Несмотря на официальное покровительство Гистаспа, нас с Лаис держали почти что на положении заключенных. Великий Царь нас не принял. Его прибытие и отбытие из дворца сопровождалось страшным шумом, боем барабанов и тамбуринов, отчего куры в панике чрезвычайно комично метались по двору, но моя мать трагически возводила глаза к небу. Дальше - хуже: с приходом лета мы не уехали вместе с двором в Экбатану. Никогда я не испытывал такой жары!
Мы не видели никого из царских жен, кроме Аристоны, родной сестры Атоссы - и, стало быть, дочери Кира Великого. Очевидно, мы вызвали ее интерес. Однажды после полудня она появилась у нас во дворе. Должен сказать, она оказалась в точности такой красавицей, как о ней говорили.
Лаис была этим озадачена, поскольку всегда считала, что если знаменитости приписывается какое-нибудь достоинство, то в действительности именно его-то больше всего ей и недостает. Для колдуньи все существует как иллюзия. Возможно, в этом есть резон. Я в самом деле думаю, что люди выдумали, будто Аристона была единственной любовью Дария. В действительности ничего на земле он не любил, кроме самой земли, то есть он любил свои обширные земли. Ксеркс, напротив, любил слишком многих людей и потому потерял свои земли.
Аристону сопровождали красивые евнухи-греки, по возрасту не старше меня. Их продавал гарему один малоизвестный самосский торговец, который крал греческих детей. Поскольку греки очень неохотно соглашаются на кастрацию, греческие евнухи пользуются особым спросом, и этот самосец здорово разбогател.
С наибольшей охотой идут в евнухи вавилоняне, и из них в самом деле выходит больше всего толку. Каждый год пятьсот вавилонских юношей с радостью подвергают себя кастрации, чтобы служить в гареме Великого Царя и его вельмож. Поистине юноши эти необыкновенно умны и так же честолюбивы. В конце концов, если ты не родился в знатной семье, стать евнухом - единственный путь попасть ко двору. Не секрет, что до сих пор истинный источник власти находится не на троне, а в гареме, где строят свои козни честолюбивые женщины и хитрые евнухи. В нынешние дни евнухи не только всюду сопровождают жен и наложниц, они стали советниками Великого Царя, государственными сановниками и даже порой военачальниками и сатрапами.
Аристона была в накидке из золотых нитей, с тросточкой из слоновой кости, на щеках ее играл яркий естественный румянец, но она казалась не в духе.
Поскольку Лаис была гречанкой, а я наполовину греком, Аристона велела мальчикам говорить с нами по-гречески.
Лаис прервала ее:
- Нам не нужно переводчика, госпожа. Мой сын - внук пророка.
- Да, я знаю. - Аристона указала на меня своей тросточкой: - Ты умеешь глотать огонь?
Я был слишком напуган и промолчал.
Характер у Лаис был скверный.
- Огонь - это сын Мудрого Господа, госпожа. Не стоит шутить над божественным, это небезопасно.
- О? - Светло-серые глаза расширились. Она напоминала своего отца, Кира Великого, - он был замечательно красивым мужчиной. Я знаю. Я видел залитое воском тело в священных Пасаргадах.
- Да ну? Ведь Бактрия так далеко!
- В Бактрии живет отец Великого Царя, госпожа, там его вотчина.
- Это не его вотчина. Он там просто сатрап. Он Ахеменид из священных Пасаргад.
Лаис, в своем выцветшем шерстяном платье, окруженная гурами, не дрогнула перед лицом не только дочери Кира, но и любимой жены Дария. Лаис никогда не знала страха. Колдовство?
- Из Бактрии пришел Дарий, чтобы восстановить империю вашего отца, - сказала она. - Из Бактрии же Зороастр заговорил голосом Мудрого Господа, чьим именем ваш муж Великий Царь правит во всех своих землях. Берегитесь, госпожа, как бы не пало на вас проклятие Единого Бога.
В ответ Аристона подняла к лицу правую руку, нелепо прикрывшись золотистым рукавом, и поспешила удалиться.
Лаис обернулась ко мне, глаза ее горели гневом:
- Никогда не забывай, кто ты. Никогда не отрекайся от Истины и не следуй Лжи. Никогда не забывай, что ты сильнее, чем все поклонники демонов.
Это произвело на меня сильное впечатление. Ведь я уже тогда понимал, что Лаис нет дела ни до какой из религий (фессалийское колдовство не в счет). Но Лаис очень хитрая и практичная женщина. В Бактрии она заставила себя выучить тысячу гимнов и ритуалов, чтобы убедить Зороастра в своем следовании Истине. Затем она постепенно внушила мне, что я не такой, как все, что Мудрый Господь избрал меня быть постоянным свидетельством Истины.
В юности я не сомневался в словах Лаис. Но теперь, когда жизнь близится к концу, я понятия не имею, выполнил я возложенную на меня Мудрым Господом миссию или нет, - даже допуская, что таковая была на меня возложена. Должен также признаться, что за семьдесят лет, прошедших после смерти Зороастра, я насмотрелся на столько божественных ликов в стольких частях этого огромного мира, что уже ничего не могу утверждать определенно.
