- Кончай прикалываться… Слушай, я уверен, тебя через некоторое время отпустит. Ну ладно, мне уже пора двигать. Увидимся позже, договорились?
- Погоди, Маэдзима-сан, - мой голос был не громче шепота.
Маэдзима даже не оглянулся…
Я попыталась встать, руки и ноги онемели, я едва могла двигаться, я твердо решила, что не умру в таком отвратительном месте.
- Папа, мама, помогите! - Я задыхалась, силясь вобрать в себя воздух, и беспомощно впивалась ногтями в горло.
Мне казалось, будто кто-то невидимой хваткой душит меня изнутри. Не знаю, долго ли я так пролежала, но через некоторое время к пальцам на руках и ногах чудесным образом стала возвращаться чувствительность. Кое-как мне удалось сползти с кровати. Когда я попыталась замазать косметикой фингал, оставшийся после удара Маэдзимы, руки дрожали, а перед глазами все расплывалось.
Ну и дурой же я была! Всякий раз, когда Маэдзима меня избивал, он мог всего лишь признаться мне в любви, и я тотчас же все ему прощала. Но эти три словечка: "Я тебя люблю" - были веревкой, что связывала меня, а Маэдзима никогда не вкладывал в них искренних чувств. Я всегда была для него лишь игрушкой для удовлетворения похоти. Наконец мне удалось выбраться из темного гостиничного номера без окон, который казался теперь таким же холодным и пустым, как ложь, которой Маэдзима меня кормил.
Следующие несколько дней я провалялась у себя в квартире, мечтая о дозе. Одного лишь вида "дорожек" у себя на руках вполне хватало, чтобы ко мне со всей яркостью возвращались воспоминания о наркотическом кайфе. Именно тогда мне позвонила На-тян, и до меня дошло, что подвернулся шанс навсегда освободиться от наркотической зависимости.
Но завязать с ширевом оказалось сложнее, чем я думала. Ломка была страшной. Сначала меня постоянно мучили галлюцинации: я видела и слышала вещи настолько ужасные, что не могла сомкнуть глаз. Наконец, через три дня галлюцинации прекратились, и ко мне вернулся аппетит. Есть хотелось зверски! Добравшись до кухни, я умяла две большие порции риса с прожаренной свининой и выхлебала двухлитровую бутылку воды, после чего немедленно уснула. Когда проснулась, мне снова хотелось пить. Я выпила еще воды и приняла горячую ванну, чтобы хорошенько пропотеть. Потом снова наелась до отвала и опять заснула. В таком режиме прошло десять дней, прежде чем неуемный аппетит спал, и я почувствовала, что пришла в норму. Так мне удалось сбежать из ада, которым для меня были наркотики, а совсем скоро я узнала, что избавилась и от другого кошмара. Меньше чем через месяц после того, как Маэдзима бросил меня на погибель в "отеле для влюбленных", он умер от закупорки легких.
Пошло некоторое время, как мне удалось завязать с наркотиками, и я устроилась работать "девушкой для бесед" в один из самых дорогих баров района, куда по вечерам отправлялись бизнесмены, чтобы выпить, расслабиться и поболтать с молоденькими красотками, которые их обслуживали. На дворе стоял 1987 год, пик экономического бума в Японии, когда деньги текли в стране рекой, словно саке, которое мы вливали в горла наших клиентов. Поведение некоторых бизнесменов меня просто изумляло. Они швырялись деньгами так, словно завтра должен был наступить конец света.
К несчастью для Сина, у его компании наступила череда финансовых неудач, и он перестал давать мне деньги. Мне удавалось каждый месяц откладывать с зарплаты небольшую сумму и посылать ее родителям. Несмотря на то что во всей Японии наблюдался рост потребительских расходов, казалось, близких мне людей преследовал некий злой рок. В итоге компания Сина обанкротилась. Конечно же, мне было наплевать на то, что он остался без гроша в кармане, - я его по-прежнему любила и даже не подумала бросить.
Мне было тоже непросто сводить концы с концами. "Девушкам для бесед" приходилось тщательно следить за своей внешностью, и большая часть моей зарплаты уходила на одежду, туфли, парикмахеров и косметику. Иногда, чтобы послать родителям деньги, я экономила на собственных расходах, и в некоторые дни я была вынуждена обходиться без еды. При этом я никогда не заговаривала о своей семье с Сином и всегда держалась весело, делая вид, что у меня все прекрасно.
Мои родители и На-тян переехали в маленький съемный домик, а брат нашел поблизости квартиру. Здоровье отца так и не восстановилось, и теперь единственным источником дохода для него стал самый тяжелый физический труд на стройках. Мама устроилась уборщицей в "гостиницу для влюбленных". Она осунулась и постарела; ее руки, не привыкшие к такой работе, огрубели, кожа на них потрескалась. От аккуратной и нежной словно шелк ручки, которая некогда стиснула мою в зале суда по семейным делам, остались одни воспоминания. Мне было почти двадцать, я была уже совсем взрослая, но, глядя на то, как родители борются за выживание, я чувствовала себя беспомощной.
