На протяжении многих лет я много слышал от Демоцеда о Пифагоре и точно передаю смысл его рассказов. А хронология… она может нарушаться. Я не веду анналов. Но могу с уверенностью сказать, что имя Пифагора я впервые услышал во время своего первого визита в Экбатану. И в тот же день я услышал еще более важную беседу о владыке морей Поликрате. Вспоминая переглядывания и многозначительные недомолвки, я понял позже, что именно на той встрече два грека решили объединить свои усилия, чтобы вовлечь Дария в греческие дела. Они собирались соблазнить Великого Царя недостающим ему титулом владыки морей и убедить его помочь тирану Гиппию - если понадобится, то и военным путем. По сути дела, война оказалась неизбежной, во многом из-за досужих измышлений двух греков летним днем в Экбатане.
- Твоя жена говорит, что Пифагор основал в Кротоне школу. - Лаис очень любила Демоцедову жену, поскольку та не представляла никакой угрозы. - Люди со всего света едут у него учиться.
- Это, собственно, не школа. Скорее… В общем, он со многими праведными людьми живет в одном доме "правильной жизнью", как говорит Пифагор.
- Они не едят бобов.
Гистиэй позволил себе рассмеяться. До сих пор наивернейший способ рассмешить афинян - это упомянуть о запрете Пифагора есть бобы. Афинянам это кажется чрезвычайно забавным, особенно когда, прохаживаясь насчет бобов, афинские комики в театре громко пускают ветры.
- Он считает, что в бобах заключены человеческие души, ведь бобы напоминают человеческий зародыш.
Демоцед всегда оставался человеком науки, и не было такой теории сотворения мира, которая бы оставила его равнодушным.
- Пифагор также не ест мяса из страха ненароком съесть своего предка или друга, чья душа могла вселиться в животное.
- И как долго, по мнению Пифагора, души могут переходить из одного существа в другое? - спросил я.
Греки взглянули на меня с нескрываемым любопытством. Я задал ключевой вопрос и на мгновение стал для них не ребенком, а наследником Зороастра.
- Не знаю, Кир Спитама. - Демоцед с почтением произнес мое имя.
- До окончания времени долгого владычества или раньше? - Я был поистине зачарован этой новой концепцией смерти, возрождения и… и чего? - Разумеется, ничто не сможет рождаться по окончании неопределенного отрезка времени.
- Я не могу говорить в терминах Зороастровых воззрений… Я хочу сказать… истинных воззрений. - Демоцед не смел подвергать сомнению религию Великого Царя. - Я просто говорю, что, по Пифагору, жизнь каждого человека должна иметь целью освобождение заложенной в него божественной искры, чтобы она воссоединилась со всей Вселенной, которую он рассматривает как движущееся, вечно живое… совершенное, гармоничное целое.
- Я дитя земли и звездного неба! - объявила Лаис. - Я жадно слушала долгую и таинственную песнь о сотворении, поведанную мне фракийскими колдуньями…
Когда она умолкла, Демоцед продолжил:
- Пифагор учит, что нужно вырваться из бесконечного круга смертей и рождений. Он считает, что этого можно достичь путем самоотречения, выполнения обрядов, очищения через ограничение в пище, через изучение музыки и математики. Правда это или нет, но, благодаря Пифагору и его учению, большая часть Южной Италии находится под властью Кротона.
- Причина не в том, - возразил Гистиэй. - Благодарить следует твоего тестя Милона. Он великий воин.
Гистиэй на удивление мало интересовался философией, - кстати, это слово придумал Пифагор для обозначения истинной любви к мудрости.
Пифагор также установил с помощью Демоцеда (во всяком случае так утверждал последний), что мышление сосредоточено в человеческом мозгу. Я не видел доказательства этому утверждению, а увидев, все равно не понял бы. Но я верю. Я спорил по этому поводу с жителями Китая. Они считают, что мышление сосредоточено в животе, что живот из всех частей тела наиболее способен к чувствам и познанию, поскольку все время бурчит. Демокрит напоминает, что я уже говорил об этом. Ты должен терпеть: в повторении кроется секрет обучения.
- Успех Кротона я приписываю доблести его жителей. - Демоцед закашлялся в свой лоскут. - Они считают своим учителем бога, и я полагаю это возможным.
- А он как считает? - вернулся к теме Гистиэй.
Демоцед покачал головой:
- Думаю, Пифагор считает, что в мире все взаимосвязано, все участвует в космическом процессе, все является частью единого божества. Но мы не можем воссоединиться с целым, пока не освободимся от тела, нашего надгробия.
- Почему? - спросила Лаис.
- Превзойти страдания этого мира, чувство несовершенства…
- Орфей спускался в подземное царство, - проговорила Лаис, словно отвечая на свой вопрос; возможно, так оно и было.
