"Порт-Тараскон" - пародийная утопия, разоблачение мечты буржуазного обывателя одним махом разбогатеть или приумножить свое состояние. Тарасконцы двинулись в неизвестность, соблазненные сногсшибательной рекламой герцога Монского. Но разбогатеть они не могут не только потому, что стали жертвой ловкого авантюриста, но и потому, что не способны к труду. "Нам положительно недостает меньшой братии", - говорит Тартарен, имея в виду простых крестьян и рабочих. Некогда Санчо Панса на какой-то миг стал губернатором острова, теперь в этой роли оказывается Тартарен. Но, в отличие от своего испанского прототипа, он не проявляет большой мудрости. Образ правления в Порт-Тарасконе - пародия на государственные установления в метрополии. "Администрация у нас деятельная", - записывает в дневнике Паскалон, но "…мы не столько заняты делом, сколько междуведомственной перепиской". Всевозможные "ответственные посты" здесь поручены людям, меньше всего к ним подготовленным. "Братство" колонистов не разрушило сословных и классовых перегородок, и бедняге Паскалону, несмотря на громкий титул, подаренный ему Тартареном, отказывают в руке дворянки Клоринды. Женщины здесь в голосовании не участвуют. Колония тарасконцев в карикатурном виде воспроизводит порядки Третьей республики, а мечта буржуазного обывателя не трудясь побольше заработать приводит его к мысли огнем и мечом покорить соседние племена.
Так незаметно трагикомический рассказ о колонистах из Тараскона возвращает нас во Францию, управление которой, по мысли Доде, весьма далеко от совершенства. Отсутствие "меньшой братии" и неудача с попыткой колонизовать соседние острова привели бы тарасконцев к гибели, если бы однажды у берегов Порт-Тараскона не появилось английское судно и не напомнило им, что злосчастный остров принадлежит английской короне. Покинутый всеми, кроме верного Паскалона, Тартарен еще долго тешит себя на тарасконский лад, сравнивая свою судьбу с судьбой Наполеона, но в конце концов и его глаза открываются. После оправдательного приговора Тартарен с горечью признается Паскалону, что если он и напоминает Дон Кихота, то Дон Кихота "напыщенного, ожиревшего, недостойного своей мечты". Добродушный Тартарен, ставший колонизатором, в первый раз терпит полное поражение, и автор не приходит к нему на помощь.
Доде не расставался с Тартареном более двадцати лет. Отдельные части трилогии как бы обозначали различные отрезки пути, им пройденные. От лирических рассказов "Писем с мельницы" и беззаботной веселости первой части "Тартарена из Тараскона" он пришел к горькому юмору и едкой иронии. К "Порт-Тараскону" особенно применимы слова Золя, сказанные им по поводу манеры Доде смеяться и высмеивать: "Оружие Доде - ирония, тонкая и острая, как шпага".
Роман "Бессмертный" (1888) - одно из последних крупных произведений А. Доде - написан через три года после "Тартарена на Альпах". И это, пожалуй, единственная его книга, в которой улыбка, даже убийственная, и ирония, даже острая, как шпага, уступают место открытой, неподслащенной сатире. История академика Леонара Астье-Рею, которого обманул переплетчик Фаж, продавший ему поддельные автографы великих людей, вводит нас в главный храм французской науки - Академию. Словами одного из своих персонажей, честного и независимого художника Ведрина, Доде дает уничтожающую характеристику Французской академии, которая не создает больше никаких духовных ценностей, превратилась в некий салон, где "бессмертные", дрожа перед начальством, боятся сказать хотя бы одно вольное слово. О зависимости академика от официальных кругов свидетельствует случай с Астье-Рею, которого снимают о исполняемой должности за неосторожную фразу: "Тогда (то есть во времена Орлеанского дома), как и в настоящее время, Францию захлестнула волна демагогии". Прославленная Французская академия представляет собой скопище бездарных людей. "Скудость мыслей", "ограниченный ум" - вот что такое Астье-Рею даже в глазах своей собственной жены. Но и другие не лучше. Член Академии нравственных и политических наук князь д’Атио стал академиком благодаря книге, в которой он не написал ни одного слова; Ланибуар попал в Академию после бесчисленных унижений перед влиятельной женщиной; все творчество Луа-зильона состояло из двух докладов и книги "Путешествия в Андорскую долину". Это он о себе сказал: "Какой превосходный вышел бы из меня лакей!"
И до романа "Бессмертный" Доде неоднократно высмеивал Академию. Резкие отзывы о ней впервые мы встречаем в романе "Малыш"; смешная фигура бесталанного академика нарисована в одном из рассказов сборника "Жены художников" ("Признания академического мундира"); гротескная сцена заседания Академии запечатлена в романе "Короли в изгнании"; наконец, эпиграф к роману "Бессмертный" взят писателем из его заявления, сделанного в 1884 году (газета "Фигаро"): "Я не выставляю, никогда не выставлял и никогда не выставлю своей кандидатуры в Академию".
