Но вот теперь ей весело не было нисколько. Ей воспользовались, ее предали и т.п. Все что в ее голове проносилось было возможно подогрето и ее учебой, а может просто с головой не в порядке, но не суть. Вдруг она перестала говорить ему голосом прежним, изменился тон и взгляд стал тяжелее. Подошла к ларьцу, открыла его и стала раскладывать нарядные свертки, продолжая свое повествование.
После Крещения Русь не утратила язычество полностью. Напротив, остатки его сохранились, у кого в обрядах, у кого в учениях, которые время от времени выливались в секты, иногда в достаточно веселые, иногда нет. Появлялись такие как хлысты, чье "Богослужения" представляли собой радения: люди доводили себя до экстаза плясками, кружением, били себя прутьями, палками, цепями. В некоторых сектах радения исполнялись вполне по-язычески, в чём мать родила. Иногда хлысты съедали сосок выбранной девушки. Это считалось высшей хлыстовской "святыней". А запрещение блуда ничуть не распространялось на общие оргии: после радений свечи гасились, и в темноте устраивался "свальный грех". Забеременеть от неизвестного отца признавалось "от бога". Такая женщина объявлялась новой "богородицей", а зачатые в ритуалах дети должны были стать "христами" и "пророками".
Власти хлыстов выявляли, пороли, целыми "кораблями", т.е. сектантскими общинами, ссылали в места не столь отдалённые, но тем самым разносили заразу на новые территории. Хлысты учили, что чем больше грех, тем больше и искреннее раскаяние (а значит, и приближение к царству небесному). Многие сектанты, попросту прикрываясь своим учением, оттягивались под всевозможными пороками от пьянства до масштабного "свального греха" (оргии).
К началу XIX века секты расплодились самым невероятным и причудливым букетом: "христовцы", скопцы, богомилы, монтане, контовщики, молельщики, купидоны, вертуны, прыгуны, телеши, ляды, дырники, наполеоновы дети, духоборцы, иконоборцы и т.д.
А Юродивый тем временем засыпал, постепенно убаюканный ее монотонной манерой речи. Она же тем временем развернула свертки, и стала раскладывать человеческие кости, достала еще череп и стала пристально смотреть в его глазницы, продолжая рассказывать свою историю.
Скопцы стали оппозицией хлыстам. Скопцы – это темные фанатики. Мужчин они подвергали кастрации и порой даже еще более радикальному калечению. Женщины также подвергались варварскому обезображиванию, делающему их неспособными к деторождению и кормлению детей. Скопчество было одним из самых тяжелых последствий религиозного фанатизма, конечно, скопцы базировали свое учение на туманных библейских текстах, которыми и до них, но в другой форме, различные ловкачи и мошенники, а то просто темные люди, оправдывали свой обман и преступления. Первые достоверные сведения о скопничестве доносятся со времен Петра, их основатель, Кондратий Селиванов, отошел от хлыстов и начал проповедовать прямо противоположные идеи: отречение от секса, курения, вина, танцев, игр (даже от шашек с шахматами). Сам он погиб в заключении в Суздальском монастыре в 1832 году, но стал весьма популярной личностью. Портреты Селиванова красовались в каждом скопческом доме, его обычно изображали старцем в темно-синей одежде с соболиной опушкой и с белым платком, повязанным вокруг шеи. Аскетические глаза строго глядели с худощавого, безбородого лица. Почитали скопцы еще и Акулину Ивановну, легендарную монахиню времен Петра I, изгнанной из своего монастыря и, по слухам, также принадлежавшей к скопчеству. Благочестие испытывали пред апостолами Лукой и Иоанном, так как те изображались безбородыми, что и дало скопцам повод считать их первыми приверженцами своего учения. Скопцам в ссылке было запрещено покидать поселения, но им разрешали проводить собрания, так как считали их совершенно безопасными.
Долго, очень медленно рассказывала она эти странные сказания, и Юродивый в тот момент уснул. Сквозь сон доносилось, что на этих собраниях славились *прекрасные* идеи, а чтобы эти идеи осуществлялись не только на словах, но и на деле, происходил обряд кровавого "крещения" – мужчинам удалялись половые органы, женщинам – соски (особо рьяные удаляли груди и большие и малые половые губы). В секту принимали целыми семьями – одновременно оскопляли и мужчин, и женщин, и детей. Эти семьи после посвящения не распадались, а образовывали хозяйственные ячейки, которые сами скопцы называли гнездами. Так собственно и осуществлялся постулат Селиванова о том, что человек должен быть подобен ангелу и потому должен стать бесполым существом.
