А меня вообще бесит эта Белка, звезда новоявленная. Противнейшая девица! Чего все так по ней прутся? Да еще и эта ее маленькая восторженная дурочка с тамбурином, Гера кажется (имечко-то какое, да?) прям чуть в ножки не кланяется. А играет-то криво. Блядь, может я и от ревности, не исключаю, ведь Арто как связался с ебаной сучкой, так прям летает. Но я-то понимаю, что эта грубая девка - просто сука. Экстраординарная, да - не у каждой я повидал такие ладные ножки, ровную спину, вкусные духи - а главное голос, такой, что с ним не поспоришь. Первоклассная блядь, расчетливая. А ебать я ее не стал бы. Я теперь разборчивый. И от Белки меня воротит, гадкая она. Прям отторгает, тошнит меня с нее - этих визгливых претензий к музыкантам, от суетливости ее поцелуев с кем попало. А Арто мне - да ладно че ты, она своеобразная! Да уж - а этот бесконечный грязный мат из явно неединожды ебаного рта - вот ненавижу мат от девушек, по крайней мере не в таких же количествах и формах! Думает, ее дешевой пизде это придает нереальной крутизны!
- Она еще будет настоящей звездой, и потому она нужна мне, здорово умеет вертеться! - говорит Арто уважительно. За что мне так и хочется вышибить ему зубы! Ну что за нахуй - а мне терпеть ее!
- Пиздой она крутить умеет! - говорю я зло.
- И петь, однако ж тоже, - примирительно отвечает Арто. Я закуриваю глубоко, и отворачиваюсь. Все равно не желаю знать ее! ЖРИТЕ СВОЮ БЕЛЬЧАТИНУ САМИ! НО ТЫ-ТО Арто! Ты-то! И неужто ссориться из-за такой хуеты? И я молча давлюсь дымом и Белкой…
Мне нельзя кофе, шоколад и водку. А сигареты наоборот нужны. Успокаивают. И я курил.
Потом дышать больно, и во рту клейкая горькая слюна, и зубы сводит… но вот прям сейчас, когда темно, и я ради Арто здесь сижу на полу, мрачно наблюдая кривляния Белки, потому что он упросил побывать на репе хоть разок, надеясь, что я заценю-таки таланты уродливой группы дебилов, что кривляются вместе с этой шлюхой… да и всю группу надо было бы назвать "Шлюшарня". А, да, Арто просил сидеть тихо и наблюдать как работает их басист - мне, мол полезно будет кое-что перенять. Вот теперь думаю - ну ни хуя себе, и как это я согласился-то? Кошмар, до каких же пределов размазывает человека любовь! Позорное чувство. Позорная власть…
Ну так вот! Играет-то басит реально хорошо, мои уши, натасканные гениальностью Арто, разбирают что-почем. И руки как-то не так держит, надо бы понять, в чем тут фишка! Но мне не дает сконцентрироваться ебаноблядское ощущение! Навязчивое, как зубная боль и въедливый комар одновременно - мне бредится, будто язык мой раздроблен в мелкие лоскуты, изорван и истерзан, и никак не могу ощутить его как он есть на самом деле - целым и невредимым! Этот трудно понять, но блядь, смертельно мешает мне воспринимать что-либо вокруг нормально! Скручиваю его во рту, слюну глотаю, зубы трогаю языком - нет, не слушается, рваный в лоскуты и точка!
Хорошо в этом поганом глюке только одно - отвлекает от визгов и кривляний обезьяны белки… пока сражаюсь со своим рваным языком, не вижу ее. Кое-как терплю.
…Но я не выдержал! Это гребанное тридцать тысяч раз животное, белку…
Какой-то брат Арто уступил ему хату на выходные. И после репета мы поехали туда, вместе с группой его обожаемой супер-певицы. Надо ж быть таким глупым, беспросветно глупым! Невыносимо глупым… я ревную?? Какая паскудина позволила себе такое сказать? Блядь, помолчали бы, ведь дождетесь!
Где Белка - там бухло. Даже я столько не пью. Омерзительная телка.
Я честно пытался держаться. Мотался туда-сюда по хате кругами, уходил на кухню, чтоб не видеть их, но непременно кто-нибудь припирался следом, чего-то ища. Да еще и Арто все пытался разорваться между мной и этими… "музыканты", блядь! Да что ты дергаешься, радость моя - пошел на хуй к ним, и сиди там, а я может вообще лучше исчезну напрочь, освобожу, так сказать, помещение!
- Ну что, дождались? - завопил я, радостно вламываясь в комнату, где бухали эти недоумки, и мой Арто хихикал с пьяной Белкой. Он уставился на меня так недоуменно, бедняжка! Да ты пей, пей, забей на меня, ведь кто я такой, и кто они такие, да, любовь моя? Я сел напротив, и отобрал у какой-то девки, никак не могу запомнить ее имя - на тамбурине стучит у них, дура такая тощая, - бутылку, крепко приложился, аж дыхание сперло. Арто подошел и молча попытался сесть рядом. Я грубо отпихнул его - вот ещё, вали уж теперь к ней! Она ж дороже, а я кто - так, позырить мрачно и пиздострадальчески! Дешевая, лживая блядь! Да, сейчас я нажрусь, и вот тогда хуже будет всем. Я тебе устрою "хорошую певицу". Мразь, быдло. Я в рот ебал такие таланты!
- Ну, как хочешь, - пожал плечами Арто, и вернулся к Белке. Они развернули пакетик травы, не спеша, лениво. А я встал и вышел в коридор. Хватит. Лучше просто уйти. Не будет некрасивых сцен, идиотских пререканий - все ж и так ясно! Мне лучше просто исчезнуть.
