2
Под утро Алексей Орлов прибыл в Петергоф и ворвался в спальню государыни. Куда пройти - его научил брат Григорий.
- Пора вставать, ваше величество, - сказал он, стараясь утишить свое волнение. - Все готово для того, чтобы вас провозгласить.
- Что? - спросила Екатерина, отгоняя сон.
- Пассек арестован.
Екатерина вскочила с постели, накинула платье и надела туфли.
- Едем же!
Карета шестерней помчалась в Петербург.
Навстречу ей выехал Григорий Орлов в одноколке. Екатерина пересела к нему, и в шесть часов утра они остановились у канцелярии Измайловского полка.
- Подъем! Тревога! - закричал Григорий Орлов. - Встречайте государыню!
Самое главное было сделано - Екатерина открыто выступила против мужа и обратилась за помощью к гвардейцам. Дальше все пошло необычайно быстро и позднее представлялось императрице чудом, состоявшим из цепи не предусмотренных заранее действий: Измайловский полк присягнул Екатерине, она повела его в Семеновский, приняла присягу солдат, и в восьмом часу утра все двинулись к Казанской церкви.
Город уже был охвачен волнением, и оно передалось обитателям Летнего дворца.
Никита Иванович, в парадном кафтане, с лентой через плечо, вошел в спальню великого князя и застал его одетым. В комнате был и Порошин.
- А вы никак и не ложились, Никита Иванович? - спросил он. - Его высочество раненько проснуться изволил, принялся лакеями командовать, одеться требовал и меня разбудил.
- Кто был, что спрашивал?
- Был капитан Рославлев, просил вам доложить, что государыня Екатерина Алексеевна прибыла к ним в Измайловский полк. - Время и нам выступать, - сказал Никита Иванович, умышленно не замечая недоуменного взгляда Порошина. - Карета должна быть подана. Пойдемте, ваше высочество. И вас прошу, Семен Андреевич. У подъезда стояла карета с императорским двуглавым орлом на дверцах.
- Пошел в Новый дворец! - бросил кучеру Панин.
От Литейной улицы по Невскому проспекту бежали солдаты Преображенского полка вперемежку с ремесленниками и сидельцами из лавок.
- Куда они торопятся, Никита Иванович? - спросил Павел. - Туда и мы спешим, - ответил Панин. - К церкви Казанской божьей матери.
Улица была запружена шумной толпой.
- Поди! Поди! - кричал кучер, но люди не расступались, даже увидев императорский герб, и карета должна была остановиться.
- Не проехать дальше, ваше превосходительство, - доложил Панину кучер. - Что прикажете?
- Мы пойдем пешком, а ты возвращайся, - сказал Панин.
Они покинули карету. Порошин взял на руки Павла - мальчик доверчиво обнял его за шею - и с Никитой Ивановичем впереди начали проталкиваться к церкви.
Издали на ступенях ее была видна государыня. Рядом с нею стояли Кирилл Разумовский, Алексей и Григорий Орловы, княгиня Катерина Романовна, братья Рославлевы, Ласунский и другие офицеры, которых ни Панин, ни Порошин не знали по фамилиям.
Полки принесли присягу, и на площади перед церковью наступила пауза. У руководителей заговора не было выработано плана действий, и теперь они соображали, что делать дальше и куда обратить энергию собранных по их команде войск.
Екатерина, веселая и смеющаяся, но с холодными глазами, увидев подходившего Панина, обратилась к нему.
- Спасибо, Никита Иванович, что вы не умедлили привезти мне великого князя, - сказала она. - Ныне мы принимаем верховную власть, и нашему сыну пристойно с нами быть в этот час.
Павел сидел на руках у Порошина и не сделал попытки сойти на землю или потянуться к матери.
- Час истинно исторический, ваше величество, - воскликнул Панин, - и мы гордимся тем, что споспешествовали столь благодетельному начинанию! Государь Петр Федорович, нужно сказать правду, не постарался изъявить народу свою монаршую милость.
- Вы думаете о бывшем государе лучше, чем он того стоит, - сказала Екатерина. - Как только скончалась государыня Елизавета Петровна, он предался всякого рода распутству, а дела предоставил своим фаворитам. Начали они тем, что отняли земли у духовенства, войска переделывали на прусский манер и утомили бесполезными новшествами. Сам государь презирал законы. Всякое правосудие сделалось предметом торга.
Окружающие с восхищением слушали Екатерину и показывали свое удовольствие киванием голов и поддакиванием.
- Однако был же и указ о вольности дворянства, - возразил Панин. - И благородное шляхетство изъявляло радость, узнав о нем.
