* * *
Одним словом, был ли это сам Кришна, допёк ли ежедневной пропагандой Шурян, или ненавязчивый кашель от которого теперь трудно было заснуть, но дней через пятнадцать, когда я узнал, что Рамиля написала заяву с просьбой зачислить меня в роту гвардейцев кардинала, я даже робко обрадовался. Сказал, что и сам уже готов написать, но если по правде - у Рамильки был бисерный девчоночий почерк.
Шурян настрого запретил передавать заяву через моего отрядника, хотя корявый баходыров вензель вроде тоже требовался.
Так что Баходыр-ака был удивлен даже больше чем Баев с Сэнсэем, когда за мной, перед самым отбоем, в барак явились двое гадов - конвоировать меня из сектора в большую, как целый мир административную зону. От гадов пахло одеколоном.
Теперь, увы, мне уже никогда не поклясться старинной зыковской клятвой: "Гадом буду!".
Просто я уже есмь гад. Действие свершилось к моменту речи. Так и в землю положат сыру, по исполнении полноты срока. Рожденный гадом, понимаешь, уже не станет японским журавликом или японским богом. Ну и ничего - я еще пошуршу. Надеюсь.
Скатал матрас, как улиткин домик - и в путь.
Наш многоуважаемый смотрящий за бараком, даже бросил кушать плов, выскочил следом на улицу и театрально плюнул мне вслед.
Факт, что из его отряда вышел новый гадила, очевидно подпортил ему блатные показатели.
* * *
Закинув мой матрас и скромные пожитки в первый барак, более известный в Зангиоте, как "гадюшник", сэпэпэшники резво погнали меня в штаб, на доклад к Сагиту.
Первый барак, изнутри, кстати был великолепен - шконари, конечно двухярусные, не без этого, но расстояние между ними было просто гигантским, почти как у положенца всея командировки.
Я попал в проход к татарочке Рамиле - простите уж за пошлый каламбур. Самой не было дома - уже охраняла первый сектор.
Приветствовал меня гад по кличке Сокол:
- О! Была у нас одна одна проблядушка - Рамиля, а вона ей и подружка приканала! Любишь сосать, милашка?
В штабе секции уже восседал Грек - старший гад ночной смены. Они с Сагитом расположились у журнального столика, покрытого причудливой зэковской резьбой и пили настоящий кофе.
О! - сказал Сагит: Еще одного перца поймали! Что-то ты, братка, щупловат, не? Куда же я такого наперстка поставлю? В ШИЗО что ли на этапников свежих? Плакаты писать умеешь? Тоже нет?
- Только не в ночную! - сурово буркнул Грек. - Не надо ему пока в ночную. Я покатил, Сагит.
- Давай, Грек, я с Валерчиком сам разберусь - и на новой разнарядке выговор влуплю - ты только не подрывай его, хорошо? Давай этот месяц без ЧП все утрясём, Бахром комиссию какую то предсказывал, маза?
Грек молча кивнул и уходя из кабинета позвал моих конвойных:
- А вы что уши тут пригрели, гадилы, давай живо на постА и чтоб бдели! Ответсвенный кто-то с заводских, они вечно рыскают за полночь, черти некормленные.
Сагит выдавил из турки остатки кофе - чуть меньше полчашки и протянул мне. - Пей! Сахару дать?
Взмокнув от волнения и кофе с сахаром, я пропихнул Сагиту свой извечный залежалый товар - типа любого моментом обучаем английскому, и вроде даже слегка его к себе расположил.
Сагит раздвинул занавесочки синей хозяйской мануфты, скрывающие плакат на стене - там оказалась карта Зангиоты с прилегающим поселком. Ментовская карта, настоящая. Как у маршала Жукова. За такую "склонный к побегу" влепят, не разбираясь.
- Ну, на какую страну похожа? Внимательно смотри!
- Пфф… Тяжело так сразу…Норвегия? Нет?
- От же сразу видно диплом. Конечно Норвегия! А то,****ь, Мадагаскар, Мадагаскар! Какой в жопу Мадагаскар, ну? Теперь с Грека блок сигарет. Вот так. Смотри. Двадцать один пост, двадцать три вахтера, теперь с тобой - двадцать четыре.
- Вахтёра?
- Ну да - вахтёра СПП - встаешь на пост, держишь 12 часовую вахту - просто бдишь, чтоб движухи не было и всё. Потом - спать на 12 часов. У меня ночные даже на просчет не выходят - лично я добился. Менты на цырлах в бараке считают, не катантуют никого. Мы обслуживаем режим отдел учреждения. Находимся в прямом подчинении у начальника режима. Я не могу тебе прямо сказать - не работай на оперчасть, но я тебе прямо говорю в последний раз - мы работаем на режим, понЯл?
Напоследок главный гад зангиотинской командировки достал из ящика стола огромную повязку, наподобие повязки дружинника Моргунова в "Операции Ы" и с надписью "ХБП". Хбп - это спп по узбекски - хукук бузлик там какой-то, одним словом жуткое что-то. Швырнул через стол мне - Поздравляю!
Повязка та была гигантских размеров - видимо шита под Петра Первого, и когда я прикинул ее на левую руку, а именно так полагается носить гадскую повязку, то убедился, что она полностью закрывает мое предплечье.
Увидев мою проекцию повязки на щуплое плечико, Сагит заржал и сострил:
- Теплее будет зимой!
- А нет ли размером поменьше? - мой взгляд остановился на плече Сагита. Там мерцала малюсенькая - пальца в два шириной блестящая черная полоска с золотыми лаковыми буквами: РУКОВОДИТЕЛЬ
Хм, - с некоторым нарциссизмом перехватил мой взгляд Сагит - Такую сразу хочешь? Это у нас, братка, от звания зависит - чем выше рангом, тем меньше повязка. Ты подзажги покамест с хозяйской, а там глядишь пару пачух сигарет заработаешь - у пидарасов портной есть один - Зяма - он тебе хорошую сделает, с булавкой. Отстоял смену - отстегнул.
На-ка вот тебе для почину.
Сагит вытянул из тумбочки белую пачку сигарет "Пайн" с фильтром, такие курили тогда только блатные и менты, да и то не все.
- А когда мне на смену выходить? Завтра?
Я вдруг с ужасом представил как буду стоять перед строем моей бригады, пыльной, серой, изъебаной ночной сменой, бригадой прядильного цеха, стоять с этой огромной повязкой-простыней и громким командным голосом призывать их выравнять строй, когда они на последних парах, голодные, будут рвать вразнобой в столовую.
- Не топи так скоро. До следующей разнарядки еще целых пять дней. Отдыхай пока в бараке.
С пацанами знакомься. Жигун.
Я уже изготовился с поклонами отчалить, как дверь распахнулась и в офис без стука впёрся дядя Шурян.
- А! Братишка! - Сагит - ты братишку моего в обиду не давай!
- А кого я когда в обиду из наших давал? Кофе нету, Шурян, Грек всё выдул уже.
- Да мне не кофе, Сохатый, ты мне двоих дашь пацанов? В шизо?
- А там что? Аллоху акбар? Мне Бахром нечего не говорил.
- Да не. Кожанный жавер, укол зонтинком. Племяннице вроде своей дал на клык. Как раз Бахром-ака просил хлеб-соль организовать.
- А-а! На спарринги? Бери Валерыча и… и Жору…хотя стой, стой, Валерыча и вон этого - Сагит коротко кивнул на меня - брательничка своего прихвати.
* * *
Я вприпрыжку бежал за Шуряном по коридору штаба, стараясь выяснить, что мы сегодня станем делать в штрафном изоляторе. Меня охватило странное возбуждение - так же я чувствовал себя лет в шесть, когда дядька-лётчик прихватил меня через служебный вход в тайную жизнь самолётов и ташкентского аэропорта.
- Жавер с этапа. Снасильничал. Вроде то ли дочьку то ли племяшку свою опустил. Да какая хер разница? Ща припухнем в хате, надзоры типа на пересменку съебут, а жаверка к нам закроют. Уработаем его быстренько до отбоя и спать. А хочешь - выебем в круг. Если симпотный попадет. Шурян сплюнул и коротко заржал.
- А чо это, обязалово?
- Жарить что ли?
- Не, ваще - пинать, в хату с ним закрываться? Положняк?
- А чё? Разве тяжело? Да тебе понравится, не ссы, барталамео!
Мало того, что меня напрягла мысль о том, что скоро мне придется принять участие в физической расправе над незнакомым человеком, пусть даже и педофилом, да еще и Валерчик! Нахер нам нужен это гад?
Знаете, есть такие люди, ебучие спортсмены, вечно скачут, встают в какие стойки, норовят ткнуть вас при разговоре кулаком в печень или провести какй-нибудь идиотский болевой приёмчик. Вот такой он как раз Валерчик и есть. Так и хочется ему мойкой по сытому мурлу чиркануть, когда нибудь это и сделаю, допрыгается, гадила.