- Да он же, мама! Если бы ты только видела, как он смотрел на меня! - Отбросив мотыгу, Циру вбежала в дом и со смехом бросилась на тахту. - Как он смотрел, какие у него были глаза! - воскликнула она сквозь приступ неудержимого смеха.
- Циру, дочка, - встала над ней испуганная мать. - Что это случилось с тобой? Кто смотрел на тебя, кто был смешной?
Циру вскочила с тахты, схватила мать за талию и закружила ее по комнате.
- Ой, ты тоже смешная, мама! И я смешная, самая смешная, глупая, сумасшедшая!..
- Пусти меня, дочка, у меня кружится голова! С ума сошла моя дочь!
- Верно, мама, я сошла с ума! - В открытую дверь девушка глянула на Гау, тот по-прежнему сидел спиной к дому, и она с трудом удержалась, чтоб не броситься к нему. - Что мне делать, мама, скажи… со мной такое творится! - Отпустив мать, Циру выбежала из комнаты и, перескочив через забор, помчалась по дороге. Мать с тревогой следила за ней, пока она не вскрылась за дальними деревьями.
А Циру все бежала, не зная, куда и зачем. Перед глазами ее стоял сван. Она бежала все быстрее и быстрее, боясь, как бы образ его не растворился в сгущавшихся сумерках. Колени у нее подгибались, она почувствовала слабость во всем теле и в изнеможении опустилась на траву. Легла на спину. Высоко в небе, над самой ее головой сияла полная луна. И на бледном серебристом диске луны Циру увидела огромное лицо. Широко раскрытые глаза… Горящие, взволнованные, такие же, как там, у реки… Циру не выдержала их взгляда, прикрыла глаза рукой. И все же, сквозь пальцы, глядела на лунный лик.
- Шони… шони… - шептала она. - Как зовут тебя, парень? - Сердце ее неистово билось, и она прижала к груди руку. Но разве можно успокоить сердце! Она вскочила и опять побежала, шепча про себя с неизъяснимым чувством все то же слово: шони, шони, шони…
"Кто он такой, этот шони?! Я не знаю его, и он не знает меня. Что свело меня с ума? Да разве это имеет значение, кто он такой? Шони… шони… шони…"
Она бежала по деревенской улочке. А с серебряного лика луны глядел на нее сван. "Шони! Шони!" - улыбалась ему Циру.
Остановилась Циру у калитки дома, стоявшего в конце проселка, и только сейчас поняла, что именно сюда она и стремилась. Хотя хозяева уже спали, девушка, переводя дыхание, негромко позвала:
- Пуцу!
Вскоре дверь заскрипела, на балкон вышла женщина и пристально вгляделась в темноту.
- Это я, Циру…
Пуцу в одной рубашке направилась к калитке.
- Что ты, Циру? Что-нибудь случилось?
- Скажи, Пуцу, когда ты в первый раз увидела своего Гуджу, он не показался тебе смешным?
Пуцу так поразил этот странный вопрос, да еще среди ночи, что она не сразу нашлась, что ответить.
- О чем ты спрашиваешь меня, Циру, дорогая? Зачем ему было быть смешным?
- А какой же он был?
- Какой? Самый хороший, лучший из всех… - Красивое, молодое лицо Пуцу озарилось улыбкой.
- Так почему же… шони такой смешной?
- О каком шони ты говоришь, Циру?
- Ну, а потом? - допытывалась Циру, не отвечая. - Что с тобой было потом?..
- Понравился он мне…
- А что еще было? Ну, понравился… А потом что? А потом ты убежала?
- Что ты, Циру, зачем мне было убегать!
- Но тебе не было смешно?
- А что в этом смешного?
- Значит, ты не убежала и не смеялась? А мне вот смешно. - И Циру опять безудержно расхохоталась.
- Перестань, Циру, - прижала ее к сердцу Пуцу. - Ты просто влюблена.
- Ой, правда! - воскликнула Циру. - Скажи мне, Пуцу, а когда Гуджу посмотрел на тебя, что с ним сделалось?
- Я ему тоже понравилась.
- А как ты узнала об этом?
- Он смутился и не мог выдержать моего взгляда…
- А что еще было с ним?
- Лицо у него покраснело, как бурак…
- Ой, и с ним так было, Пуцу!
- С кем? Скажи, наконец, с кем, Циру?
- Да с шони, с шони…
4
Гау лежал под платаном на бурке, подушкой ему служил свернутый мешок. Несмотря на усталость, он не мог уснуть: все мерещился ему образ девушки. Тщетно закрывал он глаза, ворочался с боку на бок, сон упорно не шел к нему. Мог ли он думать, что в это время, скрывшись за платаном, над ним стоит сама Циру и не сводит с него глаз…
"Что это так тревожит его?" - спрашивала она себя, трепеща от страха, что сван услышит, как бьется ее сердце. И вдруг Гау поднял голову и присел.
- Чего ты хочешь от меня, девушка? - сказал он как бы про себя, и в голосе его слышалось отчаяние. - Пожалей меня!
- О, шони! - невольно отозвалась Циру.
Гау вскочил со своего ложа, и оба они, испуганные и трепещущие, оказались друг против друга. Циру опомнилась первой.
