- Ничего предосудительного в своем поведении не вижу, - не унималась обиженная жена. - Ты хочешь обречь меня на полное одиночество? - Голос женщины задрожал. - Завез в свою каторжную Сибирь и намереваешься посадить в клетку, как канарейку? - Ее глаза повлажнели.
Мужчины нередко бывают бессильны против женских слез. Обескураженные плачем, слабостью и наивностью суждений обаятельных особ, они в таких случаях чаще отступают. Но у Муравьева на этот раз были основания стоять на своем.
- Читай! - Он резко протянул ей лощеный лист, извлеченный из большого конверта с сургучными печатями.
- "Милостивый государь Николай Николаевич! - прочитала она, шмыгая носом, - Ваши старания и усердная служба на благо России на посту Тульского губернатора у нас не вызывали сомнения…"
Супруга пожала плечиками,
- Не понимаю. Почему - Тульского? Неужели в Санкт-Петербурге забыли, что ты какой уж год служишь в этом "теплом" местечке?
- Не спеши удивляться, - сдержанно ответил Муравьев. - Столица ничего не забыла.
- "Однако, - продолжала читать вслух супруга, - Ваши действия на посту военного губернатора Восточной Сибири вызывают изумление…"
То, что Муравьева прочитала далее, ее покоробило:
"Нам доподлинно известно, что Вы, несмотря на личные указания государя, весьма лояльно относитесь к государственным преступникам, так называемым декабристам. Никакой работой их не обременяете, на нередкие сборища у Трубецких и Волконских не обращаете внимания. И если Вам нельзя отказать в осторожности, то Ваша супруга-француженка, урожденная де Ришмон, посещала семьи ссыльных неоднократно. Обращаем на это самое серьезнейшее внимание…"
Екатерина Николаевна беспомощно опустила руки. Наступила тишина. Отчетливо было слышно потрескивание раскаленных углей в камине.
- Николя, уедем отсюда, - тихо сказала супруга. - Совсем из России. Уедем во Францию…
Муравьев молчал. Углубленный в свои мысли, он, казалось, не слышал слов жены, не понимал ее отчаяния.
- Из России мы пока никуда не поедем, - наконец медленно произнес он. - И Сибирь оставлять не время. Сейчас я тут нужен. Россия в опасности. Вот-вот нагрянет война…
Супруга закрыла лицо руками и торопливо удалилась на свою половину. Она не могла сдержать так внезапно нахлынувшие чувства обиды, горечи и бессилия. Женщина дала волю слезам. Несчастье, свалившееся на их семью, ей казалось непоправимым…
АРБУЗОВ
Капитан 1 ранга Александр Павлович Арбузов прибыл в Иркутск зимним путем в середине марта 1854 года. Опытный черноморский моряк, как значилось в предписании, высочайшим приказом по Российскому императорскому флоту от 16 декабря 1853 года за № 1271 был назначен помощником губернатора Камчатки, капитаном над портом Петропавловска и командиром Сорок седьмого флотского экипажа.
Александр Павлович, отдав служению Российскому флоту более двух десятков лучших лет, новое назначение воспринял как подобает в таких случаях военному человеку: направляют, значит надо, этого требуют интересы Отчизны. Нет слов, климат Черного в отличие от других морей, омывающих берега России, более теплый и мягкий. На юге, почитай, круглый год лето. А тепло для морской службы уже большое благо. Однако и на Черном море бывают зимой снежные метели и сильные ураганы. Из российских моряков черноморцам хорошо знаком ветер-бора. Это он, несясь с Кавказских гор, со страшной силой обрушивает на суда тяжелые снежные заряды. Они обляпывают корабли до такой степени, что под тяжестью ледяного покрова суда вот-вот готовы перевернуться. Нет, не. согласен Александр Павлович с теми, кто с веселой легкостью утверждает, что служба на Черном море - одно удовольствие. Поставь его, Арбузова, рядом с офице-ром-одногодком с Балтийского флота, и по внешности не угадаешь, кто из них с какого моря. Смуглое волевое лицо капитана 1 ранга с густыми черными усами обветрено, морщины на щеках и лбу редкие, но глубокие, поседев-
шие волосы жесткие, ибо видели чаще соленую, чем пресную воду. Арбузову, пожалуй, и не подсчитать, сколько раз он попадал в такие штормы, когда людям казалось, что они больше никогда не увидят берега.
Во многих переделках побывал черноморский моряк, участвовал в восемнадцати боевых морских кампаниях. Отважного офицера заметили и в 1841 году наградили орденом святого Георгия 4-й степени. Возможно, он имел бы больше поощрений, если бы ни его своеобразный характер. Арбузов, по мнению многих, человек не глупый, службу знает и любит, но натура у него тяжелая, характер неровный. Запись, сделанная при первой аттестации офицера - "склонен к самовольству", "упрям" - с годами переносилась во все последующие характеристики. И ничего тут не поделаешь. Те, кто аттестовывал офицеров, как правило, знали их плохо, а посему полагались на объективность предшественников, не затрудняя себя поисками новых формулировок. Это озлобляло Арбузова и не раз подталкивало его на стычку с тем или другим начальником. А таким поведением, как известно, карьеру себе не сделаешь, наоборот, можешь оказаться перед угрозой предупреждения о полном служебном несоответствии. Арбузов, не желая расстаться раньше срока с морской службой, без которой не мыслил жизни, стал стараться служить по уставу, хранить честь и достоинство морского офицера. И хотя тяжелый характер временами давал о себе знать, он силой своего же характера, иногда с болью в груди, подавлял самовольные порывы. Это помогло ему потом ровно подниматься по служебной лестнице.
