* * *
Я забрал детей из школы, а тетушка с Ильдусом уже ждали меня, накрыв в зале стол.
Дядя Ильдус разлил по наперсткам раствор, хлопнул и откинулся на стуле.
Тетка завела разговор о необходимости моей сдачи.
- Что всю жизнь в бегах хочешь прожить? Ну, отсидишь полгодика, нечего страшного, выйдешь, получишь паспорт и живи сколько хочешь. Что там в этой Москве? Кому ты нужен без документов? Сбомжуешься ведь. Сдохнешь под забором.
Я думаю на эксперименте Милгрэма у тетки не дрогнула бы рука пропустить через меня 450 вольт. Для моего же блага.
Хотя, если честно, я и сам не прочь вернуться в зону, в зону откуда меня забрали на колонное поселение. К черту браваду. Я животное готовое вернуться в зоопарк. К черту ваши голодные страшные джунгли. Самогонка добавляет решимости.
Хорошо. Я вернусь. Только в зону. В свою. Ни в коем ни на колонку! Там каждый мент почтет за должное попинать меня немного ногами. С ментовскими звездюлями я хорошо знаком, и они вселяют в меня животный страх.
Самое главное, когда лупят и больно-то не очень, болеть, оно потом начинает, но вот сам страх перед побоями - о - это сродни страха смерти.
- Так ты только из-за побоев переживаешь? Думаю, я смогу это решить. Легко. У меня соседка по даче знаешь где работает? Как раз в этом самом Управлении исполнения наказаний ихних и работает, самогон мой любит, страсть! Поговорю с ней, чтоб тебя прямо в твою зону отправили, устраивает такой вариант?
Мне становится смешно, ведь даже чтобы сесть обратно в тюрьму, в нашей великой стране нужны знакомства и связи.
Да. Договаривайся. Сдамся властям. Как Аугусто Пиночет. Уберите журналистов. Комментариев не будет.
Я так устал бегать, если честно, так устал питаться подножным кормом и все время оглядываться через плечо, что честно говоря уже даже мечтаю вернуться.
Пусть еще два года, но в санатории генерала Кумова. Там я всё и всех знаю. Звонкану. Подумаешь. Идите к черту со своими поселениями. И с амнистиями вашими гребанными.
* * *
Через три дня на теткиной дребезжащей копейке, мы подъезжаем к зданию ГУИН МВД Джамахирии.
За пару кварталов я прошу сидящего в кресле водителя дядю Ильдуса притормознуть. Быстро забегаю за гаражи - поссать. И тут меня накрывает холодная мысль - надо бежать, вот только сейчас - сейчас у меня такой шанс. Бежать. Бежать.
Я раздумываю долгие десять секунд. И всё-таки возвращаюсь в копейку.
Этот один из немногих поворотных моментов моей жизни, который я бы обязательно поменял, выпади мне билетик на второй сеанс.
* * *
В проходной ГУИНа на наши имена уже выписан пропуск. Теткина знакомая, видимо, так сильно любит самогон, что устраивает мне аудиенцию с самим начальником управления исполнения наказания. Вторым замом министра внутренних дел.
В зоне хозяин пользуется абсолютной властью. А я сейчас на ковре в огромном кабинете Хозяина - всех - хозяев. Это трудно представить человеку не сидевшему и только теоретически способному представить абсолютную власть.
Это человек огромного роста, одетый почему-то в американский офицерский камуфляж. Он пахнет очень хорошим одеколоном. Породистый, как граф Шувалов. Вот не отнять этого у потомственных дворян. Этот точно не станет пинать ногами в живот. Аурой раздавит.
Я исполняюсь таким благоговейным страхом, что с трудом сдерживаюсь, чтобы не бухнуться перед ним на колени и не заголосить: "Не вели казнить, батюшка!"
- Значит, говорите, вы боялись расправы со стороны администрации колонии, гражданин осужденный?
- Да, гражданин министр. Боялся. Если честно.
- А что, бывают случаи физической расправы? До сих пор?
Заммин искренне удивлен. Его брови построили пирамидку на благородном высоком лбе.
- Бывают, гражданин министр. К сожалению еще бывают. Перегибы, так сказать. На местах.
- А вас устроит если я вот сейчас своей рукой напишу у вас на личном деле, чтобы вас не трогали сотрудники колонии-поселения, осужденный? Думаете поможет?
- Да-да, гражданин министр. Еще как поможет! Вы же - уух! Вы же… авторитет!
- Хорошо. Пожалуйста.
Боярин берет со стола какую-то папку и минуты две "накладывает резолюцию" на титульной странице. Вот это автограф!
