Было два друга в нашем полку -
Пой песню, пой!..
- Да замолчи ты! - напустился на него Хмелев. - И чего тебя распирает нынче, понять не могу?
- Эх ты, чуда-ак. Меня же в партию приняли вчера. Можешь ты понять это или нет?.. - сказал Карасев и снова затянул песню:
Если один из друзей грустил,
Смеялся и пел другой.
Хорошо было шагать Михаилу Карасеву по дороге, покрытой свежим снегом, и хоть несколько минут не думать о немцах, о войне. Так бы вот и шел, и шел он по этой лесной дороге, полной грудью вдыхал свежий, морозный воздух и наслаждался этой тишиной.
Так Карасев со своим напарником дошли до места, приняли дежурство у взрывного аппарата.
Примерно через час после этого немцы выпустили в сторону рокадной дороги несколько снарядов и замолчали.
Начало светать. Карасев тихо переговаривался с Евгением, а сам не спускал глаз с рокадной дороги.
- Что-то больно тихо сегодня… - с неудовольствием вымолвил Михаил. Он не любил тишины на фронте. - Так тихо еще никогда не бывало.
- Даже из автоматов не стреляют, - согласился с ним Хмелев.
- Будто и войны никакой нет.
Прошло еще минут двадцать. И вдруг вдали раздались глухие артиллерийские залпы. Западнее того места, где находился пост Карасева, стали рваться немецкие снаряды.
- Бьют по переднему краю полка…
Но немецкая артиллерия в это утро наносила удар не только по полку Кожина. Весь передний край дивизии Полозова и соседа слева сотрясался от разрывов тяжелых снарядов. Через несколько минут появилась немецкая авиация и стала сбрасывать бомбы.
- Ну, теперь жди атаки, Женя… У них всегда так. Обрабатывают наш передний край снарядами и бомбами, а потом двинут танки и пехоту…
Через полчаса уже ничего невозможно было разобрать. Весь передний край клокотал в огне. Потом снаряды стали рваться в глубине обороны полка.
Подул ветер. Снежинки, как белые мотыльки, сперва медленно, потом все быстрее и быстрее закружились в воздухе. Началась вьюга.
- Опять замело, - с недовольством вымолвил Хмелев.
- А ну, погоди, - прислушиваясь к чему-то, сказал Карасев. - Слышишь?
Хмелев тоже прислушался. Сквозь орудийный гул и завывание вьюги до его слуха донесся шум моторов.
- Танки! - все внимательнее всматриваясь вперед, воскликнул Карасев.
- Давно бы пора им появиться. А то фашисты наседают на нас на танках, а мы…
- Думаешь, наши?
- А чьи же?
- Постой, постой, а почему они оттуда идут? - встревожился Михаил.
- Какая тебе разница, откуда идут? Главное, чтобы у нас были танки.
- Нет, я все-таки побегу вперед, посмотрю. А ты будь начеку.
Карасев, утопая по колено в снегу, побежал навстречу танкам. Метрах в тридцати от дороги Михаил вдруг остановился. На броне переднего танка он увидел солдат в немецких касках.
- Женя, это немцы! - крикнул он и побежал обратно что было силы.
С танка раздался выстрел. Карасев упал в снег, но тут же, преодолевая боль в спине, приподнял голову.
- Подрыва-а-ай!.. Подрывай, Женя… Что же ты?.. - уже умирая, крикнул Карасев.
Хмелев видел танки и слышал слова Карасева, но не прикоснулся к ручке взрывного аппарата. Он не думал сейчас о том, какая страшная беда надвигается на его товарищей, полк, дивизию, армию. Ему казалось, что вместе с этими танками прибыл и Шлейхер. Нет, не один, а сотни, тысячи злых, беспощадных, звероподобных шлейхеров прибыло. Вот-вот они найдут его и расправятся с ним за то, что он ослушался их, не выполнил задания. А если он взорвет фугас и тем самым помешает немцам, то еще больше усугубит свою вину перед ними. Страх убил в нем человека. Он так боялся за свою собственную жизнь, за жизнь своих родителей, что забыл даже о том, что перед ним взрывной аппарат, что стоит ему только повернуть ручку, и танки на время будут остановлены… Да, очень возможно, что он и погиб бы в этом единоборстве, но предотвратил бы катастрофу, спас многих своих товарищей, спас бы свою честь - честь солдата! Нет, Хмелев уже не мог думать об этом. В его голове билась только одна мысль: "Жить… Жить!.. Жить!!"
18
Противник уже два часа атаковал передний край полка. Но атаки были вялыми, нерешительными. Подразделения Кожина без особого труда отражали эти атаки и отбрасывали немцев назад.
- Ничего не понимаю!.. - наблюдая в стереотрубу за отходившими назад гитлеровцами, сказал Петров. - После такой мощной артподготовки и вдруг такая атака…
Александр еще не успел ответить, как в глубине обороны полка раздался сильный взрыв. Командир и начальник штаба с беспокойством посмотрели друг на друга.
- Это на рокадной дороге, - бледнея лицом от страшной догадки, сказал Петров.
Раздался частый, тревожный зуммер телефонного аппарата. Кожин поднял трубку.
- Танки!.. - услышал Александр взволнованный голос Воронова.
- Что-о? Какие танки?! Где?! - переспросил Кожин.
- У нас в тылу… на рокадной дороге. Они уже в трех километрах от штаба полка. Принимаю меры… - снова донеслось до слуха Кожина.
- Понятно. Дивизион Асланова прибыл? Что?! Ладно, я сейчас сам приеду к тебе.
Кожин положил трубку.
- Голубь, коня! - распорядился он. Валерий бросился к выходу. - Сергей Афанасьевич, останешься здесь за меня. Смотри за немцами в оба, а я - к Воронову. У нас в тылу - немецкие танки и пехота на автомашинах!.. - сказал Кожин и шагнул к двери, потом обернулся к Петрову: - Свяжись со штабом дивизии, доложи…
* * *
- Асланова!.. Где хозяйство Асланова, я вас спрашиваю?! - склонясь над столом, кричал в трубку Воронов.
В комнату быстро вошел Кожин. Вслед за ним вбежал дежурный по штабу, который несколько минут назад был вызван сюда комиссаром.
Иван Антонович в сердцах швырнул на стол трубку.
- Как сквозь землю провалился этот проклятый дивизион. Командир артполка говорит, что он выехал, а его нет и нет…
- Ничего… Раз выехал, значит, вот-вот будет здесь. Расстояние большое… Откуда прорвались в наш тыл танки?
Иван Антонович коротко доложил о создавшейся обстановке.
Из его слов Кожин уяснил, что немецкие танки внезапно появились со стороны Тарасовки. Первый фугас, который находился от штаба полка на расстоянии пяти километров, почему-то не был взорван. Это и дало возможность гитлеровцам беспрепятственно пройти по тылам полка целых два километра. Второй пост вовремя заметил противника, взорвал большой заряд тола, вывел из строя дорогу и этим на некоторое время задержал прорвавшиеся танки, а также сигнализировал штабу об опасности.
Выслушав Воронова, Кожин сказал:
- Ясно. Какие приняты меры?
- Полковая батарея выдвинута на прямую наводку, к тому месту, где рокадная дорога из леса выходит на щукинскую поляну. Правее батареи я расположил роту, сформированную прошлой ночью, левее - саперную роту. У развилки проселочных дорог занял оборону секретарь партбюро полка с группой бойцов, которые к утру были вызваны на заседание, где должны были рассматриваться их заявления о приеме в партию.
- Согласен с твоим решением. Но этого мало… - сказал Кожин и обернулся к дежурному: - Поднимай разведчиков, комендантский взвод, музыкантов, химиков, командный состав штаба… Всех, кто окажется под рукой, - в окопы. Занять оборону и преградить путь танкам, не дать им возможности прорваться в сторону Кубаревки.
- Есть!
- Все противотанковые гранаты и бутылки с горючей смесью выдать людям на руки. Выполняйте!
Дежурный выбежал из комнаты. А за стенами дома лесника уже разгорался бой с танками и пехотой противника.
Зазуммерил телефон. Командир полка взял трубку.
- Двенадцатый… А вы спокойнее можете говорить, товарищ старший лейтенант? - без тени волнения в голосе спросил Кожин. - Вот теперь ясно.
Александр положил трубку.
- Командир батареи доложил, что танки уже вырвались на поляну и начали обходить наш заслон.
- Я - к развилке. Там мало людей и направление наиболее опасное.
- Хорошо.
Воронов вышел из комнаты.
- Голубь! - приказал Кожин ординарцу, который находился в той же комнате. - Помначштаба Сорокина ко мне!
- Есть! - ответил Валерий и выбежал за дверь.
- Олег! - обратился Кожин к мальчику, который уже давно не спал. - Знаешь, где стоят наши зенитчики?
- Знаю, - ответил Олег и, спрыгнув с печки, стал одеваться.
- Беги к ним. Передай мой приказ: зенитно-пулеметную установку - к штабу.
- Есть к штабу!
Мальчик скрылся за дверью. Тут же в штаб вбежал невысокий, пожилой старший лейтенант, с худощавым лицом и большим шрамом на правой щеке - след недавнего ранения.
- Садись к телефонам, Сорокин, - приказал командир. - Держи постоянную связь с майором Петровым. Он на энпе. Если что - доложи. Я буду на командном пункте тылового узла обороны…
Кожин вышел из дома и бросился к южной стороне усадьбы лесника, где находился командный пункт тылового узла обороны. По пути он успел заметить, как из штабных землянок выбегали люди с встревоженными лицами, держа в руках винтовки, гранаты, бутылки с горючей смесью, прыгали в заснеженные окопы, щели и готовились, быть может, к своему последнему бою.
Добежав до угла, Александр повернул направо, спрыгнул в ход сообщения и оказался у невысокого холма, в который был врезан блиндаж со смотровыми щелями и бойницами. В углу, над телефонным аппаратом, склонился связист и, прижимая к уху трубку, вызывал кого-то.
Командир полка огляделся. Впереди, метрах в двухстах от КП, уже шел бой с танками и пехотой противника.