Торжественно шествовали навьюченные верблюды. Рысцой пробегали дико орущие ослы со всадниками, у которых ноги чуть не волочились по земле. Проводили несчастных рабов. Стояли пыль, духота, вонь, жара… А сверху невозмутимо сияло яркое южное солнце. Через пролет одной улицы виднелось синее, манящее море.
Татары привели Ивана на главный невольничий рынок. Под навесами скучились сотни рабов. Болотников увидел печальное зрелище: рабы стояли, сидели на корточках, с лицами безразличными, равнодушными.
"Закаменело от горя ихнее сердце. А может, и привыкли", - с тоской подумал Иван. На лицах других было написано отчаяние, злоба. Маленький, юркий татарин продавал невольника громадному пузатому пожилому турку в бархатном кафтане и белой чалме с золотыми нитями в ней. Турок имел вид гордый, заносчивый. Перед ним стоял продаваемый раб, обнаженный до пояса геркулес с бронзовым телом, гривой спутанных черных волос. Мрачно и настороженно горели его глаза. Турок что-то крикнул, рванул раба за руку, думая повернуть его. Тот мгновенно освирепел, ударил турка кулаком по лицу и пнул его ногой в живот. Турок со стоном упал. Хозяин раба истошно закричал, словно закудахтал. Прибежали несколько стражей, набросились на бешено сопротивлявшегося раба, с трудом связали его и куда-то уволокли, сопровождаемые все еще растерянно кудахтающим татарином. Турок с трудом поднялся и, согнувшись, побрел, как побитая собака. Болотников же радовался: "Вот молодец! Побил пузатого". Тут он услышал отчаянные вопли, увидел, как молоденькую девушку с длинными черными косами покупатель с помощью слуги оторвал от женщины, также горько рыдающей. Они были похожи одна на другую. "Беспременно с матерью разлучили, вороги". Мать упала на землю, забилась в судорогах.
Яростно кричали продавцы и покупатели, споря, ругаясь, улыбаясь, хлопая друг друга по плечу, поворачивая во все стороны "товар".
К Болотникову подъехал важный татарин в богатом шелковом халате и в осыпанной жемчугом тюбетейке, на прекрасном коне. За ним следовали три человека верхо-конной свиты. Один из них по знаку хозяина соскочил с коня, стал осматривать Ивана, щупал мускулы, заглядывал в рот, для чего-то дернул за свисавший, сбившийся чуб, наконец, шлепнул его по спине рукой и что-то почтительно сказал своему повелителю.
Ивана купили и привели в чайхану - подворье, где остановился важный татарин. Невольника заперли в сарай. Вскоре принесли туда еды и даже немного красного вина. Болотников заснул на сухом, хрустящем сене, вдыхая слегка дурманящий запах его.
На рассвете Ивана разбудили вопли и пронзительное пение. Сквозь щель в сарае он увидел, как на ближайшем минарете кричал муэдзин, воздевая руки к небу.
Ивана снова накормили и повезли со связанными руками и ногами на арбе. Ехали целый день, пробирались через горы. К вечеру прибыли в какое-то селение - владение важного татарина.
Болотников попал в партию из десяти невольников. Один был с Украины, прозывался Хведор Гора, человек лет сорока, среднего роста, коренастый, грудь колесом, лицо добродушно-веселое, с хитрецой. Разговорились.
- Друже мий! Купляв тоби хазнадар-ага, по-вашему, по-московитски, казначей, по-нашему, скарбник. Вин найкрашчый чоловик при хане Казы-Гирее. А хан живе у городе Бакче-Серае. Ты, Иване, робить будешь, як и мы, бильше всего у саду.
Раз их партию отправили в соседнее селение окапывать яблони. На следующий день всех после работы задержали во дворе. Собралось много народу. Вышел владелец, тощий татарин, нос приплюснут, рыжие усы и бороденка, взгляд сверлящий.
- Злый, як собака на цепу, - шепнул Ивану Гора.
- Ежели судить по лику, ехидна отменная, - ответил Иван.
Хозяин важно расселся на бархатных подушках на крыльце, махнул рукой, в которой была ременная плетка. Из сарая вывели двух человек в кандалах, босых, в растерзанных одеждах. Их подвели к хозяину. Тот злобно крикнул, ощерив гнилые зубы, и ударил каждого изо всей силы плеткой. Обоих привязали к козлам, и началась беспощадная порка. Свист лоз, вопли истязаемых, мрачное молчание толпы… Потом их, окровавленных, стонущих, уволокли в сарай. Хозяин опять что-то крикнул, и народ стал расходиться. Хведор Гора, попыхивая люлькой, сдержанно сказал Ивану:
- Замордовалы чоловикив! Воны утиклы, их пиймалы.
Иван побледнел, сжал от негодования кулаки.
- На Руси у нас, Хведор, бояре да дворяне такие же лиходеи, как и здешние нехристи. Бить их всех надо.
Иван работал в громадном фруктовом саду под началом садовника Джубана.
Джубан - веселый старик, татарин, маленький, седой как лунь, сухой, как перечный стручок. Тощая бороденка торчала в виде редьки, тряслась при смехе. Был он необычайно говорлив. Говорит, говорит, никак не остановится, хотя невольники его не все понимали. Иван с любопытством смотрел на него. Спрашивал у Хведора Горы:
- Эк, разболтался! Что он бает?
