Интересно, сколько лет он таил этот вопрос. Мысль об этом взволновала меня.
- Нет, - улыбнулся я. - Нет.
- Печатня! Печатня! Проклятая Печатня! Христос всемогущий, парень, - ты что, не можешь подумать о чем-нибудь другом? Я только и слышу от тебя дни напролет - это проклятая старая ублюдочная Печатня. Господи, да она почти развалилась. Что с тобой не так, Лукас?
Это был Джек Дювин - большой белый вождь, который всегда возглавлял племя адвокатов моего отца. Он знал абсолютно все, что касалось весьма разнообразных и доходных деловых интересов этого человека, и потому я был принужден до определенной степени выслушать хотя бы часть того, что он имел сказать. Однако есть предел оскорблениям, которые я готов был снести.
- Я предпочел бы, мистер Дювин, чтобы вы не обращались ко мне в подобном тоне. Будьте так любезны.
Он, Дювин, перестал копаться в бумагах и уставился на меня.
- Что? Что? Что ты несешь? Не забывай, Лукас, я знаю тебя еще с тех пор, когда ты был мелким шалопаем! С кем, во имя Христа, ты, по-твоему, говоришь?
- Я говорю, - ответил я очень тихо, - с адвокатом моего покойного отца. Который сделает то, что я прикажу, поскольку это я теперь выплачиваю ему его, сказать по чести, довольно грабительские гонорары. Иначе… полагаю, в Лондоне найдутся и другие адвокатские конторы.
Дювин сел обратно в кресло и покачал головой туда-сюда, выкатив глаза.
Не важно, как это звучит, но это правда, и могу лишь уверить вас в том, что все вот так просто.
- Мой отец мертв, мистер Дювин. Все это в прошлом.
- Понятно. А я теперь буду "мистер Дювин", да, Лукас? Больше не станешь звать меня Джеком? Как делал - господи прости! Всю свою жизнь! Иисусе!
Я покачал головой:
- Очевидно, не стану. А теперь, мистер Дювин, давайте уладим единственное дело, которое меня в данный момент волнует.
- Но Лукас, послушай! У тебя так много…
- Печатня, мистер Дювин. Печатня. Итак, приступим?
Он опустил глаза и испустил вздох из глубин своей души.
Это разгром. Быть может, он имел в виду - о, я не знаю, что - возможно, покорный отказ от доброжелательной критики в пользу вынужденного потакания, что-то в этом роде, - и если ему от этого полегчало, я совершенно не против. Но я прекрасно знал правду: это разгром.
- Хорошо, Лукас. Ладно. Печатня. Печатня, Печатня и ничего кроме Печатни. Да?
Он говорил сухо и одновременно нараспев - точно старательно повторял в энный раз непокорному ребенку важную мантру, которую давно пора бы выучить наизусть.
- Дело обстоит так, Лукас. Все остальные здания, принадлежавшие Генри на том участке реки, - Табачная пристань, старые импортеры пряностей и еще… наверное, это был рыбоконсервный завод или что-то вроде того… есть и другие, но, думаю, ты и сам знаешь. Все они или переделаны в кондоминиумы, или представляют собой свеже отремонтированные пустые коробки. В любом случае, право собственности на них за тобой. Большинство домов отданы в аренду на девяносто девять лет - аренду земли, разумеется. Три пентхауса, один из них двухквартирный, пока еще не сданы. Всего за них можно выручить около семи - семи с половиной миллионов, плюс-минус. Старая печатня - шило в твоей заднице, Лукас, - следующая в очереди на переделку. Архитектурный проект уже представлен и одобрен. Первые строительные работы - главным образом снос внутренних конструкций, - должны начаться, ммм… да где же это? Должно быть записано…
- Нет, - сказал я. - Остановите. Никаких архитекторов. Никакого сноса.
На этот раз, думаю, его удивление и раздражение были совершенно искренними. Он начал закипать, что не могло не радовать.
- Остановить. Понятно. Что - собираешься пойти туда с молотком и кисточкой и все сделать сам? Или же - ты ведь не собираешься продать все как есть, а? Покупателей набежит уйма, будь уверен - но это очень неразумно, Лукас. Я обязан предупредить, ради памяти твоего отца, если честно. Если ее переделать в десять, двенадцать квартир, она будет стоить целое состояние. Работы рассчитаны всего на девять месяцев - долго ждать не придется. Иисусе - тебе ведь не нужны деньги…
- Я не собираюсь ее продавать, мистер Дювин. Это единственное, что я хочу сохранить. Защитите ее от непогоды, укрепите стены, и больше мне ничего не надо. Надеюсь, все кристально ясно? Внутри ничего не трогайте.