Каждый вечер, не обращая внимания на холодный ветер, дувший мне в лицо, и дешевую легкую куртку, липнувшую к телу из-за статического электричества, я спешила на работу в бар. Теперь моим новым пристрастием стала работа.
Однажды вечером меня подозвал новый клиент по имени Курамоти. Я, как положено, расплывшись в улыбке, поздоровалась с ним, но, когда присела к нему за столик, у меня екнуло сердце. Он был невысок ростом, не особенно хорош собой, но при этом обладал невероятным шармом. Мне показалось, что я влюбилась в него с первого взгляда. Он рассказал мне, что возглавляет компанию, занимающуюся недвижимостью и располагающуюся в Хиракате, совсем неподалеку от Осаки. В этот район города он приехал по делам и остановился в отеле, неподалеку от бара.
Мы сразу же нашли с ним общий язык - он принадлежал к тому типу мужчин, с которыми себя чувствуешь как за каменной стеной.
- Может, сходим перекусить, после того как ты закончишь работу?
- Что же, я согласна. Бар все равно вот-вот закроется.
- Тогда я оплачу счет и буду ждать тебя у выхода.
- Я мигом!
Курамоти расплатился и вышел из бара, в котором все еще звучала песня "Сотто оясуми", которую ставили в знак того, что заведение закрывается. Как только музыка стихла, я набросила на себя куртку и кинулась к выходу:
- Прости меня, ты, наверное, совсем замерз.
- Ничего страшного! Итак, Сёко, чего бы тебе хотелось? Что бы ты желала на ужин?
- А что тебе нравится?
- Хммм… Дай подумать. Понимаешь, я не слишком хорошо знаю Сакай. Почему бы тебе не отвести меня в одно из тех мест, где ты обычно кушаешь?
Мы поужинали в одном из ресторанов, в котором сервировали блюда а-ля фуршет, и я уже подумывала о том, чтобы пойти домой, когда Курамоти обратился ко мне с предложением:
- Сейчас я собираюсь обратно к себе в отель, но мне очень не хочется оставаться одному. Я обещаю, что и пальцем тебя не трону. Может, составишь мне компанию?
- Что?
- Ты не останешься у меня в номере?
- Нет, спасибо.
- Слушай, я обещаю, что не стану к тебе приставать.
- Честно?
- Честно.
- Тогда договорились, - я выставила мизинец.
- Я чувствую себя ребенком, - рассмеялся Курамоти и, в знак скрепления договора, согнул мизинец и сцепился им с моим.
- Коль порвутся два кольца, буду гадом без лица, - произнесла я за нас обоих.
Когда я отпустила мизинец, Курамоти все еще смеялся. Мне казалось, он говорит правду. Мы познакомились всего несколько часов назад, но я уже чувствовала, что могу ему доверять.
Мы сидели у него в гостиничном номере и за разговорами совсем забыли о времени. Благодаря отцу я кое-что знала о торговле недвижимостью и могла говорить с Курамоти о его делах, отчего у него сразу же улучшилось настроение. Он стал рассказывать мне о проектах, над которыми работал в тот момент, о планах на будущее, веселил меня смешными историями о своих сотрудниках.
Мне было очень приятно с ним разговаривать, и я чувствовала себя удивительно легко - как никогда прежде.
- Знаешь, в баре я сразу обратил на тебя внимание. Ты мне с первой же секунды понравилась.
- Спасибо.
- Сёко, тебе нравится заниматься сексом? - неожиданно спросил он.
- Конечно, нравится, - честно ответила я.
- Ну и прямота! Что ж, если тебе это и вправду нравится, может, станешь моей девушкой? Как ты на это смотришь?
- Не знаю, что сказать… Мы ведь с вами едва знакомы.
- А если бы я сказал, что стану о тебе заботиться, это помогло бы тебе принять решение?
Я ничего не ответила.
Курамоти подался вперед и, взяв мою руку, пристально посмотрел мне в глаза:
- Я за все заплачу. Если завтра вернешься со мной, я тебе даже дом куплю. Я обо всем позабочусь. Можешь положиться на меня. Знаешь, я до недавнего времени много гулял, но с тобой у меня будут серьезные отношения. Ну как?
Курамоти сделал мне невероятно щедрое предложение, но я не знала, что ему ответить. Если бы согласилась, возможно, мне бы удалось до конца дней обеспечить своим родителям безбедное существование. И все же я не могла выкинуть из головы образ Сина.
- Пожалуйста, дайте мне время на раздумье. Может, мы снова как-нибудь встретимся и еще раз все обговорим? - Я мягко высвободила ладошку из его руки и положила ее обратно себе на колено.
- Понятно. Слишком неожиданно? - неловко рассмеялся он. - Только давай ты пообещаешь, что, когда мы встретимся с тобой в следующий раз, ты проведешь со мной ночь. Договорились? Ладно, мне уже пора на работу. Можно я по дороге домой позвоню тебе с мобильника? Путь до работы неблизкий, вот ты мне и составишь компанию.
Сквозь щель в занавесках в номер просачивался свет. Уже наступило утро.
- А вам что, больше не с кем разговаривать? - ухмыльнувшись, спросила я, и Курамоти рассмеялся.
Потом, когда я уже уходила, он повернулся ко мне: