Навершие укреплённое, тройной толщины сходиться на шлеме в невысокий пик над теменем. Такое навершие любой сильнейший удар отвернёт от головы. И сбоку за него не сильно зацепишь. Если только булавой по всей голове ударят, но под такой удар только дурень голову подставит - смотри, не зевай, и судьба не окажется худой.
Глазницы и лоб укреплены также. Глазницы шелома фигурно округло выведены по краю человеческой глазницы - у Святояра голова больше всех на отцовскую похожа, может поэтому ему шелом и достался. По бокам наушия ни высокие, ни низкие - и дырочки в них - слышно хорошо и уши закрыты. Затылок шелома немного спускается на шею и плавно чуточку заворачивается кнаружи, чтобы, когда голову поднимаешь, не мешал, а шею прикрывал. На шею спадает брамица кольчужная, такая же серая как шелом. А по краю шелома выбиты-изваяны удивительным мастерством фигурки. Тут, похоже, и боги наши и славные пращуры - стоят по-разному суровые и сильные богатыри - можно часами безотрывно разглядывать шелом. Князя достойный.
"Может и я стану князем" - иногда думал Святояр. Но, как становятся князьями, было неизвестно. Только, разве что, как в сказке, совершив множество подвигов. Вот, например, если быть, как Харальд Суровый король норвежский. Ведь он пока королём стал, много поскитался по белу свету, много хоробрости проявил, много крови пролил чужой и своей… Или жениться добру молодцу на красавице княжне. Или и то и другое вместе. Вот Харальд, опять-таки, женился на Ярославне. Вариант с княжной почему-то представлялся Святояру более сбыточным. Опять же сам он влюбился, похоже, в хорошую девушку и из славного рода, но ведь не княжну…
Святояр хорошо представлял себе, что сначала с немцем сойдутся на конях и копьях. Это у немца сильная сторона. Он оч-чень тяжёлый, в лоб его не прошибить, и для начала - это моя незадача… Я назначил время и место - остальное выберет он.
Съехались засветло. Немцев - человек десять. Наших трое. Вдалеке прибежали и смотрели из-за кустов мальчишки целая гурьба - лет по десять пятнадцать. Знатное должно быть зрелище.
Всадники гарцевали на конях. Сходились дружки - сговорились раненого, что с земли не встал, не добивать, победитель забирает коня, начало по сигналу судьи, судью взяли самого старшего по возрасту - немца. Возвратились к своим, растолковывали не долго.
Старый немец подъехал к красномордому здоровенному с разбитым подбородком.
- Здорово, Вершислав!
- Гюнтер, - говорит, - я тебя как старший прошу: оставь это дело, оно славы тебе не принесёт - кто об этом узнает?! Денег не принесёт, на коня смотришь? - плохой для тебя конь, слабый - не вынесет. А если гэрр маркграф или магистр Олаф узнает, что ты самочинно воевать взялся - они тебя накажут, увидишь. Я прошу тебя: сейчас я поеду к этому беловежцу, и, если он согласиться, - вы извинитесь друг перед другом как добрые рыцари. Обещай мне!
- Он, мелкий засранец, заплатит за удар! Моё право!
- Я попробую склонить его к миру - у нас нет приказа воевать сейчас, ты его нарушаешь! В тебе долг рыцаря должен перевесить!
Гюнтер побагровел, снова покрылся пятнами и заскрипел зубами. Старый немец повернулся и поехал к Святояру.
Подъезжая, обратил внимание, что беловежец молод, красив, статен. И подумал, что Гюнтер слишком неповоротлив для него. Если бы не мощные доспехи, исход поединка был бы сразу ясен. Побеждает ведь не сила, а слаженность действий. Но в доспехах Гюнтера не прошибить.
- Гэрр рыцарь, приветствую Вас! Я избран судьёй по возрасту. Вы годитесь мне в сыновья, и я прошу Вас примириться, Вы уже сквитались за его грубость и развязанный язык хорошим ударом - все видели это. Он готов к примирению. Прошу Вас согласиться!
- Никто не смеет называть моих родных такими словами! Я и за меньшее дрался бы с ним!
- Я вижу, что Вы человек чести. Послушайтесь меня как старшего - это ненужное кровопролитие надо предотвратить. Едемте на середину, и он попросит прощения за свои неразумные слова, а вы попросите прощения за такой удар, и оба квиты, и простите друг друга как добрые рыцари!
Святояр посмотрел немцу в лицо. Сухощавое, с выставленным волевым подбородком, жёсткие морщины вокруг рта - это значит умеет командовать. Сильные прищурные морщинки вокруг глаз - это значит привычный к опасности. Одна морщина между бровей глубокая, высокая - это значит умный, очень строгий. Другая морщина поперёк наверху переносицы - это значит горделивый. "Скольких ты убил? - пронеслось в голове, - дожил до старины, видно добрый воин. На войне один закон - победить! Просишь мира, тебе это надо зачем-то, старый вояка… Не верю тебе… что вы вообще тут делаете с таким отрядом?"
