу?
- Да.
- Ты еще маленькая, Сореня, - ласково сказала ей Мразовская, - я скажу тебе одно: девушке нельзя затягивать. Для самой красивой женщины жизнь без мужчины все равно что почва без воды. Земля высыхает, истощается без влаги… вот я одна. - Мразовская смутилась, помолчала немного, словно размышляя, стоит ли говорить об этом с Соркой. - У меня были возможности: Рудовский из Поплавки, ты же знакома с ним, просил моей руки шестнадцать лет назад… Я тогда была красивее, моложе…
- Так почему же вы не вышли за него замуж? - Сорке было неловко, что Мразовская жалуется ей свою личную жизнь.
- Это долгий разговор, - вздохнула Мразовская. - Но говорю тебе, женщине необходимо выйти замуж! Возьми, к примеру, мою воспитанницу пани Статкевич. Она состоятельная, богатая, но я ей не завидую. Что за жизнь у нее без мужа? Она никому не нужная старуха. Куда бы ни пришла, от нее стараются отделаться, избегают ее, а все потому, что она не замужем. Жаль, жаль, Сореня, что я засиделась. У меня было столько возможностей! - Мразовская опустила голову, потом спохватилась, что ей не следовало об этом говорить со своей ученицей, и замолчала.
Когда бричка с Мразовской пропала из виду, Сорка еще долго смотрела, как колеса, проворачиваясь, утопают во влажной земле. Она увидела, как Мразовская неловко запрыгнула в бричку, и подумала, что, должно быть, учительница очень несчастна. С сегодняшнего дня Сорка всегда будет готовить уроки и придумает, как бы ей помочь.