- Хто его знае, шо вин цвенькае! - отвечал Гора.
К вечеру, когда кончалась работа, невольники усаживались вокруг костра. Похлебка с бараниной варится, поднимается кверху дымок и тает в неподвижном воздухе. Кругом невысокие горы, лесистые, синие, как дымкой покрытые… Поедят наскоро невольники и, измученные работой, идут спать. Иван любил оставаться один, часто думал о Доне, где жизнь улыбнулась ему, бесталанному. А то просто глядел да слушал. Пройдет по дороге стадо с мычанием и блеянием… Зажигаются яркие южные звезды. Запоет соловей… У Ивана сердце замирает от сладкой боли, вспоминает о родине. "Убечь бы домой!.. Что-то со стариками деется? Что-то с Русью деется?"
Прожил Болотников два года в неволе. Научился говорить по-татарски. Стал понимать старика Джубана и слушать его нескончаемые рассказы.
Раз Джубан без обычной своей живости, а как-то нахохлившись, рассказал невольникам про своего прежнего хозяина.
- Ну, дети мои, слушайте про злое и радуйтесь, что с вами того нет. Жил я в Карасу-Базаре… тоже садовником. Владел там землей евнух гарема ханского. Был он, как тигр, свиреп. Псов держал лютых. И вот если невольник против сердца придется, псами травил до смерти. В железа ковал да в смрадную яму - тюрьму опускал. Гибли там не угодившие свирепому евнуху без пищи и воды. Солеварни держал он. Большой доход имел от соли, а невольникам руки солью разъедало. Глаза у них гноились, слепли. Был невольник один, из Грузии. Не стерпел - зарезал господина и себя. А в чем вся беда? Жить надо во имя бога милосердного, а люди злы, не по корану поступают. Велик аллах! Нет бога, кроме бога, а Магомет - пророк его! - закончил свой рассказ старый Джубан.
Глава V
По Средиземному морю быстро движется огромная галера.
Судно - турецкое, торговое. На нем уйма всевозможного груза и около четырехсот человек пассажиров и команды. Среди груза преобладает контрабанда.
Галера движется на веслах. При попутном ветре поднимают паруса. Скорость ее доходит до восьми узлов - очень большая по тому времени. Длина галеры - метров сорок пять.
Гребут невольники и преступники.
Такие парусно-гребные морские суда назывались галерами по-итальянски. Греки и некоторые другие народы Средиземноморья называли их "катергон", откуда и пошло наше слово "каторга".
На Руси была зима. Под Курском, вероятно, шел снег. А галера плыла под ярко-синим небом и знойным солнцем. Стоял жаркий день.
Галера - многовесельная. Глубоко в трюме к каждому веслу цепями приковано по двое гребцов. Они до пояса обнажены. Потные спины ритмично то нагибаются, то разгибаются. Спины эти бронзовые, черные, синевато-бледные у людей больных и изможденных. Среди гребцов негры, эфиопы, мавры; люди почти всех стран Южной и Восточной Европы.
В такт веслам на оголенных потных спинах движутся лопатки. На обнаженных руках ходуном ходят мускулы.
В трюме полумрак. Круглые окошечки высоко, под палубой… Иной раз сюда доносится крик невидимой чайки. С палубы слышны оживленные возгласы, песни, топот, команды.
В одной из пар, прикованных цепями к веслам, - Иван Болотпиков.
То, что на этот раз произошло с Болотниковым, несложно и в турецких владениях заурядно. Преступников, приговоренных к галерам, не хватало. Их посылали главным образом на военные суда. Торговым галерам все реже и реже удавалось нанимать у правительства преступников. Приходилось покупать невольников. Рабов для галер покупали отборных - молодых, выносливых, сильных. Они были в большой цене. Владелец Болотникова, оборотистый крымский татарин, купил русского молодого силача не для того, чтобы тот собирал яблоки в саду. На легкую работу годились рабы подешевле, даже мало чего стоившие старухи. Он покупал невольников и для себя и для перепродажи. Болотникова татарин продал турецким судовладельцам.
…Загляделся Иван на лучи солнца. Они пробивались сверху и играли на противоположной стенке трюма. Задумался, гребет не столь прилежно. "Эх, хоть бы на море взглянуть!" И вдруг охватила страшная тоска при воспоминании о разлуке с полюбившимся ему Хведором Горой.
…Шумит, бурлит невольничий рынок в Кафе.
- Прощай, друже Хведор, не поминай лихом!
А тот, с горькой улыбкой на запекшихся устах, отвечает:
- Лихо-то причепылось, воно з намы пийдэ, братику Иване. А може, встренемось в веселу годыну? От радисть буде! Ну, друже, прощавай!
Облобызались в слезах, разошлись, оба скованные.
Ему, как живой, представился теперь Федор…
Свистнула плеть турка, ожгла голую спину. Стиснул Иван зубы, гребет сильнее. "Шалишь - выдюжу! Увижу еще Русь!"
Рядом с Иваном сидел черный человек. Вместе были к веслу прикованы. Он ослаб, грести больше не мог. Расковали его, уволокли наверх. Турок пришел обратно, скалит зубы и показывает знаками, что гребца выбросили в море. "Со святыми упокой! Отмучился!.." - скорбно подумал Иван.