- Не смотри на меня так, шони, а то я закричу… - сказала она тем же лукавым тоном, что и при первой их встрече. - Боже, какой ты смешной, шони, и лицо у тебя красное, как бурак!..
Циру громко рассмеялась, тряхнула волосами, откинув их назад, убежала и тенью скользнула в дом.
5
Утром Циру и ее мать с удивлением обнаружили, что старый, поломанный забор вокруг двора приведен в полный порядок, а сван, стоя под платаном на одном колене, точит мотыгу Циру. Мать и дочь переглянулись.
- Смотри-ка на этого шони, - улыбнулась мать. - Уж не собирается ли он к нам в женихи!
Между тем сван, окончив точить, тронул пальцем острие мотыги, приставил ее к стволу платана, перекинул за спину мешок и бурку и направился к женщинам.
- Я ждал, пока ты встанешь, мать, - сказал он, обращаясь к хозяйке и не глядя на Циру. - Хотел поблагодарить тебя.
- Это тебя надо благодарить, сынок, да будет благословенна твоя рука! Пусть будут счастливы твои родители за то, что вырастили такого хорошего сына. Обожди, сынок, я накормлю тебя.
- Не надо, мать, я не ем по утрам.
- Он, наверное, заодно съедает завтрак и полдник, - улыбнулась Циру. - Так ведь, шони?
Она смотрела на Гау, но он опустил глаза.
- Оставайся с миром, мать…
И Гау повернулся было, чтобы уйти.
- Мама, - будто между прочим сказала Циру, - по-моему этот шони ищет работу. А Катран-батони нужно канаву выкопать…
- Как это я забыла, чтоб мне сквозь землю провалиться! - воскликнула хозяйка. - И виноградник нужно огородить Катран-батони! Это вон там, сынок, в конце проселка!.. У него работы месяца на два хватит. Правда, он немного прижимист, этот Катран-батони, смотри, чтобы он не надул тебя при расчете!..
Гау так был погружен в мысли о Циру, что не расслышал слов хозяйки. Ничего не ответив ей, он повернулся и пошел к воротам, даже не взглянув на Циру.
6
Остро наточенная мотыга то и дело врезалась в корни кукурузы. "Договорился ли шони с Катран-батони?" Подрезанная под корень кукуруза глухо валилась на землю. "И зачем только пошла я в поле! Может, он не договорился с Катран-батони и ушел…" Циру бросила полоть и безотчетно направилась к реке. Гау стоял на том же месте, где они в первый раз повстречались, и глядел на воду.
- Шони! - тихо окликнула Циру.
Гау не оглянулся.
- Шони! - крикнула она снова.
Он стоял не шевелясь, глядел на реку.
"Может, он думает, что я в реке, как и тогда?"
- Шони!
"С ума я сошла! Зачем ему приходить сюда сейчас? Конечно, я не в своем уме!"
- Шони! - громко прошептала она, подходя к нему вплотную и протягивая руки, - видение исчезло.
"Ой, какая я глупая!" - рассмеялась Циру. Ей было радостно, что она ни на миг не расстается с Гау.
Циру решила пойти к Катран-батони: а вдруг Гау не договорился с ним и ушел из села?
Вот показались дом, двор, виноградник Катран-батони. Сван стоял у разобранного забора и затачивал колья. Он был в одном архалуке с расстегнутыми застежками.
Гау поднял голову и увидел Циру. Девушка приближалась к нему какой-то нежной, изящной и вместе с тем непринужденной походкой. Она ступала уверенно и твердо. Длинные, обнаженные руки были свободно опущены вдоль бедер. Сейчас, после купанья, она ощущала в себе преизбыток юной силы.
- Здравствуй, шони!
- Здравствуй!
- Меня зовут Циру, шони.
- А меня Гау.
- Гау?
Сван кивнул головой.
- Га-у, - повторила Циру.
- Ци-ру, - повторил сван. - Сошедшая с небес. Хорошее имя.
- Сошедшая с небес, - рассмеялась Циру. - Никому, кроме тебя, не нравится мое имя, Гау. - Она лукаво глядела на свана из-под упавших на лоб волос. - А я уже подумала, что ты не договорился с Катран-батони…
- Договорился.
- Он очень скупой, Катран-батони.
- Я бы и за полцены пошел к нему работать…
- Почему, Гау? - Циру глядела на него и радовалась, что он не выдерживает ее взгляда. - Почему ты работал бы за полцены, Гау?
- Не знаю…
- Ничего-то ты не знаешь, Гау.
- Ничего не знаю… - повторил Гау. Он сразу понял, что сказал глупость, и еще больше смутился.
- Какой ты смешной, право!.. А знаешь, ты так наточил мотыгу, что она режет, как бритва.
- Мотыга должна быть острой…
- А я из-за нее всю кукурузу порубила, это ты виноват…
- Да, я виноват…
Им обоим страстно хотелось открыть сердце друг другу, но они не решались.
- Гау, - сказала после долгого молчания Циру, - Катран-батони очень скупой, смотри, чтобы он не заморил тебя голодом.
- Как собака от хромоты не помрет, так и Гау от голода.
- Какой ты смешной, Гау!
- Знаю, что смешной…
- А надолго ты нанялся к Катран-батони, Гау?
- На полтора месяца.
- Это очень мало, Гау… Полтора месяца пройдут быстро.
Гау промолчал.
- До свидания, Гау.