В то же время техноязычество роднит с наукой стремление разрушить традиционные представления об универсальной истине и объективной реальности - процесс, постоянно подстегиваемый теоремой Геделя о неполноте, краеугольным камнем современной математики, в которой, как пишет Годфри Харольда Харди, доказывается то, что "существуют математические утверждения, которые нельзя ни доказать, ни отпровергнуть ни сейчас, ни когда-либо еще, поскольку сама природа логики делает их неподдающимися решению". Философские последствия теоремы Геделя "ужасающи", полагает Харди. Как считает математик и писатель-киберпанк Руди Рюкер, падкий до такого рода сенсаций, "Гедель доказал, что сама фундаментальная логическая идея "истины" не имеет рационального определения". Хуже того, принцип неопределенности Гейзенберга, лежащий в основе квантовой механики, приводит к неизбежному выводу о том, что любое исследование воздействует на состояние того явления, которое исследуется, и эта аксиома камня на камне не оставляет от идеи объективной истины. "Век абсолютных истин, если он вообще когда-нибудь существовал, определенно и окончательно прошел,- заключает математик Джон Л. Касти. - И если труды Эйнштейна навсегда похоронили идеи абсолютного времени и пространства, труды Гейзенберга убили последнюю веру в абсолютно точные измерения. Труды же Геделя, конечно, несли на себе отпечаток старомодных и любопытных идей абсолютного доказательства и истины".
Философские перевороты, подобные вышеперечисленным, как внутри, так и за пределами научного сообщества, радикальным образом изменили рационалистически-материалистическое мировоззрение, открыв дорогу квантовой реальности, в которой физика часто граничит с метафизикой. Техноязычники верят в прозрачную неопределенность такой реальности, надеясь, что она способна по крайней мере принять - а в один прекрасный день может даже и узаконить - их космологию.
По иронии судьбы техноязычество одновременно заключает в себе глубокое беспокойство, порождаемое тем, что наука делает реальность все более бессвязной и непонятной, а техника - все более чуждой. В своем эссе "Кибер-суеверие" Брюс Стерлинг анализирует наше отношение к компьютерам, как к "магическим машинам":
Компьютеры - это страшные твари, полные тайны и силы. Даже разработчики програмного обеспечения и проектировщики аппаратного обеспечения считают компьютер - в каком-то глубинном и главном смысле - совершенно непостижимой штукой… Машины, которые выполняют миллионы операций в секунду, слишком сложно полностью постичь простым человеческим сознанием.
Более того, как отмечает Гарри Чэпмен, бывший исполнительный директор Computer Professionals for Social Responsibility, эти непостижимые и быстро соображающие устройства окружают нас со всех сторон - от электробытовых приборов до промышленной техники - и быстро берут на себя управление техносферой:
Встроенные микропроцессоры, на которых работает вся техника от автомобилей и кофеварок до самолетов, распространены сегодня даже больше персональных компьютеров, но они практически незаметны для нашего взгляда. Многие люди наверняка имеют смутное представление о том, что под капотом новейших моделей автомобилей спрятан компьютер, и что именно он заставляет двигатель работать. Но как именно компьютер это делает, где он находится и почему он дает сбои - остается тайной для большинства людей… Автомобиль перестал быть "естественной" вещью,- то есть такой вещью, которая подвержена физическому воздействию и свойства которой доступны нашему пониманию. Сегодня это "сверхъестественная" вещь, поскольку он управляется невидимыми процессами, которые протекают в компьютерных программах.
