Когда я вспоминаю об этих разговорах с дядей Леопольдом, я сознаю, как часто они были проникнуты меланхолией. Дядя Леопольд воспринимал все крайне серьезно. Мне казалось, что жизнь может быть очень веселой. Я любила танцы, пение, смех, все, что, по словам мамы, было вульгарно, если чересчур этому предаваться. Может быть, я и была немножко вульгарна. Неудивительно, что маме и Лецен приходилось пристально наблюдать за мной. И все же мне нравились эти разговоры с дядей. Я любила пролить слезу с ним вместе по его утрате. Кроме того, он находил у себя множество болезней и любил рассказывать мне о них, и, как ни странно, эти его рассказы о бесчисленных недомоганиях мне тоже нравились. После того как я обнаружила, что роскошные локоны короля были на самом деле париком, я стала присматриваться к волосам всех окружающих меня мужчин, в том числе и к волосам дяди Леопольда. И мне понравилось, что, когда он заметил это, он тут же без всякого стеснения признался, что носит парик.
- Я надеваю его, чтобы голова не мерзла, - улыбаясь, сказал он.
- Что же, - заметила я, - это основательная причина, потому что вы так страдаете от головных болей, милый дядя.
Я заметила также, что он всегда носит обувь на толстых подошвах и с высокими каблуками. Я думала одно время, что он хочет казаться выше, но дядя объяснил, что вынужден носить такие башмаки из-за боли в ногах.
Во время этого визита дядя Леопольд как-то небрежно упомянул, что он принес ради меня большую жертву.
- Мне предложили греческий трон, но я отказался, - заявил он.
- Вы хотите сказать, что могли бы стать королем?
- Да, я бы стал королем. Но что из того? Первое, о чем я подумал, было: мне пришлось бы расстаться с маленькой Викторией.
- О, дядя Леопольд, вы отказались от короны ради меня?
- Ты стоишь того, любовь моя. По крайней мере, я так считаю! Если я смогу когда-нибудь гордиться моей любимой девочкой, я буду счастлив!
- Сможете, дядя, сможете.
- Я знаю. Никогда не забывай, дорогая, как я люблю тебя.
Я поклялась, что не забуду, и почувствовала себя очень гордой, потому что ради меня он отказался от короны.
Потом он рассказал мне о моем кузене, который родился в Розенау, три месяца спустя после того, как появилась на свет я.
- Этот милый мальчик - один из самых красивых, каких я когда-либо видел. Он - мой племянник… так же, как ты - моя племянница. Я часто думаю, как я счастлив, что могу заботиться о двух таких милых созданиях.
- Вы его любите, дядя?
- Очень.
Я почувствовала ревность к этому непрошеному родственнику и хотела спросить дядю Леопольда, любит ли он его больше, чем меня, но я сообразила, что об этом не стоит спрашивать, и ждала, что он мне еще расскажет об этом мальчике. Я была рада, что он моложе меня. Я чувствовала, что это давало мне преимущество.
- У него есть брат, старше его на год.
- У меня есть сестра на двенадцать лет старше меня.
Дядя Леопольд предпочел пропустить мое замечание мимо ушей. Он не хотел возвращаться к несчастьям Феодоры. Он хотел поговорить о своем маленьком племяннике.
- Его зовут Альберт, а его брата - Эрнст.
- Они немцы?
- Да, их отец - герцог Саксен-Кобург-Готский. Они прелестные мальчики. Особенно Альберт. У него большие голубые глаза, и он очень хорош собой. Он очень живой и добродушный. Я думаю, ты подружишься со своими кузенами, - продолжал дядя Леопольд. - У них нет мамы, а у тебя нет отца. Это в некотором роде сближает вас.
- Я увижу их когда-нибудь? Они приедут сюда? Я думаю, мама не захочет, чтобы я поехала в Германию.
- Я постараюсь, - сказал дядя Леопольд, - чтобы вы увиделись.
Впоследствии он часто говорил со мной о моих кузенах, и, когда я спрашивала его о них, он, казалось, был очень доволен.
Феодора вернулась в Кенсингтон. Мы были счастливы вновь встретиться. Она изменилась и не походила на покинувшую нас с разбитым сердцем Феодору. Она выглядела спокойной. Я полагаю, в этом покое была покорность судьбе. Вскоре должна была состояться ее свадьба с графом Гогенлое-Лангенбургом.
- Какие здесь произошли перемены за время моего отсутствия? - спросила она меня. Какие могли быть перемены? В Кенсингтоне жизнь была неизменной.
Несмотря на то, что она была вынуждена расстаться с Августом, я думаю, Феодора была довольна своей жизнью в Германии, потому что мама была с нею также строга, как и со мной, и под ее надзором она тоже чувствовала себя как в тюрьме. Так что мысль об относительной свободе, которую она обретала в супружестве, была ей приятна, хотя ее мужем должен был стать и не Август.
- Какой он, твой жених? - спросила я, когда мы с нею и Лецен сидели за шитьем. Нас никогда не оставляли одних.
- Он очень добрый.
- И красивый?
- Да, красивый.
- Ты любишь его?
- Я должна его любить, потому что он мой будущий муж.
Феодора говорила, как мама или Лецен. Я с грустью почувствовала, что она изменилась. Она стала взрослой, а взрослые всегда говорят не то, что думают, а то, что находят нужным сказать. Я опечалилась и больше о графе не спрашивала.
Свадьба Феодоры должна была состояться в Кенсингтонском дворце. Это было великое событие. Мне сшили чудесное белое платье, а Лецен потратила много времени, завивая мне волосы.
Бракосочетание должно было состояться в Комнате под куполом, где, как напомнила мне Лецен, меня крестили.
- Да, - сказала я, - и был скандал, потому что король не хотел, чтобы меня назвали Джорджианой. Вы знаете, мне кажется, что теперь он бы не возражал, если бы меня назвали в его честь. Он был так добр ко мне, когда мы встретились.
- Может быть… Но тогда он запретил это делать, и вас назвали Виктория. Что ж, это очень хорошее имя. Лецен улыбнулась и поправила мне выбившийся локон.
- Король будет у Феодоры посаженым отцом, - я хихикнула. - Я думаю, он предпочел бы ее себе в жены.
- Вы не должны говорить такие вещи.
- Когда мы были в Виндзоре, она ему очень понравилась.
- Вы ему тоже понравились.
- Да, но Феодора больше и по-другому.
- Иногда эти блестящие глазки видят не то, что есть на самом деле.
- Дорогая Лецен, как они могут видеть то, чего нет?
- Ну пойдем, моя умница, посмотрим, как там невеста.
Феодора выглядела очень красивой и совсем не испуганной. Я сразу же заметила на ней прекрасное бриллиантовое ожерелье.
- Это подарок короля, - сказала она.
- Я знала, что он любит тебя! Оно прелестно. Феодора, мне кажется, он сам бы хотел жениться на тебе.
- Вздор! Он старик.
- Старики всегда любят хорошеньких молодых женщин.
- Как ты наблюдательна!
- Лецен говорит, что я вижу то, чего на самом деле нет. Как это может быть? Разве это возможно?
- Обычные правила к Виктории неприменимы. Я засмеялась.
- Никому не говори такие вещи про короля, - посоветовала Феодора.
- А почему? Ведь это правда.
- Милая сестричка, ты слишком откровенна.
- Ты говоришь, как мама.
- О, пожалуйста, не сравнивай.
Мы рассмеялись, и все между нами стало как прежде. Мы направились в Комнату под куполом. В окна я увидела толпы народа около дворца.
- Людям нравятся королевские свадьбы, - сказала Лецен.
Звонили колокола, и все казались очень счастливыми. Жаль только, что жених был не Август. Но нельзя же иметь все, подумала я, хотя, конечно, жених все-таки очень важный участник церемонии.
Войдя в Комнату под куполом, я поискала глазами короля. Его там не было, зато был дядя Кларенс. Мама ненавидела его почти так же, как короля, а мне он нравился. Он был такой веселый, и, я думаю, он бы подружился со мной, если бы не мама. Он всегда мне приветливо улыбался, и я очень любила тетю Аделаиду. Она целовала меня, расспрашивала про моих кукол и говорила о них как о живых людях, за что я любила ее еще больше. Я рассказала ей, что новая кукла - ее подарок - очень подошла к моей коллекции. Она была больше остальных, и на лей было великолепное платье.
- Мне кажется, она выглядит так же величественно, как королева Елизавета, - сказала я.
- Боюсь, что королеве Елизавете это не понравилось бы, - ответила тетя Аделаида.
Я засмеялась, и тетя тоже. Мама это заметила и нахмурилась. Мне не полагалось легкомысленно вести себя с тетей Аделаидой.
Я поняла, что среди присутствующих росло чувство беспокойства. Где король? Он должен был играть в церемонии важную роль, и без него нельзя было начинать. Наконец, видя, что задержка становится уже неприличной, дядя Кларенс громко сказал:
- Ясно, что короля что-то задержало. Нет необходимости откладывать церемонию. Я возьму на себя его обязанности.
Моя мать была в нерешительности, ждать ли дольше и подвергнуться еще большему унижению или согласиться с предложением дяди Кларенса. Для нее было мучительным разочарованием видеть посаженым отцом своей дочери герцога, когда она ожидала видеть в этой роли короля. Но, поскольку король не появился, дядя Кларенс выступил вперед, и я заняла свое место подружки невесты. Так моя сестра Феодора стала женой графа Гогенлое-Лангенбург.
Мама решила, что я должна обходить гостей с корзинкой, где для них были небольшие подарки; когда я раздавала их, все аплодировали.