Тот факт, что, составляя план "Человеческой комедии", Бальзак включил "Физиологию брака" в "Аналитические этюды", может вызвать недоумение. Казалось бы, остроумных афоризмов, пикантных анекдотов и водевильных сценок в этом тексте больше, чем анализа. Однако автор "Физиологии" не только рассказывает, но и размышляет, объясняет, ищет корни семейных неурядиц в истории нравов и устройстве общества; говоря словами одного из критиков, он преподносит миру не только зеркало, но и ключ . Поэтому правы те исследователи, которые находят в "Физиологии брака" историю и социологию брака и адюльтера. Бальзак не случайно в одной из статей 1831 года причислил свою книгу, "разрушающую все иллюзии относительно супружеского счастья, первого из общественных благ", к той же "школе разочарования", в какую включил, например, "Красное и черное" Стендаля . В его понимании "Физиология брака" – книга в высшей степени серьезная и важная (хотя серьезность эта скрашивается шутливой и шутовской манерой, унаследованной от Рабле и Стерна).
* * *
В "Физиологии брака" автор завещает потомкам написать несколько произведений, за которые сам сейчас не берется: 1) о куртизанках; 2) о семи принципах, на которых зиждется любовь, и о наслаждении; 3) о воспитании девушек; 4) о способах зачинать красивых детей; 5) о хирологии, то есть науке о соотношении между формой руки и характером человека; 6) о способах составлять "брачные астрономические таблицы" и определять "брачное время" (то есть ту стадию, в которой находятся отношения данных супругов). Таких трудов он не написал, но эти темы, а также и многие другие получили развитие в его дальнейшем творчестве, с которым "Физиология брака" связана многообразными узами.
Прежде всего Бальзак остался верен общим принципам, изложенным в книге 1829 года.
Если в "Физиологии брака" он восклицает: "Да погибнет добродетель десяти дев, лишь бы пребыл незапятнанным священный венец матери семейства!" (с. 152), то этому убеждению (девица имеет право согрешить, но изменившая законная жена – преступница) он оставался верен всю жизнь. В 1838 году он писал Эвелине Ганской: "Я всецело за свободу юной девы и за рабство женщины, иначе говоря, я хочу, чтобы до замужества она знала, на что подряжается, предварительно все изучила, испробовала все возможности, предоставляемые браком, но, подписав контракт, оставалась ему верна" . Впрочем, сам он в своих отношениях с Ганской (замужней дамой) этому принципу не следовал, а в романах показал, что трагично складывается судьба не только неверной жены Жюли д’Эглемон ("Тридцатилетняя женщина"), но и жены, сохраняющей верность нелюбимому мужу (госпожа де Морсоф в "Лилии долины").
Если в "Физиологии брака" Бальзак настаивает на том, что образование должно развивать ум девушек и что им надо давать возможность достаточно близко познакомиться с будущим супругом, то и в дальнейшем быть счастливыми он позволяет только тем парам, где жены удовлетворяют этим условиям (например, заглавным героиням романов "Урсула Мируэ" и "Модеста Миньон").
Если в "Физиологии брака" Бальзак утверждает, что девушек следовало бы выдавать замуж без приданого, поскольку в этом случае брак не был бы так сильно похож на продажу, то эту же мысль он повторяет и во многих других произведениях, например в уже упомянутом цикле "Тридцатилетняя женщина" или в повести "Онорина".
Если в "Физиологии брака" он пишет: "Поскольку удовольствие проистекает из согласия ощущений и чувства, дерзнем утверждать, что удовольствия суть своего рода материальные идеи", – и настаивает на необходимости исследовать способность души "перемещаться отдельно от тела, переноситься в любую точку земного шара и видеть без помощи органов зрения" (с. 134, 422), то это можно считать кратким изложением теории о материальности идей и "флюидов", которую он проповедовал всю жизнь и которая, в частности, обусловила присутствие в его романах и рассказах многочисленных ясновидцев и медиумов. Различаются только интонации и контексты, в которых описываются подобные явления: в "Физиологии брака" серьезные утверждения прячутся среди раблезианских и стернианских шуточек, а, например, в "Шагреневой коже", вышедшей двумя годами позже, материальность идеи становится основой трагического сюжета.
Если в "Физиологии брака" Бальзак замечает: "Наконец, дело совсем безнадежно, если ваша жена моложе семнадцати лет или если лицо у нее бледное, бескровное: такие женщины чаще всего хитры и коварны" (с. 156), – то это предвещает бесчисленные пассажи "Человеческой комедии", где автор, идя по стопам глубоко им почитаемого создателя физиогномики Лафатера, предсказывает характер персонажа по внешним приметам. Все это запрограммировано уже в размышлении "О таможенном досмотре", где Бальзак приводит многочисленные признаки, по которым проницательный муж может определить отношение холостого гостя к хозяйке дома:
Значения исполнено все: приглаживает он волосы или, запустив пальцы в шевелюру, взбивает модный кок ‹…› удостоверяется ли украдкой, хорошо ли сидит парик и каков этот самый парик – светлый или темный, завитой или гладкий; бросает ли он взгляд на свои ногти, дабы убедиться, что они чисты и аккуратно обстрижены ‹…› медлит ли он перед тем, как позвонить, или же дергает за шнурок сразу, быстро, небрежно, развязно, с бесконечной уверенностью в себе; звонит ли робко, так что звук колокольчика тотчас замирает, словно первый удар колокола, зимним утром сзывающего на молитву монахов-францисканцев, или резко, несколько раз подряд, гневаясь на нерасторопность лакея (с. 257–258).
Если в "Физиологии брака", в той же главе "О таможенном досмотре", описана богатая пожива, которую предоставляют для проницательных наблюдателей-фланеров парижские улицы, то сходные наблюдения можно найти едва ли не во всех "Сценах парижской жизни". Добавим, что и само определение фланирования – времяпрепровождения, которое Бальзак ценил чрезвычайно высоко, – дано уже в "Физиологии брака":
О, эти блуждания по Парижу, сколько очарования и волшебства вносят они в жизнь! Фланировать – целая наука, фланирование услаждает взоры художника, как трапеза услаждает вкус чревоугодника. ‹…› Фланировать значит наслаждаться, запоминать острые слова, восхищаться величественными картинами несчастья, любви, радости, лестными или карикатурными портретами; это значит погружать взгляд в глубину тысячи сердец; для юноши фланировать значит всего желать и всем овладевать; для старца – жить жизнью юношей, проникаться их страстями (с. 92–93).
Наконец, в последующих произведениях находят продолжение и развитие не только общие принципы, но и отдельные мотивы. Например, использование в собственных интересах мигрени – недуга, который приносит женщине неисчислимые выгоды и который так легко симулировать, подробнейшим образом описано во второй главе романа "Герцогиня де Ланже" (1834). Сравнение плотской любви с голодом (с. 108–109) повторяется во многих романах и в особенно развернутой форме в "Кузине Бетте" (1846):
Женщину добродетельную и достойную можно сравнить с гомерической трапезой, приготовленной без затей на раскаленных угольях. Куртизанка, напротив, является как бы произведением Карема [знаменитого повара] со всякими пряностями и изысканными приправами .
А вредоносное влияние на жизнь супругов такого персонажа семейной драмы, как теща, лежит в основе романа "Брачный контракт" (1835).
В "Мелких неприятностях супружеской жизни" Бальзак предложил выразительную формулу для описания литературного процесса: "Одни авторы окрашивают книги, а другие порой эту окраску заимствуют. Некоторые книги линяют на другие" (с. 576). Так вот, пользуясь этой формулой, можно сказать, что "Физиология брака" "полиняла" на очень многие дальнейшие сочинения Бальзака.
В прессе за "Физиологией брака" с легкой руки Жюля Жанена, автора рецензии в газете "Журналь де Деба" от 7 февраля 1830 года, закрепился эпитет "инфернальная"; впрочем, автор сам предположил во "Введении", что его заподозрят "в безнравственности и злонамеренности", и сам упомянул там Мефистофеля. О репутации бальзаковской книги дает представление и сцена в светской гостиной, запечатленная в неоконченном отрывке Пушкина "Мы проводили вечер на даче…"; здесь чопорная гостья-вдова просит не рассказывать неблагопристойную историю, а хозяйка дома отвечает с нетерпением:
Полноте. Qui est-ce donc que l’on trompe ici? [Кого здесь дурачат? – фр. ] Вчера мы смотрели Antony [драма А. Дюма], а вон там у меня на камине валяется La Physiologie du mariage [Физиология брака. – фр. ]. Неблагопристойно! Нашли чем нас пугать!
Эта репутация осталась у книги и в последующие годы. Католическая газета "Цензурный бюллетень", предлагавшая своим читателям (священникам, преподавателям, библиотекарям) рекомендации по отделению благонамеренной литературы от непристойной, летом 1843 года называла "Физиологию" "грязным памфлетом", чтение которого "должно быть строго запрещено всем сословиям, в первую же голову молодым людям и женщинам" .