Звездочка думает. У нее снова такое лицо, ну, как будто она села писать.
- Ага, точно. Я вспомнила. Мы к Прим собирались.
Ага, к Прим. Ну, тогда надо идти. Если мы к ней собирались, то надо идти. Пойдем, Звездочка, - говорю. - Сейчас я надену ботинки, и мы пойдем.
- Ага, сейчас я их принесу. - Звездочка говорит: - Ты жди здесь. Я тебе их принесу. И носки тоже.
- Звездочка, - говорю. - Ведь это же моя квартира?
- Я принесу тебе ботинки. - Звездочка открывает оранжевую дверь ключом, который висит на шнурке у нее на шее. Когда она возвращается, у нее в руках нет ничего. Ни носков, ни ботинок.
- И где мои ботинки?
- Не знаю.
- Ты что с ними сделала?
- Ничего я не делала. Просто я не могу их найти.
- Ага. - Я стою, думаю. - Слушай, Звездочка. Мы их, кажется, сняли. На улице. Ночью. Когда шли сюда. Чтобы я почувствовал, как это бывает, когда идешь без ботинок.
- Да, Ствол. Точно. Все так и было. - Звездочка говорит: - А чего же ты их не взял?
- Я думал, что ты их взяла. Из-за этих таблеток мы все забываем. Скоро совсем отупеем. Да, именно так мы и сделаем.
- Что мы сделаем?
- Отупеем.
- Да ничего страшного. - Звездочка говорит: - Сейчас выйдем на улицу и заберем твои ботинки. Ну, где ты их оставил.
- Мне нельзя выходить, - говорю. - Я без ботинок.
- Ничего страшного. - Звездочка говорит: - Я выйду сама и принесу их тебе. Сюда. Ты наденешь ботинки. И мы пойдем к Прим. Хорошо?
- Хорошо, - говорю. - Ты выйдешь на улицу, за моими ботинками. Но я тоже пойду с тобой. Одну я тебя никуда не пущу. Мало ли что может случиться. Вдруг на тебя нападут слоны.
Где же, где же мои ботинки. Ну, которые потерялись. И носки тоже. Которые синие.
Стоят где-то на улице.
Мы идем вдоль по улице, ищем мои ботинки. Мы идем, держась за руки, потому что мы любим друг друга. Потому что у нас любовь. И мы ищем ботинки, на улице...
Звездочка говорит:
- Вон они. - Она их увидела, мои ботинки. - Это они.
- Ага, - говорю. - Звездочка, это совсем нетрудно. Искать ботинки, когда... когда... - Когда на улице день, а не темная синяя ночь, когда темнота укрывает все, и вообще ничего не видно. - Ну, когда не темно.
Звездочка говорит:
- Они всю ночь тут простояли. Все время.
Мы переходим дорогу. Я чувствую гравий ногами, потому что иду босиком. Без ботинок и без носков. У меня на ногах синие ногти. Лак еще не сошел. Если что-то становится синим, оно потом остается синим еще долго-долго. Точно так же, когда тебе грустно: если становится грустно, то это надолго. Но сейчас мне не грустно. Это я просто так говорю, для сравнения. Мы переходим дорогу и идем к тому месту, где стоят мои ботинки. Которые заметила Звездочка. Но когда мы подходим поближе, становится вполне очень видно... нет, не так... как же там... а вот: очевидно... становится вполне очевидно, что это совсем не они. Не ботинки.
Звездочка говорит:
- Это не ботинки. Это какашки.
- Ага. - Я прикрываю рот рукой, ну, как будто я вдруг застеснялся. Хотя я вовсе и не застеснялся. - Ага, - говорю. - Звездочка, это не мои ботинки.
Мы с ней стоим и смотрим на эту штуку, которая совсем не ботинки и даже близко на них не похожа.
- Это не мои ботинки. Эта какая-то гадость.
Звездочка говорит:
- Это какашки. Собачка накакала.
Вы, может быть, думаете, что мы со Звездочкой - малость с приветом, ну, что мы ходим, все время держась за руки. И улыбаемся. Но мы с ней любим друг друга. У нас любовь. И потом, это вас не касается. Это касается только нас, то есть Звездочки и меня. Мы с ней идем вдоль по улице, держась за руки, и я иду без носков и ботинок, и небо над нами такое чистое, и голубое, и очень высокое, потому что сейчас весна. И там, на небе, летают птицы. А куда мы идем?
- Звездочка, - говорю. - А куда мы идем?
- Мы идем к Прим. - Звездочка говорит: - Она очень смешная, Прим. Да? Все время смеется.
Я пытаюсь припомнить, какая она, эта Прим.
- Да, да, да, - говорю. - Она очень смешная и все время смеется. Да, я вспомнил. Сейчас мы к ней придем и тоже будем смеяться. Да, Звездочка?
- Да, Ствол. Как я уже говорила.
Мы со Звездочкой идем по улице.
К Прим. Которая очень смешная.
А какая еще?