Молча, Святояр тронул коня вперёд. Немец тронулся за ним и махнул рукой своим - нехотя поехал навстречу им рыцарь Гюнтер. Святояр доехал до середины и поехал дальше, не глядя даже на приблизившегося закованного в броню тевтона. Он увидел ладных, прямых, крепких рыцарей, не рохлей деревенских наспех обученных, а настоящий отряд, только сбольшего* оружие на постое оставили. "Это к войне приготовлены, не к торговле… Делай не так, как враг задумал" - вспомнилась отцовская и братовская наука.
Завернул коня обратно, и, проезжая мимо старого немца, что, стоя на середине в ожидании, выпятил ещё больше подбородок, Святояр крикнул, даже вроде улыбаясь:
- За хороший удар прощения не просят - давай драться!
И, ускакав к своим, так сказал друзьям-товарищам, вполне себе жизнерадостно:
- Держитесь, братцы как бы эти все на нас не насели! Думаю я, что они ради войны к нам пришли, а нам всех не адтрымать*, коли кинуться.
Михась сощурился:
- Ладно Свят, жаловаться грех, хоть и ты это затеял. Если кинутся - будем отбиваться. Ежели немец тебя не побьёт - тогда я тебя побью - дома… А ты Василько, как младший не перечь! Чуть что - со всей дури скачешь в Белую Вежу, не останавливаясь. Там всё расскажешь… Пусть за нас отомстят… Давай, брат, держись, на прямки не лезь - не одолеть напрямки…
Все вернулись на исходные. Судья махнул рукой. Время пошло иначе.
Святояр сощурился: немец, закованный в тяжёлую броню, пустил в разбег своего мощного жеребца. У жеребца намордник с рогом, вроде это и не конь, а сказочный зверь единорог, символ верности, чести и силы. А на шлеме у немца - крылышки стальные, вроде бы сам он - ангел карающий, со сверкающим копьём - возвышенный рыцарь… рожа его поганая!
Святояр пустил коня. Щит крепко на левой руке. Нет, не выдержит щит прямого таранного удара, не для того он делан. Тут и сказочке конец. Только увернуться. Только скрутиться, уйти с линии удара. А гордость - она только мёртвому очень к лицу.
Стремительно сближаясь, всадники каждый по-своему представлял поединок. А победит-то один, который представил лучше.
В последний момент сближения крестоносец выбросил массивную руку с копьём, больше напоминавшим тонкое бревно, в живот качнувшемуся вперёд беловежцу. Должен был вышибить ему кишки с дерьмом и сломать хребет. "С такой ли бронёй выходить навстречу тяжёлому рыцарю, слабоумный! Конечно, вертлявости у них много…"
Святояр, и не пытаясь бить немца копьём, упал за шею своего коня справа, прикрывая щитом наклонно пах и левое бедро. Удар! Страшный, но не "в лоб", а скользом в щит поверх бедра, а то бы и кость сломал. Иь проскакал дальше, развернуться для разгона. Копьё приподнял горделиво. "И кто из-нас дурачёк?!" Развернулся. Пустил коня, целясь копьём с правой руки. "Добивайт славяниш швайн!"
Славянин стройный, пружинистый, молодой с копьём в обеих руках стоял на ногах цепко, смотрел зорко, соображал моментально. Попытался достать немца копьём с земли, но едва сам увернулся. Немец снова пролетел страшной горой, развернулся, снова поскакал. Святояр попытался выбить у немца копьё - безполезно.
В третий раз немец развернулся крича: "Berüchtigten wendischen Aas, nicht kämpfen zu können, so zu sterben!!". Что примерно означало: "Не можешь драться, так сдохни, гад!".
Перед близкой уже налетающей горой германского всадника Святояр быстро и прочно упёр копьё древком в землю, остриё направил под углом в грудь коню и прыгнул кубарем опасно вправо от себя, почти под ноги налетающего коня.
Немец не успел ни перенести копьё, ни повернуть, ни остановиться. Его жеребец врубился грудью в копейное жало, оно скользнуло по конскому нагруднику вверх, упёрлось в соседнюю пластину брони. Броня выдержала, и получился страшный удар коню в шею. Копьё с треском разлетелось аж на целых три куска. Коню повезло. И Святояру - тоже. Конь споткнулся, захрипел, ноги его подкосились, а тяжёлый рыцарь увлёк его, ещё стоящего, своим весом в падение. Груда металла грянула оземь.
Оружейные приёмы у Святояра были на шестёрку из пяти - быстрые и не занимающие внимания. Уже с выпростанным мечом и щитом снова на локте он ловкой рысью шёл в стороне. Подождал пока германец, в бешенстве выбиваясь из сил, выбирался из-под живого, но не желавшего подниматься коня, доставал полуторный меч, скрежетал зубами от ненависти.
Немцу не по доспехам бегать в поле, но его распирала злоба. И он быстрым шагом, почти бегом двинулся на проклятого венда. А венд легко так побежал от него… Немец ускорился, почти догнал. "Вжжж!" - свистнул меч, рассекая воздух. А венд уже легко бежал в другом направлении… Немец ускорился, почти догнал. "Вжжжж!". А славянин, отклонив его удар краешком щита, снова бежал в другую сторону.
Шпрехали угрюмо, наблюдавшие за этим немцы. Со стороны виделось им, что рус издевается над Гюнтером. А Михась и Василько, сжавши кулаки и зубы, терпели, глядя, какие страшные замахи и удары делает немец, а их друг совсем лёгкий рядом с немцем только и может, что бегать.