Свечи догорали, и продолжая рассказывать эту красочную историю и видя, что Юродивый уснул, она стала колоть его булавкой, чтобы он проснулся, и чтобы не пропустил ничего
–Для мужчин они практиковали посвящение "за одной", "за двумя" и "за тремя печатями", что соответствовало частичному или полному лишению срамных органов. Для женщин одна или две "печати" означали удаление молочных желез. Еще более высокой ступени "посвящения" достигали те, кто принимал "печати огненные", попросту это выжигание раскалённым железом.
На этих словах сон у него окончательно сняло рукой.
Скопцы подмяли под себя меняльный (ростовщический) бизнес-продолжала она. Изощрённый ум и жадность евнухов помогали наживать капиталы, а наследников заведомо не было, деньги всех "посвящённых" оставались у тузов секты. Богатства собирались колоссальные. За согласие "посвятиться" они выкупали на волю крепостных, предлагали желающим ссуды для открытия своего дела. Окручивали должников, угрожая по суду отправить их в тюрьму. У скопцов действовала собственная разведка, которая выискивала разорившихся хозяев, промотавшихся игроков или людей, мечтающих о дорогом приобретении. Через подставных лиц им выделяли нужные суммы и, вроде бы, "забывали", пока не нарастут проценты. Сократить долг можно было по определённой таксе: "посвятиться" самому, уговорить родных, знакомых.
Деньги, которые были для скопцов важнейшим средством для защиты от враждебного окружения, не распылялись, а наоборот, концентрировались: когда одно гнездо вымирало, имущество переходило скопцам следующей волны. Подпольные счета и капиталы направлялись на вознаграждение людям, согласившимся на оскопление, а также на подкуп нужных чиновников.
Она внимательно смотрит ему прямо в глаза, встает и уходит на кухню, включает огонь и громко продолжая свои словно вычеканенные фразы.
–С властями сектанты умели находить общий язык– скопцы распространились по Тульской, Тамбовской, Орловской губерниям, угнездились в Костроме, Саратове, Самаре, Томске, Москве. Влезли и в Санкт-Петербург, где знать пресытилась обычным развратом. Знать тянуло к чему-то более острому, опасному, болезненному, в секте их любопытство вознаграждалось сполна. Тут воочию соприкасались с людьми, прошедшими страшное и неведомое. Особо ценным гостям разрешали скрытно полюбоваться, как калечат соблазнившихся мужиков и девок. Иногда и некоторых больных на голову гостей самих влекло в пропасть.
И вот экскурсия в историю русского извращенства прекращается, начинается экскурсия о истории ее семьи. О том, что кости, которые она достала, это ее предок, что отошел от молокан и ушел в мирскую жизнь. Вёл тот предок столь дикий образ жизни, что был проклят и предан анафеме. Рассказала, как человек, которому принадлежали эти кости подхватил сифилис и умирал, пока не встретил на своем пути надежду. А отчаявшийся далеко пойдет. И да, его спасением было новое учение, что уничтожило бы в нем мужской срам и очистило бы дух.
Как на собрании в субботу, в молитвенном доме, собрались в белых одеяниях участники. Сначала один из присутствующих читал положенные молитвы, затем лучшие ненцы затягивали духовные песнопения. Припев подхватывался всей общиной, причем каждый из присутствующих в такт ударял в ладоши. Внезапно раздается электризующий всех возглас кого-либо из присутствующих. – О. дух, святой дух! Это восклицание служило призывом к пляске, к "божьей работе". Сначала все прыгали и кружились в общем хороводе, держа друг друга за руки, позже начиналось верчение в одиночку. Движения становились все быстрее и быстрее. В этом безумном верчении лица сливаются, а развевающиеся молитвенные сорочки шуршат, подобно парусам. И снова образуется круг. Присутствующие становятся, глядя друг другу в затылок и, подпрыгивая, движутся по этому кругу. Затем "святые", или "белые голуби", как они себя называют, ставши в круг плечом к плечу, начинают прыгать справа налево. Четыре или восемь человек становятся по углам помещения. Оттуда они прыжками поодиночке или попарно подвигаются к середине зала и таким же образом возвращаются обратно на свои места. Танцы эти длятся до полного изнеможения и, в конце концов, доводят скопцов до состояния безумного экстаза. Постепенно скопцы входили в транс, кружились отдельно, издавали бессвязные вопли, у иных начинались плач или истерика. Когда и становится желанным столь дикий ритуал. И как тот чьи кости она разглядывает, после этого обряда очистился, сифилис не помешал прожить еще долго, вёл ее предок послушнический образ жизни и всем своим видом подавал пример, потому что избавился от греха плотского и обрел спасение. Потому его кости и лежат в большом почете, как напоминание о очищении.
Скопцы вымерли, но пример их чистоты навсегда запомнится, любимый.
Нет, конечно, потрясающие знание родословной и семейных истории, но дальше был полный треш.