Я плохо знаком с культом Орфея. Это был фракиец, спустившийся в подземное царство, чтобы вызволить оттуда свою умершую жену. Ему удалось вернуться, но без жены - умершие не возвращаются. Позже его разорвали на куски, - надо полагать, за непочтительность к богам.
Культ Орфея всегда был распространен в захолустьях, в частности во Фракии, этом рассаднике ведьм. Позже его стали использовать по всему греческому миру. Из того немногого, что мне известно об орфизме, я могу заключить, что это не более чем грубое переложение прекрасной и правдивой истории о герое Гильгамеше. Он тоже спускался в подземное царство, чтобы вернуть оттуда своего любимого Энкиду. Нет, Демокрит, Гильгамеш не был греком, он был великим героем и, подобно большинству великих героев, хотел слишком многого. В мире для него не было ничего неодолимого, кроме собственно этого ничего - смерти. А герой хотел жить вечно. Но даже славный Гильгамеш не смог изменить естественного хода вещей. Смирившись с этой суровой истиной, он успокоился… и умер.
Легенду о Гильгамеше я узнал в Вавилоне. В стародавние времена Гильгамешу поклонялись во всем мире. Сегодня он забыт почти повсюду, кроме Вавилона. Время долгого владычества в самом деле очень долгое. Беда греков в том, что они не представляют, как стара земля. Они словно не понимают, что все случившееся уже случалось когда-то. Все повторяется, кроме конца. А в Индии думают, что и конец уже случался много раз, что мир циклически догорает - и разгорается снова.
Демокрит считает своим долгом просветить меня насчет орфизма. Видимо, орфики тоже верят в переселение душ, и этот процесс якобы заканчивается лишь тогда, когда через ритуалы и все такое прочее дух очищается. Я полагаюсь в этом вопросе на компетенцию Демокрита. Ты ведь тоже из Фракии. Ты уже убедил меня, что Лаис из-за своей склонности к темным силам природы никогда не понимала культа Орфея.
- Вряд ли Пифагор говорил, что тоже спускался в царство Аида, но он поведал мне одну странную историю. - Демоцед казался немного опечаленным, словно ему не очень нравилось то, что он собирался нам рассказать. - Вскоре после его возвращения из Вавилона мы прогуливались по новому молу, только что сооруженному Поликрагом в заливе, и вдруг Пифагор замер и поглядел на меня. Он был много выше меня ростом. "Вспомнил! - воскликнул он. - Я все вспомнил!" Я не имел понятия, о чем это он. "Что вспомнил?" - спросил я. "Мои прежние жизни".
И очень убедительно Пифагор рассказал мне, как в первых своих воплощениях он был сыном бога Гермеса и земной женщины. И Гермес так любил своего сына, что посулил дать ему что угодно, кроме бессмертия, - бессмертны только боги. И мальчик попросил о следующей милости: "Сделай так, чтобы я помнил все свои жизни в предыдущих воплощениях". И Гермес согласился. "И вот теперь я помню, как был птицей, воином, лисицей, ахейцем в Трое. Все это я, и я буду жить, пока не сольюсь с целым", - сказал Пифагор.
Рассказ Демоцеда оставил во мне глубокое впечатление, и я часто жалел, что не был знаком с Пифагором. Когда соперничающая партия изгнала его из Кротона, он нашел убежище в одном из метапонтийских храмов, где уморил себя голодом. К тому времени мне было уже двадцать лет, и я мог бы с ним увидеться. Говорят, он до самого конца принимал желающих с ним поговорить. Я беру на себя смелость назвать это все же концом. Если я заблуждаюсь, то он, возможно, и сейчас разгуливает по улицам Афин и его память полнится воспоминаниями о тысячах предыдущих судеб.
Демокрит говорит, что в Фивах есть пифагорейская школа, до недавних пор возглавляемая кротонцем по имени Лисий. Демокрит был поражен приписываемыми этому Лисию словами: "Люди должны умирать, поскольку не могут соединить начало с концом".
Да, это в самом деле мудро. Человеческую жизнь можно изобразить в виде нисходящей прямой линии. Но когда душа, то есть часть божественного огня в нас, соединяется с первоначальным источником жизни, достигается совершенная форма - прямая превращается в окружность, и начало встречается с концом.
Здесь должен отметить, что ребенком я не отличался особыми способностями. Ни в коем случае не хочу выставлять себя пророком, чудотворцем или философом - я не был им ни в детстве, ни в зрелом возрасте. Мне выпало родиться Спитамой, и я не могу пожаловаться на судьбу. Мое место в мире принесло мне массу радостей, хотя я и испытывал постоянную враждебность магов - последователей Лжи. Но эта враждебность более чем возмещена проявленной ко мне милостью трех Великих Царей - Дария, Ксеркса и Артаксеркса.
Никогда не имея склонности к религии или магии, от природы я люблю размышлять. И считаю своим долгом сопоставлять религиозные и философские системы с той истиной, следовать которой мне было предписано от рождения.