* * *
В течение некоторого времени около лавки слышен был только стук оловянных ложек о жестянки консервов, поедаемых погонщиками, да топот пасущихся пони и заунывное пение Сэма, который с довольным видом в двадцатый раз причесывал свои жесткие каштановые волосы перед кривым зеркалам.
Со ступенек лавки можно было видеть неровную, отлогую полосу прерии, тянувшуюся к югу. Низкие места были покрыты ярко-зеленой, волнующейся на ветру, мескитовой травой, а небольшие холмы увенчаны почти черными массами низких кактусов. По мескитовому лугу вилась дорога, которая в пяти милях от ранчо соединялась с большой дорогой, ведущей в Сан-Антонио. Солнце стояло так низко, что самые небольшие возвышения бросали длинные синие тени в зеленовато-золотистое море солнечного света.
В этот вечер слух был острее зрения.
Мексиканец поднял палец, призывая к тишине. Стук ложек о жестянки прекратился.
- Вдали слышен фургон, - сказал он. - Вот он пересекает ручей Гондо… Я слышу уже шум колес… Очень каменистое дно у этого ручья…
- У вас, однако, тонкий слух, Грегорио, - сказал Мустанг Тейлор. - Я ничего не слышу, кроме чириканья птиц в кустах и дуновенья ветерка в долине.
Через десять минут Тейлор заметил:
- Я вижу облако пыли, подымающееся прямо над краем луга.
- У вас очень тонкое зрение, синьор, - сказал улыбаясь Грегорио.
На расстоянии двух миль видно было небольшое облачко, затемнявшее зеленую рябь мескитовой травы. Через двадцать минут послышался топот копыт, а еще через пять минут из-за чащи кустарника показалась пара серых лошадей. Они весело ржали, чуя овес, и быстро неслись, таща за собой фургон с такой легкостью, как будто он был игрушечный.
Из хижин послышались крики: "El Amo! El Amo!" Четверо мексиканских мальчишек стремглав побежали распрягать лошадей. Погонщики приветствовали прибытие фургона радостными криками.
Ренси Трюсделль, сидевший на козлах, бросил поводья на землю и засмеялся.
- Он находится под брезентом, ребята, - сказал он. - Я знаю, чего вы ждете. Там два ящика. Вытащите их и откройте. Я знаю, вы все хотите покурить.
Шесть пар рук стали рыться под мешками и одеялами, стараясь достать ящики с табаком.
Верзила Коллинз, посланный за табаком лагерем Сан-Габриэль и славившийся самыми длинными шпорами во всем западном крае, шарил длинной, как дышло, рукой. Он захватил что-то, что было тверже одеял, и вытащил какую-то странную вещь - бесформенный грязный кожаный предмет, связанный проволокой и веревкой. Из обтрепанного его конца, подобно голове и когтям встревоженной черепахи, высовывались пальцы человеческой ноги.
- У-у-у! - заорал Верзила Коллинз. - Что это, Ренси, ты возишь с собою человеческие трупы? Откуда это у тебя?
Пробудившись от своего долгого сна, Кудряш прорыл себе путь наружу и уселся, мигая, как безобразная сова. Лицо его было синевато-красное, одутловатое; опухшие глаза казались щелками, нос - маринованной свеклой, волосы - как у дикобраза. Что же касается всей фигуры, то можно было принять его за воронье пугало.
Ренси спрыгнул с козел и широко раскрытыми глазами уставился на странный привезенный им груз.
- Ах ты, чучело поганое! - воскликнул Ренси. - Как ты сюда попал?
Погонщики в восторге обступили фургон. Они даже на время забыли про табак.
Кудряш медленно огляделся по сторонам. Затем он проворчал что-то себе под нос, как шотландский терьер.
- Где я? - прохрипел он сдавленным голосом. - Это какая-то проклятая ферма в поле! Зачем вы меня сюда привезли, скажите-ка? Разве я вас об этом просил? Что вы меня обступили? Убирайтесь прочь, или я разобью ваши рожи.
- Вытащи-ка его оттуда, Коллинз, - сказал Ренси.
Кудряш соскользнул вниз и упал на спину. Он встал и сел на ступеньки лавки, обхватив колени и дрожа от злости. Тейлор вытащил ящик табака и отбил от него крышку. И вскоре шесть папирос задымили, знаменуя мир и прощение Сэму.
- Как ты попал в мой фургон? - повторил Ренси, на этот раз таким голосом, который требовал ответа.
Кудряш знал этот тон. Таким тоном говорили проводники товарных вагонов и важные особы в синих мундирах с дубинками в руках.
- Я? - проворчал он. - Вы это со мной говорите? Очень просто, я собирался в ресторан Менджера, но мой лакей забыл упаковать мою пижаму. Поэтому я забрался в этот фургон на постоялом дворе, поняли? Я никогда не просил вас привезти меня на эту ферму, поняли?
- Что это за животное? - спросил Дубина Роджерс, захлебываясь от восторга и забыв даже о курении. - Где оно водится и чем питается?
- Это канюк, - сказал Мустанг, - который завывает по ночам на вязах у болот. Только вот не знаю, кусается ли он или нет?