- Скажите, гражданин осужденный, а случаются ли проявления мздоимства, вымогательства со стороны офицеров Ахангаранского поселения?
- Да как вам сказать… Я был там без году неделю всего.
- Хорошо. Заммин хитро улыбается. - Скажем так, считаете уместным проведение в данном учреждении административной проверки?
- Проверки? Проверки - да если честно. Считаю необходимым. Они знаете, знаете… вот придешь с работы, да? Вечером растянешься с книжкой или в телевизионке. А дежурный раз, вызовет и продаст кому из местных на несколько часов. Ну - кому убраться, кому глину замесить, кому огород вскопать. Правда, накормят на такой припашке от пуза… это да.
- Еще у вас есть ко мне ходатайства, гражданин осужденный?
Я набираюсь смелости. Вообще - видно сразу - товарищ министра, как раньше говорили, голова. А с умным человеком всегда легче договориться.
- А вы могли бы отправить меня в ту же самую зону, от куда амнистировали, (золотая вы моя рыбка), гражданин министр. Я уже там привык как бы…
- Видите-ли, гражданин осужденный, вот тут у нас возникает проблема. Если бы вы сразу явились ко мне, а не "бегали" неизвестно чем занимаясь больше трех недель, то я был бы рад вам помочь. А ведь вы все это время как бы за нашим ведомством числились. Это нехорошо.
Вот теперь на вас объявлен республиканский розыск, и мы вынуждены по закону передать вас в руки гражданской милиции. На вас ведь заведено уголовное дело по факту побега. И вас будут судить по 222 статье. Ну а так как это уже вторая будет судимость, скорее всего вам добавят срок и переведут на строгий режим. Таков порядок.
Поэтому вряд-ли вы сможете вернуться в свою зону. Вы ведь на общем сидели?
- На усиленном
- Вот. На усиленном. Теперь могу предложить вам только строгий. Хотя, это уже не я, это уже суд будет решать. Вам все понятно, гражданин осужденный?
- Да, мне все понятно, гражданин министр.
- Осужденный, вы вот производите впечатление неглупого человека, а для чего вы совершили побег из мест заключения? Ведь теоретически совсем мало оставалось сидеть?
- Почему я бежал? Ну… Если честно…
Если честно - то потому что никто не охранял, гражданин министр…
* * *
В приемной замминистра на мне знакомым щелчком замкнули наручники.
Приехавший за мной с колонки Хамза Хакимзаде Ниязий и капитан кореец - обращаются со мной как с незаконнорожденным сыном английской королевы.
Даже спрашивают - не жмут ли наручники.
Сегодня я выбираю нормальную жизнь.
Буду ходить каждый день на работу, делать дома ремонт, растить детей, ходить с женой в магазин и откладывать на отпуск.
Буду как все. А это значит никогда в жизни больше не побегу из тюрьмы, даже если и не будут охранять…
Конец первой части
ЧАСТЬ 2. КРАСНЫЙ
2. 1
- Прядильныйгя бормокчимисан, гяаандон?
Отрядный сурово смотрит на меня и, морщась, вытирает руку о штаны. Тяжёлая рука у отрядного. С перстнем. Он только что разбил мне нос, и в носу теперь странное ощущение, будто я долго плавал под водой и вдохнул её слегка под конец. Не особо больно, а некомфортно эдак, скажем…
- Баходир-ака, я не хочу в прядильный, зачем же сразу в прядильный-то? Ни одного нарушения…общественник со стажем.
- Пачему тагда не идешь пляц фляк махать? Адин рас год - мустакилик куни - трудна полчаса фляк махать? Рука атарвётся?
- Баходир-акаджон - вы поймите меня правильно - участие в мероприятиях по случаю дня независимости республики Узбекистан - это добровольное дело каждого осуждённого. Я не хочу махать флагом на плацу по поводу этого знаменательного события. Хотя в целом, конечно, одобряю, как и падение берлинской стены.
Человек от которого в некотором роде зависит комфорт моего проживания сейчас сильно мной не доволен. А я всё пялюсь на фотку на его столе. На ней отрядник в золоченной рамке и без всякого камуфляжа, c сияющими от счастья глазами, поднимает к небесам трехлетнюю девочку. У девочки в руках надувной синий шарик. Видимо, хороший семьянин.
- Твоя берлинссский стина я мамина мама ипаль! Кутокка не хочешь-сан, ман саньга очькога шуни фляк пристроить киламан, корасан, ссукя. Бор екаль, патеряйся нахуй, кутакбаш!