- Согласна, - живо откликнулась императрица. - Но что вы можете назвать еще? Все другие проекты его заключались в том, чтобы начать войну с Данией за Шлезвиг, переменить православную веру на лютеранскую, отправить меня в монастырь и жениться на любовнице, но самое первое - вступить в союз с прусским королем и отдать ему свою армию. Это русский-то император! Но что мы стоим, господа? Идемте во дворец!
Офицеры и генералы стали пробираться к своим полкам, прозвучали команды, солдаты разобрались по ротам, и на площади вдруг оказалось просторно. Екатерина, величаво подняв голову, в туфлях на босу ногу, направилась по Невскому к Новому Зимнему дворцу, и войска двинулись за нею.
Во дворце Екатерина приняла присягу от собранных там наскоро членов Синода и Сената и подписала манифест о вступлении на престол, набросанный тут же бойким пером Григория Николаевича Теплова, дальше занявшего при ней секретарскую должность.
В манифесте было сказано, что сынам отечества российского грозила опасность в виде отмены греческого православного закона и заключения позорного мира с Пруссией.
"Того ради, - писал Теплов от имени Екатерины, - убеждены будучи всех наших верноподданных таковою опасностью, принуждены были, приняв бога и его правосудие себе в помощь, а особливо видев к тому желание всех наших верноподданных явное и нелицемерное, вступили на престол на всероссийский и самодержавный, в чем и все наши верноподданные присягу нам торжественную учинили".
Затем Екатерина перешла в Старый Зимний дворец, что на Невском, отдала распоряжения оповестить о том, что произошло, всех, кого следует, обедала в зале с раскрытыми окнами и время от времени показывалась народу. Никита Иванович Панин сидел рядом с нею, и Павел был сдан на попечение Порошину. За столом он раскладывал великому князю кушанье, разрезал мясо и тихонько разговаривал с ним под аккомпанемент бокалов и приветственных криков обедающих.
День клонился к вечеру. Столица России признала Екатерину своей императрицей. Но чем занят ее супруг? Знает ли он, что произошло в Петербурге, и что намерен предпринять?
Екатерина решила отыскать бывшего государя. Советники поддержали ее план - взять с собой армию и идти на Петергоф и Ораниенбаум. Она разрешила Панину увести великого князя, - тот поклонился матери и схватил Порошина за руку, - а себе приказала подать военный мундир.
Полки приготовились к маршу.
Екатерина спустилась на Невскую перспективу.
- Постойте, - вдруг сказала она. - Я не всем еще распорядилась. Бумагу мне, чернила, перо! Она оглянулась вокруг. Два барабанщика снимали с ремней барабаны. На один Екатерина села, другой изобразил стол. Преображенский офицер подал ей лист бумаги, чернильницу и перья - полковые писаря носили свои принадлежности в походных сумках. Екатерина сочинила указ Правительствующему Сенату:
"Господа сенаторы!
Я теперь выхожу с войском, чтобы утвердить и обнадежить престол, оставя вам, яко верховному моему правительству, с полною доверенностию, под стражу отечество, народ и сына моего. Графам Скавронскому, Шереметеву, генерал-аншефу Корфу и подполковнику Ушакову присутствовать с вами, и им, так как и действительному тайному советнику Неплюеву, жить во дворце, при моем сыне".
И подписалась: "Екатерина".
Это был первый именной указ новой императрицы. Сенаторов просили о защите отечества и государыня, и мать.
Понадобился и еще один документ.
- Государь ничего не сможет написать, - сказала Екатерина. - Он лишь поставит подпись. Отречение нужно ему послать. Составьте, - предложила она Теплову.
- Много бумаг я писывал за свою жизнь, - ответил Теплов, - иных и академики б не сочинили, а супротив моих слова сказать не могли. И что через меня с ними говорит президент Академии граф Кирилл Григорьевич Разумовский, я привык. Но от лица монарха писать, увольте, не могу.
- Ничего, - спокойно сказала Екатерина. - Можете. Теперь это бывший монарх. А вас просит императрица. Пока просит или еще просит, я не совсем знаю русский язык в его подробности. Но знаю, что могу поручить и другому.
- Ваше величество, - спохватился Теплов, - да ведь я только от робости. Не извольте гневаться, мигом.
И верно, через полчаса он принес государыне набело переписанную бумагу.
"В краткое время правительства моего самодержавного Российским государством, - прочитала Екатерина, - самым делом узнал я тягость и бремя, силам моим несогласное, чтоб мне не токмо самодержавно, но и каким бы то ни было образом правительства владеть Российским государством…"
Она остановилась и посмотрела на Теплова.
- Это хорошо будет так. Никаким образом правительства. Чтоб не рассчитывали на сына - при нем регентом или на иной манер.
Похвалив Теплова, она продолжала читать: