- Я, - подал голос Софокл. - Хочу увидеть вновь у подножия Парнаса тот перекрёсток дорог, где несчастный Эдип убил своего отца Лая, фиванского царя.
- Остановите Софокла! - потребовал Продик. - Иначе он перескажет нам сейчас всю историю царя Эдипа, для которой не хватит одной ночи.
- Прекрасно, - похвалила Софокла Аспазия за его решение отправиться в Дельфы вместе с Сократом. - А ещё я рада тому, что ты наконец примешься писать новую трагедию, обещанную мне. Ведь этим объясняется твоё желание побывать на перекрёстке дорог у подножия Парнаса? Ты напишешь трагедию "Царь Эдип"?
- Да, божественная Аспазия, - ответил Софокл. - Я выполню обещание.
Сократ подумал, что Аспазия подвигла на великие свершения не только Перикла, но и Фидия, и Софокла, и Еврипида, и Геродота. Да и его, Сократа, вовлекла в круг знаменитых мыслителей и поэтов. Но скажите, боги, зачем ей Лисикл? И почему она так открыто покровительствует ему вопреки воле Перикла? Что нашла в нём Аспазия - красоту, ум, доблесть? Ничего этого в нём нет. Есть лишь дурная молодая сила и богатство. Трудно поверить, чтобы они могли прельстить красивейшую и умнейшую женщину Афин. Или она предчувствует падение Перикла? О женщины, опаснейшие из прорицательниц!..
Аспазия ушла, вновь пожелав гостям счастливого пиршества до светоносной звезды.
XI
Проводив Софокла, Сократ возвращался домой и был уже стадиях в двух от своего дома, когда из боковой улицы навстречу ему вышла шумная компания молодых людей, среди которых он сразу же узнал Алкивиада, племянника Перикла. Судя по всему, молодые люди, как и он, Сократ, возвращались с ночного пиршества - что-то выкрикивали, громко хохотали и просто дурачились, толкая друг друга. Сократ посторонился, прижавшись спиною к стене, уступая им дорогу: было бы рискованно вызвать их недовольство: убить не убили бы, а поколотить могли бы изрядно - таковы были нравы золотой молодёжи. Алкивиад не узнал его, да и трудно было это сделать, потому что Сократ стоял в тени навеса. И лишь когда Алкивиад поравнялся с ним, оказавшись на расстоянии вытянутой руки, Сократ окликнул его. Алкивиад резко остановился, услышав своё имя, узнал Сократа и весело рассмеялся.
- Это же Сократ! - объявил он громко своим друзьям. - Посмотрите: он, как и мы, возвращается с пирушки! Правда ли, Сократ? Похвастайся, ведь ты дожил до конских лет!
Надо думать, что друзья Алкивиада поняли, почему он сказал о конских летах, а не о бычьих или собачьих: в одной из старых басен рассказывалось о том, как к человеку, построившему дом, явились зимой конь, бык и собака и попросили приютить их на время зимних холодов. Человек согласился, но потребовал от коня, быка и собаки, чтобы каждый из них взамен подарил ему часть своей жизни. Так к годам человека, назначенным ему Зевсом, прибавились конские, бычьи и собачьи годы. Г оды Зевса человек проводит счастливо. Дожив до конских лет, становится хвастливым и чванливым, а в собачьи годы - сварливым и злым.
- Нет, я не дожил ещё до конских лет, - ответил Алкивиаду Сократ. - И потому не стану хвастаться. А встрече с тобою я рад.
- Так ведь и я рад, - сказал Алкивиад. - К тому же у меня к тебе есть дело. Вы идите! - обернулся он к друзьям. - Я вас догоню.
Компания двинулась дальше, смеясь и балагуря.
- Я был в гетерии среди аристократов и там случайно услышал разговор о Меноне, который донёс на Фидия. Хорошо, что я запомнил имя Менона, хотя он не стоит того, - принялся объяснять своё "дело" Алкивиад, когда компания удалилась. - Разумеется, о Меноне говорили с презрением: доносчик и аристократ - понятия несовместимые. Верно, Сократ?
- Скажу больше: несовместимыми являются понятия "человек" и "доносчик".
- Да. Но аристократ и доносчик - это никогда! - Язык у Алкивиада немного заплетался, но мыслил он чётко. - С презрением говорили также о демагоге Клеоне и его партии. Это партия нищих, не так ли, Сократ? Все беды от нищих. Но когда им надо кого-то подкупить, они всё-таки находят деньги. Собирают по оболу с каждого оборванца - и вот уже этих оболов тысячи! Верно? Они коварны. И понятие чести им чуждо. Глупы и коварны. Они подкупили Менона, чтобы он сделал донос. Это тем более легко сделать, что Фидий держал бездарного Менона в чёрном теле. Это была ошибка Фидия: всё мерзкое рождается из зависти, он должен был это знать.
- Чей разговор ты передаёшь? - спросил Сократ.
- Не знаю. Разговаривали в другой комнате, я не решился туда заглянуть. Только слышал, потому что дверь какое-то время оставалась открытой.
- Что ты слышал ещё? Может быть, были названы какие-то имена?
- Да, было названо одно имя - Диний. Этот Линий вручил деньги Менону. Он же проболтался об этом одному из тех, чей разговор я нечаянно подслушал в гетерии. Там была сказана о нём такая фраза: "Недавно я встретил пьяного Диния, которого ты хорошо знаешь, угостил его ещё кружкой вина на Агоре, а он в благодарность за это выболтал мне страшную тайну".
- Какую же сумму получил Меной? Не слышал? - спросил Сократ.
- Слышал. Речь шла о двадцати минах. Столько стоит хорошая лошадь, Сократ. Уж я-то знаю, сколько стоит хорошая лошадь, - похвастался Алкивиад. Впрочем, он действительно знал толк в лошадях: отец оставил ему в наследство несколько табунов этих прекрасных животных, пасшихся на северной равнине.
- Ты очень помог своему великому дяде Периклу, - сказал Алкивиаду Сократ. - Сообщить ему об этом?
- Не надо, - ответил Алкивиад и спросил: - А он действительно велик? Ты так считаешь? В той гетерии, где я был, думают иначе.
- Если там думают иначе, не ходи туда, - посоветовал Сократ. - Слава Перикла останется в веках, а о той гетерии будут вспоминать разве что перед тем, как плюнуть.
- Мне жаль, если на долю Перикла достались все великие дела, - вздохнул Алкивиад. - Вот и войну с Лакедемоном он не решается начать. Это тоже великое решение?
- Разумеется.
- Жаль. Но ведь мне тоже хочется совершить какое-нибудь великое дело. Война же для великих дел самое подходящее место. Так думают все мои молодые друзья. Неужели нам суждено состариться в попойках и любовных похождениях? Скучно, Сократ. Ох, как скучно!
- Конечно, военная слава - громкая слава, Алкивиад. Но слава мудрости уравнивает людей с богами. Жаль, если ты этого не понимаешь. Я мог бы тебе это растолковать, если бы стал твоим учителем.
- Так стань им, - засмеялся Алкивиад. - Что тебе мешает?
- Скажи об этом Периклу, - серьёзно ответил Сократ. - И сам подумай. Выбирая учителя мудрости, человек выбирает судьбу.
Они простились. Алкивиад пустился бегом догонять своих друзей, чьи голоса ещё были слышны в отдалении.
Ксантиппе не нравилось, если Сократ проводил ночь не дома. По правде говоря, почти все замужние афинянки осуждали своих мужей за их ночные пиршества. Но поскольку женщины в принятии каких-либо государственных решений не участвовали и не могли участвовать, им оставалось лишь одно: находить свои способы воздействия на непутёвых мужей. Ксантиппа, например, отводила душу в семейных ссорах, после чего Сократу для замаливания вины поручалась какая-нибудь тяжёлая работа. Это не значит, конечно, что Сократ всякий раз выполнял её. Не выполнив же работу, он не получал прощения жены. Приходилось выбирать, что для него в данный момент дороже - доброе расположение Ксантиппы или свобода.
Выслушав терпеливо всё, что думала о нём Ксантиппа, и получив приказ вычистить птичник, Сократ взял лопату, дошёл до птичника, сунул лопату в бурьян, перемахнул через ограду - и был таков. Чистить птичник - вообще не занятие для свободного гражданина великих Афин. Свободный гражданин обязан делать только то, что определено в присяге. В ней же сказано, что афинянин никогда не посрамит священного оружия, не покинет в бою товарища, в любой момент выступит на защиту отеческих храмов и святынь и оставит после себя отечество большим и лучшим, чем сам его унаследовал. А ещё свободный афинянин должен слушаться властей, повиноваться установленным законам и защищать их один и вместе со всеми. И всё. Прочее же не его забота. Правда, афиняне говорят: если у тебя нет раба, ты сам становишься рабом. У Сократа нет раба. И стало быть, рано или поздно птичник ему чистить придётся. Но не сегодня. Сегодня он прежде всего найдёт Менона, затем - Диния, затем... Алкивиад ему очень помог. Если ему удастся вырвать у Диния признание в том, кто вручил ему деньги для Менона, то, возможно, будет раскрыта вся цепочка заговорщиков: некто, передавший деньги Динию, сам Диний, Менон и непосредственный убийца Фидия.
Впрочем, последнее звено, может быть, никак не связано с предыдущими...
Менона, как и в прошлый раз, Сократ нашёл у плавильщика Хария. Менон стоял у горнила за спиной Хария и наблюдал, как тот работает: плавит и разливает в формы металл. Сократ подошёл к нему сзади и положил на плечо руку.
Менон нехотя обернулся, увидел Сократа и с досадой спросил:
- Ну что ещё?
- Поболтаем, - предложил Сократ. - Погуляем по окрестным холмам и поболтаем.
Харий услышал их разговор, тоже обернулся, поприветствовал Сократа и сказал:
- Погуляйте, погуляйте. Не люблю, когда у меня торчат за спиной.
- Ладно, - согласился со вздохом Менон. - Погуляем. Но я ещё вернусь, - сказал он Харию уже от двери.
- Не сомневаюсь, - кивнул головой Харий. - Теперь ты важное лицо, под защитой архонтов, тебя пальцем нельзя тронуть.
- Ладно тебе! - огрызнулся Менон. - Только бы болтать!
- Послушай, - сказал Менону Сократ, когда они отошли от мастерской и стали спускаться по тропке, сбегавшей по склону холма к речке. - Ты уже знаешь, чем закончилось взвешивание в Парфеноне. Знаешь?
- Знаю.