В мире, все более зависящем от цифровых технологий, эзотерическое знание и тайная терминология, которые ассоциируются с вычислительной техникой, придают ей почти религиозный статус. Для "мирян" смерть Бога означала появление новой теологии - теологии техники. К слову сказать, магическо-религиозный ореол окружал компьютеры почти с самого момента их появления. Работавший на лампах и занимавший целую комнату ENIAC, (первая программируемая ЭВМ, которая была введена в действие в 1946 году) создала мифический образ компьютера как грозного, непостижимого божества, и его священнослужителей в белых халатах, чем-то неприятно смахивающих на "ублажающих машины тлей" из романа Сэмюэля Батлера "Едгин", в которых, как он считал, могут в один прекрасный день превратиться люди. Прочно закрепившийся в массовом сознании благодаря многочисленным научно-фантастическим фильмам и сериалу "Стар Трек" миф о кибер-боге находит свое самое яркое воплощение в байке-апокрифе, рассказанной культурологом Джозефом Кэмпбеллом в книге "Власть мифа":
Как-то президент Эйзенхауэр вошел в зал, заполненный компьютерами, и спросил: "Есть ли Бог?" Вдруг машины заработали, лампочки замигали, диски завертелись. Через какое-то время в комнате раздался голос: "Теперь есть".
Кэмпбелл, который сам незадолго до этого приобрел компьютер, отмечает, что, как эксперт по разного рода божествам, он бы охарактеризовал компьютер как "ветхозаветного бога с большим набором требований и без капли милосердия к людям".
Другой специалист по вычислительной технике и энтузиаст искусственного интеллекта, Кристофер Эванс, творивший на заре компьютерной революции, воспринимает компьютер с точностью до наоборот и не разделяет кэмпбелловское представление о компьютере как о высокомерном и злом железном божке. В своей книге "Микро Миллениум" Эванс подробно останавливается на "сверхумных машинах", которые, как он считает, появятся в результате развития компьютерной техники. Подобно другим добрым, всезнающим и всемогущим богам из мифов и религий, такие обладающие "теоретически безграничными возможностями" машины избавят нас от зла, считает он. "Даже самые оптимистичные почитатели человека согласятся с тем, что наш мир находится в состоянии опаснейшего беспорядка и что одному Человеку с этим не справитсья. Искушение обратиться за помощью к компьютеру слишком велико, чтобы его можно было побороть… Вполне возможно, что компьютеры будут считать богами, а если они эволюционируют в Сверхумные Машины, эта вера может даже оказаться правдой", - пишет он.
Разумеется, если компьютеры - это боги, то те, кто выступают посредниками между ними и простыми смертными, воспринимаются как священнослужители. И действительно, существует давняя народная традиция отождествлять программистов со жрецами некоего культа. В хронике появления на свет микрокомпьютера "Душа новой машины", написанной Трейси Киддером, один программист вспоминает, какое возбуждение его охватило, когда он выучил язык ассемблера, позволивший ему управлять компьютерными операциями: "Я мог… разговаривать прямо с машиной. Круто, что я выучил этот жреческий язык. Я мог разговаривать с Богом". Описанные в "Хакерах" Стивена Леви группы состоят по большей части из двинутых на религии и оккультизме программистов - "монахов-технарей", членов "религиозного ордена" или, для их противников на математическом отделении MIT, "колдунов". Любопытно, но в хакерском жаргоне оккультные референции преобладают над религиозными. В "Новом хакерском словаре" можно встретить статьи о "глубинной магии", "тяжелом колдовстве", "вуду-программировании", "культовом программировании" и "гадании на рунах".
Более того, в киберкультуре считается, что компьютеру удалось уничтожить традиционную дистанцию между словом и делом. Как отмечает вашингтонский корреспондент Whole Earth Review Роберт Горвиц во время дисскусии за онлайновым круглым столом, посвященном феномену хакерства,
обычно слова как выражение наших мнений, мировоззрений и информации расходятся с нашими поступками. Вы можете кричать "Революция!" на всех перекрестках, а почтовые службы любезно доставят вам рецепты для приобретения нитроглицерина. Но революционные действия неизменно грозят уголовным преследованием. Философская проблема хакерства состоит в том, что компьютерные программы преодолевают это расхождение: они являются чистым языком, который провоцирует действия, едва его читают устройства, к которым он обращается… Действия автоматически следуют за чтением машиной слов.
Наличие такого вот сверхъественного медиума вызывает стойкое желание окружить компьютер ореолом оккультной таинственности. Так, Джулиан Диббель, один из авторов Village Voice, считает, что работу компьютера в виртуальной среде можно уподобить