- А ты что, пошел? - спросила девка за спиной.
- Да, мне пора, поздно уже!
- А, ну ты заходи, если что!
- Ну пока! - я застегнул куртку и вышел вон. Вниз двинул пешком, намереваясь сгрести мысли в кучку. Но не успел я дойти и до третьего этажа с восьмого, как наверху хлопнула дверь, сердце больно сжалось от множества смешанных чувств, в которых доминировала злость. "Сука, догоняешь? Да пошел ты на хуй!" - мысленно выкрикнул я, и побежал по ступеням, не желая быть застигнутым. Простучали шаги за спиной, я резко вырвался на улицу, и помчался прочь. Арто выкрикнул на всю темноту:
- Ветер, подожди! - с таким отчаянием, что я притормозил. И перешел на шаг. Он догонял, я не оглядывался. Любовь моя, - улыбка чуть тронула губы. Он сравнял шаг со мной, и пошел рядом. Я не смотрел на него, он на меня. И так мне дико захотелось его обнять, положить руку ему на плечо, и уйти отсюда прочь-прочь вместе… нет. Не буду. Он обидел меня, предпочел сидеть с этой сукой рядом, и дуть с ней, так пусть возвращается туда.
- Куда идем? - спросил он ровным голосом.
- Я домой, - равнодушно пожал я плечами. - А ты не знаю!
- А меня с собой не зовешь? - спросил он снова, и в голосе звякнула монеткой об асфальт обида. Аха, так тебе и надо, дрянь!
- А что тебя звать, тебе и с Белкой хорошо! - сказал я плоско.
- Ну и нихуя себе! - начал заводиться он.
- Да это все бла-бла, Арто! - резко остановился я, засовывая ладони в карманы, чтоб он не дай бог не взял меня за руку, тогда я потеряюсь. "О, блядь, как не хочется домой!" - подумалось с тоской… Только сейчас я заметил, как все вокруг побледнело под первым снегом.
- Окей, давай вернемся! - без переходов кивнул я, не дав ему и рта открыть. Ты у меня еще откроешь рот, и оч-чень широко! - зло посмотрел я на него. Он почуял неладное, но поздно - я уже шагал обратно, снова не оглядываясь. Арто постоял немного за моей спиной, но снова проявив свой дешевый бабский характер - вот почему его так понимает Белка! - покорно потопал за мной. А я еще и подождал его, распахнув подъездную дверь.
- Значит так, пошли все резко на хуй, мрази убогие! - спокойно велел я всей обкуренной кодле. Они с охуением уставились на меня, а Белка злобно усмехнулась.
- Вот особенно ты, Белочка, дешевая грязная недоебанная блядь, чтоб я никогда больше тебя не видел!
- Да что ты, блядь, говоришь-то? - выебисто заявила она, а я просто молча подошёл к столу и без всяких эмоций смахнул со всей дури батарею бутылок - полупустых, совсем пустых и полных. Они разлетелись брызгами спирта и стекла, об стену и по полу, задели кого-то, кто-то вскрикнул, народ повскакивал. Ага, дошло наконец, что дело серьезно!
Я вышвырнул всех вон, Арто молча стоял в углу сложив руки на груди. И со щеки его капала кровь - зацепило осколками. Я закрыл дверь с таким грохотом, что наверняка весь дом проклял меня. Шобла с матом и воплями возмущения скрылась. А я вернулся в комнату, Арто попытался сказать что-то вроде - ну и что ты сделал? А я не слушал. Я ударил его со всей боли и ревности, что душили весь вечер, скрутил в обьятьях, пользуясь, что сильнее его, и поцеловал, впиваясь зубами. Он пытался сопротивляться, но меня раздирал гнев, а он был обкурен. и эти глаза, эти болезненные огромные глаза, которые я так люблю… Арто! Я ударил его снова, я сломал его у подоконника, я изорвал ему ногтями плечи, и вцепился зубами в самые его нежные места за ушами, он закричал, и в голосе дрожали ноты боли и возбуждения.
- Ах ты, сучка! - прошипел я, свирепея, и удушил его, удушил по-настоящему. - Дрянь ты ебаная!
А он не сопротивлялся, лишь смотрел мне в глаза, зрачки широкие, на губах улыбка шлюхи-мученицы, всепонимающей. Пришлось изнасиловать… ломая ему руки, он шипел и вскрикивал, но я заставил его наконец заплакать - хотя он держался ой да ну, я увидел слезы, много слез, лишь когда отпустил его, и он повернулся ко мне лицом, и обняв, прижался всем дрожащим телом. Силы оставили меня, а он такой тяжелый… коленки дрожат… сесть бы куда… а до утра так далеко. Убейте, убейте же меня, кто-нибудь.
- Арто, запомни раз и навсегда, - прошептал я, целуя его в макушку: - Ты - первый, за кого я готов умереть не раздумывая, и со мной никогда такого не было…
- Да… - прерывистый, судорожный вздох вырвался у него, и я сжал его ещё сильнее.
- И я не знаю, не знаю что мне с этим делать… прости! - резко отшвырнул его, так, что он упал на локти, а я ушел, слился, убежал к чертовой матери, задыхаясь от невозможного и бессильного…
И теперь внутри у меня ползают черви, снимая кожу пластами, кусок за куском, все чешется. Мама даже не подходит - запретил. Не могу говорить, не могу дышать. Проклинаю его.
- Чтоб ты сдох, сучка, будь ты проклят! - шепчу я в темноте. - Приходи, срочно, приходи… дай мне тебя убить.