Прощаясь с Черным морем, Арбузов не понимал одного: почему его послали на Дальний Восток? Слухи о войне с Англией достигли апогея. Сражение, по его мнению, развернется именно в бассейне Черного моря, а он оставляет опасный очаг… Александр Павлович о чем-то не догадывался. А может, он недостаточно знает о назревающих событиях?
О том, что неугомонный военный губернатор Восточной Сибири Муравьев упорно настаивает на укреплении отдаленных берегов России, Арбузов осведомлен. Туда, на Дальний Восток, еще в 1852 году отбыл с Балтики на фрегате "Паллада" вице-адмирал Евфимий Васильевич Путятин. Прославленный моряк, дипломат, государственный деятель Николаевской школы, Путятин побывал с миссией в Японии и Китае. Арбузов внимательно следил за
газетами. Судя по ним, ничего тревожного на Дальнем Востоке он не почувствовал. Ов, нако на Тихом океане формировалась русская эскадра. В распоряжение адмирала Путятина поступили корвет "Оливуца", паровая шхуна "Восток", транспорты "Байкал", "Иртыш", "Князь Меншиков", два бота. И, наконец, минувшей осенью из Кронштадта туда же вышли два фрегата, "Аврора" и "Диана". Они где-то еще в пути.
Арбузов знал, что лет пять назад военный губернатор Восточной Сибири побывал в Камчатке и внес там заметные изменения. Добившись, чтобы полуостров был административно приравнен к губернии, Муравьев отстранил от должности тогдашнего правителя Камчатки капитана 1 ранга Машина и назначил на его место (теперь губернатором) начальника Аянской фактории Василия Степановича Завойко. Ему присвоили звание "генерал-майор". Александр Павлович покачал головой: "Капитана 2 ранга подняли сразу на две ступени служебной лестницы! Слыханное ли дело!" Но каким бы ни был Завойко деловым и энергичным, без хорошего помощника управлять большим полуостровом и исправно исполнять обязанности командира порта одному человеку невозможно.
Муравьев добился, чтобы главный порт на Дальнем Востоке из Охотска был переведен в Петропавловск, а в камчатском гарнизоне увеличили личный состав, ввели в штат дополнительные единицы офицеров.
На новом месте ему, Арбузову, как он догадывался сам, дел будет невпроворот. На капитана 1 ранга возлагались, почитай, три должности. Это тебе не фунт изюму. Для одного человека обязанностей многовато. Но Александр Павлович тут же подумал о Завойко. Как он там сейчас без помощника крутится? Видимо, с нетерпением его ждет. Что ж, Арбузов усердием в делах, честным служением постарается облегчить положение камчатского губернатора. Правда, до полуострова надо еще добраться. Мысли капитана 1 ранга невольно перекинулись в далекий край России. "Спешно укрепляется Петропавловский порт, - размышлял он. - Надо полагать, оборонительные сооружения возводятся и на южном побережье Дальнего Востока, формируется эскадра кораблей в мирном крае. Нет ли тут чьей-то грубой ошибки? Не зря ли паникует военный губернатор Восточной Сибири?.."
Конечно, в том, что при Муравьеве стали больше уделять внимания дальневосточным берегам, ничего предо-
судительного Арбузов не видел. В его понятии, Россия должна быть укреплена всюду, где возможны происки чужеземцев. Однако последние события в мире ему подсказывали, что укреплять сейчас в первую очередь нужно Черноморский и Балтийский флоты. Именно там, на юге и северо-западе России, нависает угроза. Не опрометчиво ли поступают те, по чьему распоряжению так поспешно начали перебрасывать силы из краев вероятной опасности на Дальний Восток?..
Прибыв в Иркутск, Александр Павлович осторожно высказал свои опасения Муравьеву. Николай Николаевич только что вернулся из Санкт-Петербурга. Там положительно был решен какой-то очень важный вопрос по Амуру, а поэтому военный губернатор был в превосходном настроении.
- Напротив, - сказал Муравьев. - Мало, очень мало у нас сил на Дальнем Востоке. Об этом хорошо осведомлены иностранцы.
Согласившись с Арбузовым, что основным театром в войне будет черноморский бассейн, Муравьев с уверенностью высказался, что англичане, а может, и французы, непременно начнут искать слабое место у других берегов России. Таковым, по его убеждению, неприятель посчитает дальневосточное побережье. Опасности скорее всего подвергнется Камчатка. Враги попытаются овладеть ею в первую очередь только ради Авачинской губы, превосходней которой нет во всем мире.