- Нет, не то, Мустанг, - с серьезным видом вмешался Верзила. - У канюков плавники на спине и восемнадцать пальцев на ногах. Это - чапура. Он живет под землей и питается вишнями. Не подходи к нему близко. Одним ударом хвоста он снесет всю усадьбу.
Космополит Сэм, знавший по имени всех буфетчиков в Сан-Антонио, стоял в дверях. Он оказался сильнее всех в зоологии.
- Врите, врите, да знайте меру, - сказал он, а затем обратился к Ренси: - Где вы выкопали это сокровище, Ренси? Не собираетесь ли вы из ранчо устроить музей редкостей?
- Слушайте, - сказал Кудряш, от бронированной груди которого отскакивали все стрелы остроумия. - Нет ли у кого-либо из молодцов что-нибудь выпить с похмелья? Можете забавляться сколько угодно - мне все равно!..
Он обернулся к Ренси:
- Слушайте, вы завезли меня в вашу проклятую степь - разве я просил вас об этом? Дайте мне хоть что-нибудь выпить, а то я разнесу все на мелкие куски!
Ренси видел, что нервы бродяги были напряжены до крайности. Он послал одного из мальчишек в усадебный дом за стаканом виски. Кудряш залпом выпил его, и глаза его выразили благодарность, напоминавшую преданность собаки.
- Спасибо, хозяин, - сказал он спокойно.
- Вы находитесь в тридцати милях от железной дороги и в сорока милях от ближайшего трактира, - сказал Ренси.
Кудряш беспомощно повалился на ступеньки лестницы.
- Идемте со мной, раз вы уж попали сюда - продолжал Ренси. - Не можем же мы вас вышвырнуть в степь. Кролик и тот бы вас разорвал на куски.
Он повел Кудряша под большой навес, где хранились усадебные повозки. Там он раздвинул парусиновую походную кровать и принес одеяло.
- Не думаю, чтобы вы могли заснуть, - сказал Ренси, - раз вы проспали целые сутки. Но вы можете здесь остаться до утра. Я пошлю к вам Педро с едой.
- Не могу уснуть! - сказал Кудряш. - Я могу спать хоть целую неделю подряд.
* * *
Ренсон Трюсделль проехал в этот день больше пятидесяти миль. И однако вот что он сделал после этого.
Старый Киова Трюсделль сидел в большом плетеном кресле и читал при свете керосиновой лампы. Ренси подошел к нему и положил ему на стол пачку только что привезенных из города газет.
- Ты уже вернулся, Ренси? - сказал старик, подняв голову. - Сын мой, - продолжал "Киова", - я весь день думал о том, о чем мы с тобой говорили. Я хочу, чтобы ты мне сказал это еще раз. Я жил для тебя. Я сражался с волками, с индейцами и с еще большими злодеями - белыми людьми, чтобы защитить тебя. Ты не помнишь своей матери. Я воспитал тебя, я научил тебя метко стрелять, мастерски ездить верхом и жить честно. Я много работал, чтобы накопить для тебя побольше долларов. Ты будешь богатым человеком, Ренси, когда меня не будет. Я тебя сделал таким, какой ты есть. Ты не принадлежишь себе - ты прежде всего должен сделаться настоящим Трюсделлем. А теперь скажи мне, выкинул ли ты из своей головы любовь к дочери Куртиса?
- Я еще раз повторяю вам, - медленно сказал Ренси. - Так же верно, как я - Трюсделль и что вы - мой отец, так же верно и то, что я никогда не женюсь на дочери Куртиса.
- Ты хороший мальчик, - сказал старик Киова. - Пойди теперь и поужинай.
Ренси прошел в кухню, находившуюся в задней половине дома. Педро, мексиканский повар, поднялся с места, чтобы принести кушанье, которое было поставлено в духовой шкаф.
- Только чашку кофе, Педро, - сказал Ренси и выпил ее стоя.
- Под большим навесом на койке лежит бродяга, - сказал он потом. - Отнеси ему чего-нибудь поесть. На всякий случай захвати двойную порцию, он, наверно, очень проголодался.
Отсюда Ренси направился к мексиканским хижинам. Ему навстречу выбежал мальчик.
- Мануэль, - сказал Ренси, - можешь ли ты поймать для меня в маленьком загоне Ваминоса?
- Почему нет, синьор? Я видел его два часа тому назад. У него на шее веревка.
- Поймай его и оседлай как можно скорее.
- Сию минуту, синьор.
Вскоре Ренси вскочил на оседланного Ваминоса и помчался к востоку мимо лавки, где сидел Сэм и наигрывал на гитаре при лунном свете.
Но следует сказать несколько слов о Ваминосе - о славном караковом пони. Мексиканцы, у которых имеется сотня названий для лошадиных мастей, называли его gruyo. Он был мышиного цвета, пего-саврасо-караковой масти, если вы можете представить себе такую комбинацию. Вдоль спины, от гривы до хвоста, шла черная полоса. Он был неутомим, и землемеры за всю свою жизнь не проходили столько миль, сколько он мог проскакать в один день.