Водители других машин, ехавшие сзади, поняв, что произошло, съехали с шоссе — объезжали пустыню по бездорожью.
Тура увидел среди легковых мощный КРАЗ, крытый брезентом. Он быстро удалялся в направлении города.
— Вы наших дел не знаете… — Вахидов с сочувствием посмотрел на Туру. — Условия работы на комбинате очень трудные, поставлена задача дать людям прибавку к столу… — Он пригладил усы. — Витамины! Человек, ежедневно употребляющий в пищу рыбу, имеет меньше шансов получить такие болезни, как стенокардия, язва желудка, остеохондроз…
— Объясните мне механизм добывания витаминов… — попросил Саматов.
— Разве вам не звонили из горисполкома? Шалаев?
— Нет.
Показное терпение Вахидова лопнуло, снабженец «показал зубы»:
— Значит, он не считает вас тем человеком, до сведения которого это следует довести! — Вахидов снова сел за руль, включил магнитофон.
Послышались звуки того же модного шлягера.
— Уберите звук! — сказал Тура.
— А зачем? Мне нравится, — Вахидов прибавил звук.
— Выйдите из машины!
Вахидов улыбался.
Ни слова не говоря, Саматов рванул снабженца из машины и его же спиной закрыл за ним дверцу.
— Я сам. Сейчас… — Вахидов струсил. Нагнулся, выключил магнитофон.
— Откройте багажник!
— Пожалуйста, смотрите!
— Нет, я уж попрошу тебя самого все показать… — Саматов незаметно для себя перешел на «ты».
— Санкция прокурора у вас есть?
— В срочных случаях обходятся без санкции…
— Не открою. Ломайте.
Тура усмехнулся, с силой стукнул кулаком по багажнику.
Замок сработал. Крышка раскрыла нехитрую вахидовскую тайну. В багажнике лежало несколько осетровых. Нежная белая рыба, которую называют «красной».
— Откуда это у вас?
— Пожалуйста! — он снова полез в машину. — Вот накладная…
— У вас накладная без даты!
— Эта рыба была изъята у браконьеров, ее реализовали через столовую… Народ надо кормить! На то мы и организация, ведающая рабочим снабжением. — Вахидов включил зажигание. — Обидно! Проверяете как жулика! А моя фотография, между прочим, на городской Доске почета! Я — коммунист!
— Везите рыбу на Морской вокзал, в ресторан. Лейтенант Орезов приедет туда и организует сдачу…
— Хорошо… — Вахидов пожал плечами, полез в кабину.
— Ну и дела! — заметил Хаджинур, когда Вахидов отъехал, — пойдут разговоры…
— Кто такой Кудреватых, на которого он сослался?
— Это крупная фигура… — Они вернулись в машину. — Герой Соцтруда, депутат Верховного Совета. Директор Сажевого комбината… Он, конечно, вступится за своего снабженца… — Монолог старшего опера растянулся на несколько километров. — Дело не в этом. Случай с этим Вахидовым поставил вас на какую-то позицию… Понимаете? Теперь все его враги — ваши друзья, а друзья Кудреватых, даже если они вас не знают, — ваши враги…
Когда они вернулись в город, последние дневные лучи падали на крыши домов. Было тепло и сухо.
Милицейская машина проскочила знакомый уже призыв краской на стене с требованием расстрела браконьеру и убийце и въехала в центр.
Следы древней приморской культуры лежали на каменных двухэтажных зданиях.
Между домами тянулись кирпичные связки — назвать их заборами было неудобно — по силуэту что-то вроде римских акведуков, только без желоба вверху и значительно уменьшенные. Отверстия в них закрывали виноградные лозы.
— Вас к дому? — спросил Орезов у Туры.
— Да нет, пожалуй. Где сейчас можно поужинать?
— Только в ресторане.
— Давай.
Хаджинур заложил вираж по площади.
Недалеко от Морского вокзала Орезов затормозил:
— Потом позвоните дежурному, он пришлет машину.
— Разберемся!
Хаджинур уехал, а Тура прошел к Морвокзалу и вдруг почувствовал, что за ним следят. Он быстро свернул за угол, в переулок, и резко остановился. На улице никого не было. Тем не менее Тура услышал шаги.