Дювин уставился на свои ботинки. Похоже, они подбросили ему свежую идею.
- Лукас. Послушай меня. Это имущество, как и все остальное, принадлежит тебе. Я понимаю. Ты волен творить с ним все, что тебе вздумается. Но оставить все как есть… Христос всемогущий, да там старые печатные станки до сих пор не убраны. Половина окон пропали к черту!..
- Три станка, верно. Один из них, по-моему, середины девятнадцатого века. Американский. Что до окон - все рамы на месте, я проверял. Конечно, многие стекла придется заменить. Это часть работ по защите от непогоды. Как я уже сказал, мистер Дювин. Мне также потребуется новый бойлер, способный обогреть все здание. Батареи. Хочу отметить, что дымовые трубы нуждаются в перепрошивке швов, равно как и, вне всякого сомнения, тщательном внутреннем осмотре. Новые замки на дверях, будьте так любезны, мистер Дювин. И убедитесь, что выполняются все правила пожаробезопасности. Думаю, это все.
- Хорошо - ну ладно, Лукас. Прекрасно. А теперь снизойди до моего любопытства, ладно? Итак, ты получишь это здание, уютное и сухое, - шесть огромных гулких этажей, все поросло травой, кроме пары груд старого ржавого металлолома. И что дальше? Превратишь его в музей?
- Нет. Я буду в нем жить. Я должен быть там.
Честное слово, я думаю, на мгновение мистер Дювин решил, будто я и в самом деле рехнулся. Все это невероятно меня забавляло.
- Жить? Что, во имя Христа, ты имеешь в виду, Лукас? Что значит жить? Это же огромная типография, она рассыпается на глазах! У тебя есть дом - у тебя потрясающий дом, Лукас, на Чейни, чтоб ее, Уок, ради Христа святого! А теперь еще и дом Генри. И вообще!..
- Я продаю оба. Дело уже на мази.
- Ты продаешь оба. На ебаной мази! Прекрасно. Великолепно. А ты не думаешь, что десятки тысяч квадратных метров уродливого огромного ничего - это чуточку чересчур щедро? Собираешься закатывать вечеринки? Туда влезет с головой половина Лондона. Прослывешь гостеприимным хозяином. Иисусе, Лукас, - я тебе как на духу говорю, я правда считаю, что у тебя едет крыша. Послушай - послушай, Лукас - нет, дай мне сказать: выслушай меня. Хотя бы поговори с архитекторами, хорошо? Хотя бы посмотри на их…
- Я же понятно объяснил, мистер Дювин. Мне потребно, чтобы все осталось, как есть. Что до пространства - конечно, я сознаю, что его слишком много для моих личных нужд. Некоторые мои нынешние или будущие знакомые разделят его со мной. Я уверен, они будут довольны. Ну, стало быть, - думаю, это все. Полагаю, остальное имущество находится под управлением профессионалов? Соглашение останется в силе. Держите меня в курсе.
Дювин лишь кивнул и встал вслед за мной.
- И еще кое-что, Лукас. Только одно. Я собираюсь немедленно и скрупулезно привести дела твоего отца в порядок. Буду очень благодарен, если в ближайшее время ты передашь их в ведение какой-нибудь другой фирмы. Ты прав - в Лондоне их хватает.
- Забавно, - сказал я. - Я только что собирался попросить вас о том же самом. Ужасно рад, что мы наконец пришли к соглашению. До свидания, мистер Дювин.
Наверняка Дювин обдумывал, не сбить ли меня с ног. Но остановился на следующем:
- Лукас. Ты. Просто омерзителен. Теперь, когда Генри мертв, больше нет нужды притворяться. Ты действительно настоящее дерьмо. Ты это знаешь? А, Лукас? Знаешь?
- Дорогой мистер Дювин… - улыбнулся я. - Начинайте составлять ваш последний счет.
А затем я просто ушел. Думаю, после того как я закрыл дверь, он все еще говорил. Не важно. Дювин, как и Ворр, был человеком моего отца, и теперь, с его смертью, всем им пора уйти.