Да, Демокрит, я помню, что обещал тебе объяснить, откуда возник мир. И я объясню - насколько это вообще поддается объяснению. Что касается существования зла, то это объяснить проще. Сказать по правде, я удивлен, что ты сам не разгадал загадку Лжи, которая и определяет Истину, - в этом кроется подсказка.
3
Вскоре после визита Аристоны всех кур во дворе перерезали. Я скучал по ним. Моя мать - нет.
Стояла ранняя осень, когда нас навестил младший канцелярский чин. Его прислал распорядитель. В канцелярии решили, что я должен ходить в придворную школу. Очевидно, весной, когда я проживал при дворе, мне не нашлось в ней места. Но теперь чиновник вознамерился лично сопроводить меня в класс.
Лаис постаралась воспользоваться непонятным случаем и потребовала новые комнаты. Это невозможно, был ответ. Никаких инструкций на этот счет. Она попросила об аудиенции у царицы Атоссы. Евнух с трудом сдержал смех от такой дерзкой просьбы.
И бедная Лаис так и осталась на положении заключенной. Я, по крайней мере, ходил в школу и был от этого в восторге.
Придворная школа делится на две группы. В первой учатся члены царской фамилии - в то время насчитывалось с три десятка принцев в возрасте от семи до двадцати лет, - а также многочисленные сыновья Шести.
Во второй учат сыновей менее знатных вельмож и малолетних "гостей Великого Царя", как называют заложников. Узнав, что я учусь не в первой группе, Лаис пришла в ярость. На самом деле она не понимала, как нам обоим повезло, что мы вообще остались живы.
От школы я был в восторге. Она располагалась в просторном помещении с окнами на огороженный стеной парк, где мы упражнялись в стрельбе из лука и верховой езде.
Нашими учителями были маги старой школы, они ненавидели Зороастра и опасались его влияния. В результате большинство как учителей, так и учащихся-персов старались не замечать меня. Моими товарищами были лишь "гости Великого Царя", поскольку и сам я в некотором смысле являлся "гостем". И я был наполовину грек.
Вскоре я подружился с мальчиком моих лет по имени Милон, чей отец, Фессал, приходился сводным братом афинскому тирану Гиппию. Хоть Гиппий и продолжил золотой век своего отца Писистрата, афинянам это семейство надоело. Ведь известно, что, когда афинянам живется хорошо, они сразу начинают искать себе какую-нибудь неприятность, а такие поиски быстро заканчиваются успехом.
Со мной в классе также учились сыновья милетского тирана Гистиэя. Сам Гистиэй числился в "гостях", поскольку приобрел слишком много богатства и власти. Однако во время вторжения Дария в Скифию он доказал свою преданность - и предусмотрительность.
Чтобы переправить персидское войско в Скифию, Дарий построил из лодок мост через Геллеспонт. Когда Великий Царь вернулся к Дунаю (где ранили моего отца), многие греки-ионийцы хотели сжечь мост и оставить Дария на растерзание скифам. Если бы Дария убили или взяли в плен, ионийские города объявили бы свою независимость от Персии.
Но Гистиэй отверг этот план.
- Дарий - наш Великий Царь, - сказал он прочим тиранам. - Мы поклялись ему в верности.
Но по секрету Гистиэй предостерег их, что без поддержки Дария ионийская знать заключит альянс с чернью и свергнет тиранов, в Афинах такой союз боролся в то время против последних Писистратидов. Тираны послушались совета, и мост остался невредим.
Дарий благополучно возвратился домой. В благодарность он подарил Гистиэю несколько серебряных рудников во Фракии. И тут, будучи правителем Милета и владельцем фракийских богатств, Гистиэй стал уже не рядовым тираном, а могущественным царем. И всегда бдительный Дарий пригласил его с двумя сыновьями в Сузы, где они и стали "гостями". Хитрый, неугомонный Гистиэй не мог привыкнуть к жизни "гостя"… Я упоминаю обо всем этом, чтобы лучше объяснить те войны, что Геродот называет Персидскими.
В школе я большую часть времени проводил среди греческих заложников. Хотя маги запрещали нам говорить по-гречески, вдали от учительских ушей мы общались только на этом языке.
Однажды холодным зимним днем мы с Милоном сидели на мерзлой земле, наблюдая, как наши товарищи метают дротик. Одетые по-персидски - в толстые шаровары с тремя парами подштанников, - мы не ощущали холода. Я и сейчас так одеваюсь и часто советую грекам последовать моему примеру, но их невозможно убедить, что несколько слоев легкой одежды спасают не только от холода зимой, но и от жары летом. Греки когда не голые, то кутаются в пропитанную потом шерсть.
От своего отца Милон унаследовал вкус - но не талант - к интриге. Он с удовольствием объяснял мне, кто при дворе какую партию поддерживает.