Овеянная многовековой славой, Французская академия внушала к себе когда-то неподдельное уважение. Среди академиков действительно были люди, составившие славу Франции. Да и во времена Доде членами Академии были В. Гюго, И. Тэн, Э. Ренан, Л. Пастер; но подавляющее число академических кресел занимали люди посредственные. Академия была прибрана к рукам, и во дворце Мазарини, где расположились ее залы, насаждались нравы, угодные правящим классам. Состав Академии, ее деятельность, порядок выборов в нее выявляли с особой очевидностью противоречия в области научной и культурной жизни. На примере Французской академии наглядно выступали две культуры: одна - официальная, мертворожденная, но угодная властям, другая - прогрессивная, независимая, оппозиционно настроенная к существующим порядкам.
За пределами Академии оставались ученые и писатели, чье научное и художественное творчество было признано во Франции и за ее границами. Те же, кто пытался проникнуть в стены Академии, претерпевали горькие унижения и чаще всего отвергались. Писатель упоминает в романе "Бессмертный" слова П. Мериме: "В настоящее время я занимаюсь самым унизительным и скучным делом: добиваюсь кресла в Академии", а еще раньше Доде рассказал в одном из очерков о мытарствах Альфреда де Виньи, пытавшегося стать академиком. Друзья Доде резко враждебно относились к институту Академии. Отказался от академического кресла Ги де Мопассан. Эд. Гонкур, в противовес официальной Академии, организовал свою, "гонкуровскую" Академию. Э. Золя, который считал, что "раз Французская академия существует, я должен быть ее членом", безуспешно выставлял несколько раз свою кандидатуру. В статье "Дождь венков", посвященной литературным академическим премиям, Золя писал: "Попробуйте собрать все эти удостоенные премий произведения - вам будет чем поразвлечься".
Таким образом, роман "Бессмертный" приобретал большое социальное звучание, он поднимал вопрос не только о нравах Академии, но и об оценке творчества художника в буржуазном обществе, об остром конфликте художника с официальными властями.
"Академическим мундирам" и злосчастному Фрейде, возымевшему намерение стать академиком и бесполезно растратившему свой талант и свои нравственные устои, Доде противопоставляет скульптора Ведрина, равнодушного к успеху, к суждениям публики и академическим премиям. Он работает не ради славы, не ради денег, а из потребности "выразить свои мысли, из потребности творить".
В романе "Бессмертный" заметное место занимает и другая сатирическая линия - история Поля Астье, сына академика Леонара Астье-Рею. Поль Астье предстает перед нами как преуспевающий архитектор, который, пользуясь услугами художника Ведрина, завоевывает себе незаслуженную славу. Поль Астье - откровенный циник, стремящийся разбогатеть любой ценой и любыми средствами. Он грабит мать и отца, обманывает друзей, пытается с помощью выгодной женитьбы приобрести состояние. У Поля обворожительная внешность и подлая душа. Об этом типе законченного, но преуспевающего негодяя М. Горький писал: "Тогда во Франции, живущей всегда быстрее всех других стран, создалась атмосфера душная и сырая, в которой, однако, очень хорошо дышалось Полю Астье и всем людям его типа, исповедовавшим прямолинейный материализм и относившимся скептически ко всему, что было идеально и призывало к переустройству жизни" Современное общество в представлении Поля Астье - те же джунгли, в которых ведется жестокая борьба за существование, и в ней побеждает сильнейший. В пьесе "Борьба за существование" Доде вновь выводит на сцену в качестве центрального персонажа Поля Астье, обратившегося к теории Дарвина и, так сказать, с научной точки зрения пытавшегося оправдать аморализм своего поведения. В буржуазных кругах делались неоднократные попытки взвалить на учение Дарвина вину за разнузданность и аморальность нового поколения буржуазной молодежи.
В 1890 году Поль Лафарг отметил этот чудовищный поход против дарвинизма. В статье "Дарвинизм на французской сцене" он осудил реакционное толкование великого учения, но в ней же он критиковал и Доде с его пьесой, считая, что тот льет воду на мельницу антидарвинской кампании. Но вряд ли Лафарг был прав. Словами персонажа пьесы Антони Кассада Доде как бы отвечает на этот упрек: "Да… закон лесов и пещер… Но, благодарение богу, мы далеко ушли от этого… Конечно, я тут обвиняю не великого Дарвина, а лицемерных бандитов, которые ссылаются на его имя, тех людей, которые хотят из наблюдений и выводов ученого вывести закон и систематически применять его. Ничего не может быть великого без добра, без жалости, без человеческой солидарности".
Романом "Бессмертный", по существу, завершается творчество Доде, хотя в 1895 и в 1898 годах (посмертно) выходят еще два его романа - "Маленький приход" и "Опора семьи". Но они не принадлежат к числу лучших.