У меня не то чтобы очень плохая память, у меня она самая обыкновенная, как у всех, просто время сейчас такое, что все воспоминания куда-то деваются, вроде как портятся, ну, как продукты - потому что никто ничего не помнит. Вот хочешь вспомнить какого-нибудь человека, девушку, там, или парня, и ничего у тебя не выходит. Не вспоминается, хоть ты тресни. Я пытаюсь представить Прим. Она высокая, да. С каштановыми волосами, которые вьются, как виски в стакане, когда много выпьешь. Или как тучи, когда на улице ветер и плохая погода. Но Прим всегда улыбается, даже в плохую погоду. Потому что она смешная, и ей всегда весело, и ничто не способно ее расстроить.
- Прим, она очень хорошая, - говорю. - Да, Звездочка?
Мы со Звездочкой идем по улице, а на улице весна. И настроение такое - весеннее. Звездочка улыбается, она наелась таблеток, которые теперь у нее внутри, а весна, наоборот, снаружи, и я тоже наелся таблеток, и я уже не понимаю, что лучше - что внутри или то, что снаружи, - и где начинается одно и кончается другое.
Мятный Пинкертон
Звездочка поднимается на крыльцо и подходит к двери, дверь большая, просто огромная. Это такой старый дом, то есть по-настоящему старый. Звездочка звонит в дверь. Жмет на кнопку звонка, давит на нее пальцем. Слышно, как в доме звенит звонок. Мы его слышим снаружи. И внутри его слышно тоже, и Коробок его точно слышит, потому что он там, внутри. Это его дом. Он тут живет. Я его сто лет не видел. Звездочка убирает палец с кнопки звонка. Больше не жмет на звонок. И звонок поэтому не звенит. Я стою рядом со Звездочкой. На крыльце.
- Надеюсь, он дома.
Звездочка говорит:
- Что?
Я пожимаю плечами.
- Ну, я надеюсь, он дома. А то получится, что мы проделали весь этот путь совершенно напрасно, а я причем шел босиком всю дорогу и стер ноги чуть ли не в кровь.
Звездочка смотрит растерянно.
- Что?
- Я говорю: я надеюсь, он дома.
Звездочка говорит:
- Кто?
- Коробок. Я надеюсь, он дома, иначе получится, что мы проделали весь этот путь совершенно напрасно.
- Какой Коробок?! Ты чего? - Звездочка говорит: - Мы пришли не к Коробку. Мы пришли к Прим. Это дом Прим. И мы сейчас пришли к ней, а не к какому-то там Коробку.
- Ага. - Я стою, тупо пялюсь на дверь. Когда дверь открывается, я все равно тупо пялюсь. - Я же не тупой, правда? - Я говорю это Прим. Которая открывает дверь, и дом как бы весь открывается, и видно, что там внутри, ну, как будто открывается рот, и видны гланды, миндалины и что там дальше, не знаю.
Прим говорит:
- А, Ствол. Стейси. Какой сюрприз. Ну, заходите. Не стойте там, заходите. Дайте на вас посмотреть.
Кажется, она рада нас видеть.
- Вот решили зайти к тебе в гости. - Звездочка говорит: - Да, Ствол?
- Ага. - Я пожимаю плечами и объясняю: - Вообще-то мы собирались зайти к Коробку, но когда подошли, оказалось, что это совсем не тот дом. Оказалось, что это твой дом. И мы решили зайти, раз уж мы все равно здесь.
- Ага, понятно. - Прим говорит: - Ну все равно заходите.
- Нет, Ствол, ты опять все перепутал. - Звездочка говорит: - Прим, мы сразу пошли к тебе. Не к Коробку, а к тебе. У моего парня сегодня что-то не то с языком. Он, наверное, устал.
- Это и неудивительно, Стейси, что твой парень устал языком. - Прим говорит: - С твоим-то пристрастием к поцелуям взасос и куннилингусу.
Я смотрю на Звездочку и говорю:
- Да, язык устает. И затекает. И руки тоже, когда долго связаны. - Вроде как я ей пеняю. Хотя я не пеняю. Я просто шучу.
Прим хлопает в ладоши.
- Господи, Стейси, только не говори мне, что вы практикуете древние техники садо-мазо. Пойдемте в гостиную. Ну, если сумеем ее найти. - Прим смеется. Она все время смеется. И дом у нее просто огромный, и там чего только нет. Столько вещей - просто склад, а не дом. Мы идем по ковру в коридоре, который красный. Не коридор, а ковер. Потом проходим в гостиную, пригнувшись в дверях, чтобы не задеть головой ядовитый плющ. Там стоит очень удобный кожаный диван, и еще - кресло, а в кресле...
Черт... черт... черт...
Ну, то есть не то чтобы черт, а зловещего вида волшебник. Наверное, совсем злой волшебник. Машет своей волшебной палочкой, длинной и тонкой, а сам в таком длинном черном плаще и с заостренной бородкой, которая то появляется, то опять исчезает в густых клубах дыма.
Прим говорит:
- Сколько мы уже не виделись, Стейси? Я уже и не помню. Помню только, что долго.
- Я тоже не помню, Прим. Ствол, ты не помнишь, когда мы здесь были в последний раз? Ну, у Прим. Ствол. Ты меня слышишь?
Я молчу, ничего не говорю. Я смотрю на волшебника.
Звездочка говорит:
- Ствол.
Я молчу.
Звездочка говорит:
- Ствол.